Пенни Винченци - Злые игры. Книга 2
Макс молча посмотрел на нее, а потом резко нажал на акселератор Шарлоттиной машины.
— Прости, Энджи, но тебя это абсолютно не касается, — только и сказал он. Однако она почувствовала, что его отношение к ней стало в тот момент очень враждебным. И как ни противоестественно, но на нее это подействовало возбуждающе.
Рождественский праздник прошел очень хорошо. Миссис Тэллоу приготовила бесподобный обед, они играли в разные игры, нагромоздили под наряженной в Ротонде елкой целую гору подарков друг другу, а потом Няня, к огромному облегчению Энджи, заявила, что близнецы переутомились, и насильно увела их в комнаты, которые она до сих пор называла «детскими».
— Ишь, раскомандовалась старуха, — прошептала миссис Викс на ухо Энджи, на что та посоветовала ей заткнуться и не забывать, где она находится; миссис Викс ответила, что Няня уже успела приложить много усилий к тому, чтобы она постоянно помнила, где находится, и понимала бы, что не имеет никакого права тут находиться.
— Она даже стала прохаживаться насчет тех, кто родился не на том конце кровати, — добавила миссис Викс. — Мне пришлось уговаривать себя, что она немного чокнутая, иначе я бы ее просто ударила.
Энджи, понимая, что Няня на самом деле имела в виду тех, кто родился не под тем одеялом,[40] и отлично зная, что она нисколько не чокнутая, тем не менее поспешила согласиться.
— По крайней мере, она хоть увела детей. Давай будем ей благодарны, бабушка. Лично я хочу сегодня выспаться. Да и Малыш выглядит тоже усталым.
— Малыш в порядке, — возразила миссис Викс, разглаживая руками свое белое с золотом платье и поправляя рыжие локоны. — Мы с ним очень интересно поговорили о Флориде. Видимо, неплохое место. Думаю, после Рождества я могла бы свозить туда Клиффорда. Чтобы оторвать его от этой его матери. Знаешь, тебе нужно купить для Малыша дюбонне, по-моему, он предпочитает его другим винам. Граф Александр очень хорошо смотрится в этом свитере, тебе не кажется?
Свитер она связала сама по образцу, опубликованному в журнале «Женское рукоделие»; рисунок на нем был довольно необычный — по зеленому фону разбросаны красные листья остролиста[41] и оленьи головы; то, что Александр надел этот свитер и настоял, что останется в нем на протяжении всего праздничного обеда, подумала Энджи, может служить мерилом его доброго отношения к миссис Викс, а возможно, и к ней самой.
— В самом деле, очень хорошо, — ответила она. Энджи уже давно перестала исправлять все добавления и нововведения, которыми миссис Викс постоянно оснащала титул Александра.
— Я иду погулять, — объявил Макс. — Кто-нибудь хочет присоединиться?
Он стоял около камина в библиотеке, неправдоподобно красивый и немного всклокоченный и растрепанный после того, как недавно увлеченно и весело играл с близнецами, изображая лошадь. Энджи посмотрела на него и ощутила сильнейший приступ сексуального желания. Только этим утром она попыталась отпраздновать с Малышом Рождество способом, чуть более плотским, нежели распаковывание подарков, однако у них совершенно ничего не вышло.
— Я хочу, — откликнулась Мелисса.
Энджи уже готова была вызваться тоже, но успела вовремя прикусить язык. Незачем ей к ним приставать, если Мелиссе хочется немного пофлиртовать с Максом. Сама-то она может это сделать, когда только захочет.
К концу дня Кендрик спросил, можно ли ему остаться переночевать в Хартесте.
— Мы бы хотели завтра с утра покататься с Георгиной верхом, поэтому лучше, наверное, было бы остаться тут.
Оправдание было настолько прозрачно, что все расхохотались; у Кендрика и Георгины был довольно смущенный вид.
— Вот и ладно, — сказала Энджи. — А я за вами заеду где-нибудь после обеда. Вы не забыли, что завтра вечером мы идем на коктейль к соседям? Они особенно просили, чтобы была ты, Георгина. Говорят, что знали тебя, когда тебе было всего четыре года, и теперь очень хотели бы взглянуть на тебя снова.
— Хорошо. — Георгина улыбнулась Энджи милой, но довольно осторожной улыбкой. — А утром я, пожалуй, навещу Мартина и Катриону. Они всегда встречают Рождество одни. Наверное, это не очень весело.
— Надо было их пригласить, — проговорил Александр; ему явно стало неловко. — Я не подумал.
Энджи вспомнила романтического, чем-то похожего на мученика Мартина Данбара и пожалела, что Александр не подумал.
— А детей у них разве нет? — спросила она.
— Нет, — отозвался Александр, и на лице его появилось какое-то особенно рассеянное выражение. — По-моему, у них там была какая-то проблема…
— Какая проблема? — вмешалась Мелисса. Она сидела, привалившись к Максу, и наполовину дремала, голова ее лежала у Макса на плече; но надежда на то, что разговор может хотя бы отдаленно коснуться сексуальных тем, заставила ее мгновенно проснуться. — Он что… как это называется… импотент?
— Мелисса, перестань! — прикрикнул Малыш. Вид у него был смущенный. — Пора уже научиться вести себя и думать, прежде чем говоришь. Извинись, пожалуйста.
— Не понимаю за что, — ответила Мелисса. Лицо у нее сделалось упрямым. Энджи вздохнула. До сих пор Рождество протекало достаточно мирно.
— За то, что ты подняла совершенно неподходящую тему, которая большинству здесь присутствующих могла показаться просто оскорбительной, — строго сказал Малыш. — Извинись немедленно.
— Прошу прощения, — пробормотала Мелисса.
Остальные тактично молчали.
— Насколько я понимаю, — нарушил установившуюся тишину Александр, — Катриона не могла иметь детей. Что очень грустно, потому что Мартин так их любит. Он часто говорил мне, как бы ему хотелось иметь много детей.
— Действительно грустно, — заметила Георгина, — я этого не знала. А из него получился бы замечательный отец. Он такой мягкий, так все понимает.
— Когда слишком много мягкости и понимания, это может плохо кончиться, — заявила миссис Викс, ставя очередной, который уже по счету, бокал с дюбонне. — Мы сегодня проявили слишком много мягкости и понимания к близнецам, Анджела. Пора бы уже забирать их домой.
Близнецы обнаружили в библиотеке рояль и теперь стояли около него, колотя по клавишам маленькими толстенькими кулачками; Энджи посмотрела на них, рассмеялась и несколько неохотно произнесла:
— Ты права. Давай, Малыш, забирай сыновей и пошли.
Малыш поднялся, но в тот же миг опустился на место. Одна нога отказывалась его держать.
На следующий день, по дороге к Александру, Энджи чувствовала себя до предела вымотанной. Шок, который она испытала, когда у Малыша отказала нога; напряжение, вызываемое необходимостью постоянно общаться с его детьми; сознание того, что ее начинает все сильнее тянуть к Максу; наконец, ее собственная сексуальная неудовлетворенность — все это, наложившись одно на другое, делало жизнь невыносимой. Утром она целый час пролежала в ванне, занимаясь мастурбацией и стараясь успокоиться, но это ей почти не помогло; наоборот, ощущение внутренней пустоты стало лишь еще больше, еще ненасытнее, чем прежде.
