Вэл Корбетт - На первой полосе
Джоанна никогда не могла представить, что такое может случиться с ней, или с ее подругой, которую, казалось, знает почти так же, как саму себя. Она была совершенно не подготовлена к тому, что услышала. Могла ли эта сторона Катиной жизни помешать их дружбе? Возможно, Катя правильно делала, что держала все от них в секрете.
Это был удар для Джоанны, словно что-то пошатнулось в ее душе. Впервые за много лет общения с Катей она ощутила неловкость.
— Не знаю, что и сказать, — произнесла Джоанна слабым голосом.
— Я понимаю. Ты, наверное, думаешь, что я чудовище, ведь так?
— Конечно, нет. Просто мне трудно свыкнуться с этой мыслью, у тебя же было столько парней.
— Как раз это я и пытаюсь тебе объяснить. Я всегда делала вид, что хорошо провожу с ними время, но на самом деле все было абсолютно не так.
— Неужели даже Алэн, к которому ты летала в Париж, ничего для тебя не значил?
— Все легко объяснимо. Я любила, когда за мной ухаживали, мне нравилась некая театральность, все эти «охи» и «ахи». Наверно, у меня было столько мужчин, потому что я надеялась: вдруг кто-нибудь из них подберет ко мне сказочный ключик. Но напрасно. Мне всегда казалось, что я фригидна и секс мне безразличен. Но теперь знаю, что это не так.
Джоанна никак не могла себе представить, чтобы Катя занималась любовью с женщиной.
Катя была рада, что ей удалось преодолеть внутренний барьер, и теперь она могла говорить на эту тему.
— Многие мужчины считают, что красивые женщины не очень хороши в постели, потому что, привыкнув к восхищению, они привыкли только получать, но не отдавать. Будто они так озабочены своим внешним видом, что не обращают внимания на мужчин. Я думаю, это относилось и ко мне тоже. Не я бросала мужчин, скорее наоборот.
Джоанна пыталась скрыть удивление. Но Катя поняла ее состояние.
— Да, я знаю. Я часто говорила тебе и Лиз, что мужчины уходили от меня. Но я никогда об этом не жалела. Мне было все равно, и откровенно говоря, я ни минуты не тосковала ни по одному из них.
Снова неожиданность. Джоанна почувствовала, что совсем не знает Катю. Словно она слушала совершенно незнакомого человека.
— Джоанна, ты понимаешь, о чем я говорю?
— Я пытаюсь. Но даже если мужчины ничего не значили в твоей жизни, неужели ты нисколько не чувствовала себя виноватой, когда убеждала нас с Лиз в обратном?
Катя наконец отвернулась от окна и села напротив Джоанны.
— Если ты об этом, то мне не часто приходилось вас обманывать. Я просто говорила, что я больше не вижусь с Майком, Ричардом, каким-нибудь мужиком, и вы думали, что я сама так решила, потому что я всегда смеялась над ними.
Катя была права. Именно так они и думали. Было время, когда у Кати была бесконечная череда романов, особенно когда они жили на Майорке. Более привлекательная, чем ее подруги, а позднее еще и телезвезда, она, похоже, играла эту роль без усилий. Размышляя о прошлом, Джоанна поняла, что они мало внимания обращали на то, что делала Катя. У Джоанны было полно своих забот: сначала она готовилась к свадьбе с Джорджем, потом один за другим два выкидыша. А Лиз была слишком поглощена своей карьерой на Флит-стрит. Они считали, что Катя ведет себя как типичная свободная женщина.
— Я сама себя часто не понимала, как же вы могли меня понять? — продолжала Катя. — Я была вполне довольна, что люди думают, будто в моей жизни есть только секс, телевидение и светские развлечения. Я думала, это нормально. — Она вздохнула. — Однажды, разговаривая с моей любовницей о друзьях, я внезапно спросила себя, как бы вы себя повели, если бы все узнали.
С любовницей? Джоанна подскочила на стуле. До нее наконец дошло, кто это. От Лиз она знала, что дом на Роланд-Мьюс принадлежит Хьюго и Дейвине Томас. Если это не Хьюго, значит, его жена.
— Это ведь Дейвина Томас? Я только что догадалась.
— Ну, если не к Хьюго, то становится совершенно ясно, к кому я ходила. Но сейчас уже все равно. Все кончено.
Готовая снова разрыдаться, Катя стала рассказывать Джоанне, как она впервые посмотрела Дейвине в глаза и была околдована ею. Пол не имел никакого значения, ее покорила личность.
Впервые сексуальные отношения перевернули жизнь Кати, наполнили ее смыслом; Катя поняла, что впервые любит.
Джоанне стало грустно. Катя описывала то, что она сама чувствовала к Джорджу. Жалко, что Кате пришлось столько ждать, пока пришла настоящая любовь. И еще с такими осложнениями.
Катя рассказывала, что они придумывали, чтобы избежать огласки. Они были вынуждены соблюдать осторожность и никогда не встречаться на людях. Правда, они обедали иногда вместе, но при этом тщательно выбирали ресторан. Наверно, не всегда тщательно, подумала Джоанна, припомнив, что однажды на них обратил внимание какой-то журналист и написал заметку.
Их расписание работы не совпадало: Дейвина допоздна засиживалась в палате общин, а Катя, наоборот, вела программу по утрам, поэтому им непросто было встречаться. Вот почему дом на Роланд-Мьюс так много для них значил.
— Катя, я никак не возьму в толк, с чего вы взяли, что связь между двумя такими известными женщинами можно сохранить в секрете.
— Прежде Дейвине это удавалось. У нее были романы с писательницей и с радиоведущей, обе довольно широко известны. Ладно, Дейвина уже в прошлом. И, Джо, в этом виновата я. Я сказала Дейвине, что какой-то репортер сфотографировал меня поздно ночью, когда я приходила на Роланд-Мьюс, после чего отношение Дейвины ко мне совершенно изменилось.
Джоанна смутилась.
— Не мое дело защищать Дейвину, но, должно быть, она до смерти боится разрушить карьеру, или — что еще хуже — разрушить жизнь детей — если правда о ней всплывет. Ее муж знает?
— Уверена, что нет. Знаешь, они не живут вместе, хотя газеты расхваливали их брак.
Их разговор прервал телефонный звонок. Джоанне показалось, что Лиз совсем отчаялась.
— Джо, что делать? Мне надо срочно поговорить с Катей. Я нигде не могу ее отыскать. Помнишь того парня, Оливера, или как там его, который приходил с ней на вечеринку, когда собирались редакторы журналов. Дело было уже давно, но может, она уехала к нему. Напомни мне его фамилию.
Джоанна снова вопросительно взглянула на Катю, желая знать, будет ли она говорить с Лиз. Катя отрицательно качнула головой. Джоанна сказала Лиз, что обязательно убедит Катю, если та объявится, позвонить ей.
За окном уже стемнело.
— Мне опять пришлось солгать, — произнесла Джоанна, чувствуя, как часто бьется ее сердце.
— Господи, Джо, снова я думаю только о себе. Мне жаль, что я тебя впутала во все это. Может быть, полежишь, а я заварю тебе чай? — Катя мгновение помолчала. — Джо, я сегодня на ногах с четырех утра и очень устала. А теперь эти скоты будут всю ночь дежурить у моей двери. Можно я останусь у тебя, или ты теперь не разрешишь?
