Люси Монро - Желая тебя
— Да, навидались уже подобного.
— Угу.
— Вот именно, и я должна была предвидеть подобную ситуацию.
— Не вини себя, Джози-детка. — Голос отца звучал неестественно хрипло, словно каждое слово давалось ему с неимоверным трудом.
— Но операция…
— Да чтоб ей провалиться, этой операции!
— Не переживай так, милая. Хотвайр взял на себя сбор компромата, а Вулф присмотрит за пленными. Так что все удалось. — Даниэль погладил ее по щеке. — Вот только тебя не смог уберечь. Прости меня.
От его слов у нее сжалось сердце и захотелось разрыдаться. От безумной боли в ноге Джози готова была скрежетать зубами, и лишь осознание того, что Даниэля рвет на части глупое чувство вины из-за ее ранения, заставило девушку собраться и через силу хрипло прошептать:
— Ты не виноват.
— Я позволил тебе участвовать в операции.
— Ты мне не командир, а даже если бы и был им, то я, наверно, не выполнила бы приказ. Я привыкла сама принимать решения. В этом истинная причина того, почему меня никогда не привлекала карьера кадрового военного. Терпеть не могу людей, считающих себя вправе указывать мне, что делать. — Говорить становилось все труднее, но Джози очень важно было высказаться до конца, расставив все по своим местам: — Не твоей обязанностью было держать под контролем ситуацию в офисе. Это было поручено мне. Ни в чем, что там произошло, нет твоей вины.
В ответ он лишь ласково погладил ее по щеке и промолчал, даже не пытаясь хоть как-то разрядить сгустившуюся вокруг них мрачную гнетущую атмосферу.
— Даниэль, только умоляю тебя, не вздумай взваливать на себя еще одно тяжкое бремя несуществующей вины, теперь уже из-за меня. Я этого просто не вынесу.
— Ты никогда не была и не будешь для меня тяжким бременем, — раздался хрипловатый надрывный голос Даниэля. — Я люблю тебя, Джозетта.
Ей ужасно хотелось поверить ему, но он ведь так ни разу и не ответил на ее признание в любви, а теперь чувствовал себя слишком виноватым, отчего девушку мучили сомнения в его искренности. Может, из-за ранения он считал, что обязан таким своеобразным способом подбадривать ее, говоря что-то приятное, например, слова любви, которые она так жаждала услышать от него? Господи, только не это! Даже думать о таком было больно.
— Это не твоя вина, — упрямо повторила девушка.
Внезапно машина резко вильнула, а потом раздался оглушительный визг тормозов, после чего джип основательно тряхнуло. Впоследствии оказалось, что причиной столь неожиданного маневра оказался внезапно высочивший на дорогу олень. Несмотря на все попытки Даниэля удержать хрупкую фигурку в неподвижности, раненая нога безвольно дернулась в сторону, и девушку захлестнула волна невыносимой боли. Вокруг все будто враз потемнело, и Джози снова потеряла сознание.
Глава 19
Даниэль только крепче сжал обмякшее тело девушки, проклиная оленя, спровоцировавшего повторный обморок, да и себя заодно — за чрезвычайно неудачно выбранный момент, чтобы объясниться Джози в любви. Она ему не поверила. Даниэль мог бы в этом поклясться. Неприятие его слов слышалось даже в ее молчании. Джози не уставала повторять, что он ни в чем не виноват. Наверняка маленькая упрямица вбила себе в голову, что он признался ей в любви единственно из-за того, что чувствовал себя виноватым перед ней.
Но это не так. Слова шли из самого сердца, потому что Даниэль, наконец, сумел разобраться, как называлось то чувство, что он к ней испытывал. И ничем иным, кроме как любовью, оно быть не могло. Ни «навязчивой идеей», ни вожделением и совершенно точно не дружбой. Хотя все перечисленное было частью целого, но ничто из этого в отдельности не являлось определяющим.
Окончательно его сокрушило понимание того, что жизнь без Джози станет падением в гигантскую пропасть невыносимой боли и беспросветного одиночества.
Она принесла радость в его жизнь. Своим присутствием эта удивительная девушка делала каждый день неповторимым и прекрасным. Время, проведенное с ней, было самым захватывающим из всего, что ему довелось когда-либо пережить. Только благодаря Джози его чертов характер постепенно менялся к лучшему. Даниэль жаждал доказать ей, что способен, в отличие от отца, нормально жить, усмирив всех своих демонов, жениться и построить счастливые, гармоничные отношения в собственной семье.
Если все это не было любовью, то Даниэль не знал, как еще это назвать.
Теперь все, что ему требовалось, — убедить Джози в своей искренности. Мужчина очень надеялся, что это не займет столько же времени, сколько понадобилось ему, чтобы во всем разобраться.
По пути в больницу Джози пришла в себя еще только один раз, и Даниэль тотчас же подумал, что пребывать в забытьи для нее намного милосерднее. Было видно, что девушка сильно страдала от ужасной боли, но благодаря приобретенной за годы военной службы выдержке, превозмогая мучения, пыталась это скрыть. Даниэля ее поведение обмануть не могло, и страдания Джози просто убивали его.
* * *Когда Джози очнулась, ей показалось, что рот забит опилками, а голова тяжелая и будто в тумане. С большим трудом девушка сконцентрировалась и прислушалась к голосам, доносившимся откуда-то издалека.
— Она не приходит в себя уже больше четырех часов, — обеспокоенно бурчал Даниэль. — Хотя ей давно пора бы проснуться.
— В тот раз было то же самое, — раздался усталый голос отца. — Это все из-за наркоза. Она плохо его переносит. В первый раз ей потребовалось в разы больше времени, чтобы прийти в себя, чем она, признаться, изрядно напугала анестезиолога.
— Может, тебе стоило сказать об этом врачам прежде, чем они вкатили ей лошадиную дозу снотворного?
— Я говорил, но они заверили меня, что для успешного проведения операции меньшая дозировка, к сожалению, невозможна.
— Тогда почему они ничего не делают, чтобы она пришла в себя?
— Говорят, нет необходимости. Сон для скорейшего выздоровления — лучшее лекарство.
— Если бы это был обычный сон, я бы и слова не сказал.
— Обычный он или нет, но в любом случае под ваше непрерывное брюзжание поспать мне, как видно, больше не удастся, — просипела Джози, отметив про себя, что, хотя голос звучал слабо и хрипло, изъяснялась она довольно связно. Ну, и на том спасибо.
В то же мгновение девушка ощутила, как сильные пальцы коснулись ее лица в мимолетной ласке. Даниэль. Его прикосновение она узнала бы из тысячи.
— Как ты себя чувствуешь, малыш?
Она попыталась было оглядеться, но веки словно налились свинцом и совершенно не желали подниматься. Когда же она, справившись со слабостью, открыла глаза, то пару минут, пока зрение не сфокусировалось, Даниэль представлялся ей одним огромным размытым пятном, но потом Джози все же удалось поймать внимательный взгляд любимых глаз.
