Виктория Клейтон - Танец для двоих
Я пообещала, что подружусь даже с Джеком Потрошителем, если Хамиш попросит меня об этом.
Я зашла в темный холл, взобралась на подоконник и проводила автомобиль Хамиша глазами. Такси медленно доехало до конца площади, выехало на трассу и затерялось в потоке машин. Мне не стоило больших усилий представить себя влюбленной в него, влюбленной в кого бы то ни было. Я тут же спохватилась и устроила себе выволочку. Очевидно, шампанское и душная летняя ночь сыграли со мной злую шутку. Я закрыла глаза. Сладкий запах жасмина из раскрытого окна обволакивал и пьянил.
— Виола! — раздался голос Дэниела у меня за спиной.
Я испугалась. От неожиданности моя голова резко дернулась назад. Я больно ударилась головой о косяк.
— Ох, Дэниел! Ты не мог бы как-то предупреждать о своем появлении?
— Я беспокоюсь о мисс Барлэм. Вы ведь подруги. Не говорила ли она тебе что-нибудь?
Я собралась с мыслями.
— Что случилось с Вероникой?
— Она оставила записку на моем столе. Не знаю, что и думать по этому поводу. — В сумерках я не могла разглядеть выражение глаз Дэниела. Он держал в руках небольшой клочок бумаги. — Я нашел это около шести часов, когда вернулся домой. Какая еще блажь может прийти ей в голову? Я прождал ее целый вечер, чтобы поговорить. Но она до сих пор не вернулась.
— Зажги, пожалуйста, свечу!
Неяркое пламя свечи осветило встревоженное лицо Дэниела. Я вслух прочитала записку.
«Дорогой Дэниел.
Мне так жаль, что я стала для тебя обузой. После нашей стычки сегодня утром я осознала, что твое раздражение вполне оправданно. Все это продолжается слишком долго. Пора положить всему конец. Я хочу, чтобы ты наконец успокоился. Я не в силах больше этого выносить. Мне больно осознавать, что я добавляю страдания твоей и без того израненной душе. Я должна что-то сделать.
Поверь мне!
Твой искренний друг
Вероника Барлэм».— Что случилось сегодня утром?
Дэниел взглянул на меня сердито, а затем отвел взгляд и уставился на фонари за окном.
— Я готовил завтрак. Ты знаешь, иногда я люблю побыть в одиночестве. Первые несколько часов после пробуждения меня ужасно раздражает общество других людей. Не имеет значения, кто попадается мне на пути в эти минуты. — Дэниел свирепо посмотрел на меня. — Мисс Барлэм зашла на кухню, когда я намазывал масло на хлеб. Она стала долго извиняться за то, что побеспокоила меня, пока моя голова не зазвенела. Затем на цыпочках подошла к буфету и открыла его вот так. — Дэниел сжал плечи и показал, как Вероника открывала дверцу буфета указательным и большим пальцем в подчеркнуто аккуратной манере. — Я был страшно раздражен. По-моему, я сказал: «Мисс Барлэм! Ничто не выводит меня из себя так, как ваш вечно виноватый вид и бесконечные извинения!»
— О Дэниел! Слишком сурово разговаривать подобным образом с Вероникой. Ты же знаешь, как она чувствительна.
Дэниел упрямо выдвинул подбородок.
— Да, я говорил с ней так! В конце концов, я грубое животное. Я признаю это.
— Это все, что ты ей сказал?
— Я сказал еще… Я сказал об обществе, которое становится проклятием. Я просто процитировал Овидия. Кто бы мог подумать, что она воспримет мои слова на свой счет и отнесется к ним столь серьезно? Вот ты, например, сколько раз говорила мне, что я скряга и меня следует заковать в цепи и дать хорошую взбучку?
— Это не одно и то же. Твои слова на самом деле ранят. Ты не единственный на земле человек, который чувствует себя отвратительно по утрам, когда проснется.
— Ты полагаешь, что я самовлюбленный монстр, бездушный и грубый? — Дэниел замолчал на минуту. Затем крепко схватил мои руки и выдохнул: — Да, ты права! Но сейчас я в отчаянии. Я признаю, что я чудовище. Только скажи мне, Виола, мисс Барлэм не покончила с собой?!
Мы уставились друг на друга. Лицо Дэниела скривилось от ужаса. Его глаза молили о помощи. Я почувствовала, что должна как-то успокоить его.
— Не знаю. Ты говоришь, что она до сих пор не вернулась?
Вероника всегда возвращалась домой к половине седьмого. И ни разу, с тех пор как я жила в доме номер сорок шесть, не покидала его до утра.
— Куда она могла пойти? — Я подумала о реке, станции метро и ближайшем высотном доме. — Мы должны позвонить в полицию и сообщить о пропавшем человеке.
— Она отсутствует всего лишь три часа. В полиции нам скажут, что она встречается с друзьями, обедает в ресторане или пошла на концерт.
Дэниел был прав — в полиции вряд ли отнесутся к нашему заявлению серьезно.
— Что же делать? Я проверю у реки. — Я схватила сумочку с подоконника и открыла входную дверь.
— Ты можешь прогуляться к реке, но, вероятнее всего, проходящий мимо маньяк изнасилует и убьет тебя. Это все, чего ты добьешься. Если кто-то и должен идти, так это я.
— Договорились. Ты проверишь у реки, а я посмотрю, нет ли ее у станции метро. Что еще мы можем сделать?
— Я самый несчастный человек на земле! Как вообще я мог повысить голос на эту бедную одинокую женщину? О Виола! — Он схватил меня за руки. — Я отдал бы остаток жизни только за то, чтобы вернуть свои слова обратно.
— Здравствуй, Виола! Здравствуй, Дэниел! — На пороге стояла Вероника. Она перевела взгляд с наших лиц на сцепленные руки. — Какой прекрасный вечер, не правда ли? Я сегодня немного задержалась. Мне захотелось прогуляться вдоль реки, подышать свежим воздухом. Вечером, в темноте, при свете фонарей, город выглядит совсем по-иному.
— О Вероника! — воскликнула я, высвободившись из рук Дэниела. — Мы так волновались за тебя!
— Вам не стоило волноваться! — Вероника улыбнулась с видимым усилием. — У меня было собеседование. К сожалению, я не получила работу. Им нужен кто-то помоложе. Очень жаль, с работой они предлагали жилье. — Она взглянула на Дэниела. — Думаю, что, хотя мне и нравилось жить здесь, пришло время перемен. Я уверена, что ты согласен.
Дэниел посмотрел на нее и молча выбежал из дома, громко хлопнув дверью. Вероника побледнела.
— Я всегда раздражаю его. У меня не получается сказать что-нибудь разумное!
— Неправда, причина в другом. — Я все еще держала в руке записку. — Дэниел решил, что ты собралась покончить с собой.
— Что? — Вероника взглянула на записку. — О Господи! Я не подумала, что тот, кто не слишком хорошо меня знает, может прийти к подобному выводу. Мне так жаль, что я оказалась причиной еще одной проблемы. Но Дэниелу следовало знать: церковь учит, что самоубийство — смертный грех. Я никогда бы не решилась на это. Ты ведь не подумала обо мне так, Виола? О, мне искренне жаль!
