Джеки Коллинз - Игроки и любовники. Книга вторая
Ему показалось, что вождь его понял. Он даже попытался жестами ему ответить.
Как понял Эл, вождь хотел объяснить ему, что скоро будет темно, а они не ходят по лесу ночью. „Рано утром" — так, показалось ему, говорил вождь. Затем он обратился к своему племени, подошли две женщины и робко стали подталкивать Эла к хижине.
Он пошел с ними, хотя ему и хотелось задать еще много вопросов. Вождь жестами дал ему понять, что о ране на его голове позаботятся, а потом все они поедят.
Интересно, как далеки они от цивилизации? Есть ли у них радио? Посадочная полоса? Когда спасут остальных, как они смогут отсюда выбраться?
Женщины снимали с него одежду, все время болтая и хихикая. Они положили его на грубую циновку, потом появились другие женщины с глиняным горшком, наполненным жидкостью, напоминающей молоко. Этой жидкостью они промыли его порезы и царапины. Она была прохладной и действовала подобно новокаину. Особенно тщательно они обработали рану на голове.
Он попытался лечь и расслабиться, но не мог из-за беспокойства об остальных и желания скорее отправиться за ними.
Все индейские девушки казались ему одинаковыми. Плотное тело, гладкая кожа, твердая грудь. Смазанные жиром волосы. Кожа разрисована. На шее бусы, на руках браслеты. Нижняя губа проткнута, и сквозь нее продернута маленькая нитка белых бус. Ласковость, с которой они касались его, напомнила ему бордель в Японии, где они с Полом однажды побывали.
Они забрали его грязную, рваную одежду для стирки и предложили ему набедренную повязку. В ней он чувствовал себя нелепо, но, какого черта, здесь все так ходят.
Затем последовал ужин с вождем. Они уселись на землю полукругом вместе с другими мужчинами племени, а женщины подавали им вкусные блюда в глиняных горшках.
Эл не знал, что именно он ел, да и ему было наплевать. Он пожирал все с жадностью, начиная с чего-то, напоминавшего пюре из бананов, и кончая пресным хлебом. Ни тебе шампанского, ни тебе бифштекса, но все показалось ему необыкновенно вкусным.
Стемнело, и Эла провели в хижину, где впервые за тринадцать дней у него была удобная постель — гамак. Раскачиваясь, он думал о Даллас и остальных и с нетерпением ждал утра, когда они смогут пойти за ними.
Эван подумал, что ему стоит поесть, даже если остальные не хотят. Он развернул остатки обезьяны, которые аккуратно спрятал в полотенце, и в ужасе увидел, что мясо кишит червями. Он с отвращением выкинул его из хижины. Еды больше не было, зато отец оставил ему пистолет. Он любовно потрогал оружие. Он тоже сможет пойти в лес и поохотиться, как отец. Он должен это сделать.
От этой мысли он пришел в возбуждение. Она заставила его вскочить на ноги и попытаться размять затекшее тело. Он старался не смотреть на остальных. Боялся увидеть, что кто-нибудь уже умер.
Эван подумал, что, если ему удастся раздобыть свежее мясо, он сможет заставить остальных поесть. А если они поедят, то почувствуют себя лучше. Эти мысли заставили его действовать. Не мог же он просто сидеть и ждать.
Он направился в джунгли, полный охотничьего азарта. Он похож на своего отца, такой же сильный. Из тех, кто способен выжить.
Эван заметил обезьян, но решил, что лучше поискать что-нибудь другое, чтобы возбудить аппетит остальных. Он не знал, что именно, но решил пристрелить первое животное, какое попадется ему на пути.
Он углублялся в лес, не обращая внимания на направление и не боясь заблудиться.
Растительность становилась более редкой, меньше подлеска. Казалось, характер джунглей меняется.
Первым животным оказался большой черный ягуар. Он появился в пятнадцати футах от него неожиданно, как из-под земли.
Эван застыл на месте, зверь тоже. Несколько секунд они стояли неподвижно, уставившись друг на друга. Затем сделали одновременное движение. Эван потянулся за пистолетом, а ягуар приготовился к прыжку.
Индейцы разбудили Эла ни свет ни заря. Они спешили отправиться в путь.
Он недоумевал, каким образом они собираются принести сюда остальных. Он постарался объяснить им, что все четверо слишком слабы, чтобы идти. Они дали ему пару сандалий, какие носили сами, так что теперь, в своей набедренной повязке, он чувствовал себя одним из них.
Они двинулись в путь быстрым шагом, рассчитывая, что Эл за ними успеет. Но для него это было немыслимо, и они корчили гримасы и смеялись каждый раз, когда приходилось из-за него останавливаться.
Эл, как мог, рассказал о хижине, где его ждали остальные. Индейцы его вроде поняли, и вождь жестами объяснил, что они дойдут до хижины за день. У него на этот путь ушло два дня, но спорить он не стал. Они, безусловно, знали лучше.
Они вышли к реке, где показали Элу, как случилось, что они его нашли. Ствол дерева, перегораживающий реку, был ими же установленной ловушкой. Никто не мог пройти здесь по реке без того, чтобы они об этом не узнали.
Дальше они поплыли в трех каноэ, спрятанных в зарослях. Эл с восторгом наблюдал, как они управляются с маленькими веслами, заставляя лодки быстро двигаться против течения.
На крокодилов они внимания не обращали, искусно огибая островки и торчащие из воды камни.
Солнце жгло нещадно, но Эл заметил, что на тело, смазанное белой жидкостью, не садятся ни комары, ни мухи. Индейцев они определенно не беспокоили.
В середине дня они остановились на отдых не больше, чем на полчаса, поели фруктов, взятых с собой, и снова отправились в путь. Невзрачные лодчонки скользили по воде необыкновенно быстро.
Они точно знали, где остановиться. Вытащили лодки на берег и с любопытством направились к хижине.
Эл шел следом. Его не было три дня и две ночи — для джунглей целая жизнь. Но он оставил их с едой, водой и Эваном в качестве защитника. Не может быть, чтобы дела обстояли слишком плохо.
Индейцы молча стояли полукругом около хижины. Эл протиснулся вперед. То, что он увидел, привело его в ужас. Три недвижные кучи тряпья, и кругом — тучи насекомых.
Он сначала подошел к Даллас и поспешно пощупал ей пульс. Она была жива. Как и Кристина и Пол. Но все трое были в жутком состоянии.
В двух кожаных фляжках не осталось воды, все трое страдали от обезвоживания и жажды.
Эл повернулся к индейцам, и сразу же, вместо того чтобы стоять и глазеть, они принялись помогать. Бегали за водой с фляжками, стряхивали насекомых с неподвижных тел.
— Эван, — крикнул Эл, — где ты, Эван?
Он обыскал хижину и, не обнаружив пистолета, решил, что сын отправился на охоту. Но как мог он оставить их без воды? Что-то не похоже.
Эл наклонился над Даллас. Ее искусанное лицо страшно распухло.
