Барбара Мецгер - Скандальная жизнь настоящей леди
Они засмеялись. Громко. А затем еще громче, когда Горэм попытался помочь Клэр встать на ноги, но не смог поднять ее вес.
Симона и Харри выиграли. Дворецкий Горэма вручил ей десять сверкающих гиней на серебряном подносе. Посреди поздравлений и приглашений на танец от джентльменов для мисс Ройяль, Симона спросила у Харри:
– Означает ли это, что я не получу свой сюрприз?
– Это означает, что мы должны найти Фордайса и выяснить, почему он здесь.
– Полагаю, что он здесь по той же причине, что и все остальные – чтобы потанцевать, выпить, и, возможно, найти себе любовницу.
– Сомневаюсь в этом. Я никогда не доверял ему.
– Ты его знаешь?
– Нет, но мистер Харрис знает. Твой следующий танец с Дэниелом, верно? – Когда девушка кивнула, он проговорил: – Хорошо. Скажи ему, чтобы он покружил тебя по залу, в поисках Фордайса. Но не приближайтесь к этому типу. Он может быть опасен.
– Ты можешь сказать мне почему?
– Потому что его зовут не Фордайс.
Харри убедился, что Дэниел прибыл вовремя, чтобы отгонять прочь все возрастающее число потенциальных претендентов на благосклонность Симоны. Нома Рояль внезапно стала объектом поклонения полусвета, и каждый хотел познакомиться с ней.
Харри отправился на охоту. Он также прошептал кое-что в ухо сэру Чонси – в то ухо, которое не пострадало после затрещины, которую отвесила ему Клэр, когда поднялась на ноги. Сэр Чонси, пошатываясь, вышел из дверей бального зала.
Симоне пришлось описать Дэниелу Фордайса, его глубоко посаженные глазки и обвислые щеки. Дэниел все время поворачивал ее в танце, чтобы посмотреть во всех направлениях, до тех пор, пока у Симоны не закружилась голова.
– Возможно, нам лучше прогуляться по залу, – предложила она.
Они так и не заметили Фордайса. Зато увидели, как Клэр покидает зал, приложив к голове носовой платок. Она заявила о том, что нездорова. Ее характеру срочно требовалось уединение, чтобы закатить истерику эпического масштаба.
Дэниел не позволял никому приближаться к Симоне.
– Это особенная подруга моего кузена, – говорил он джентльменам, чтобы они держались подальше.
– Вы очень хорошо делаете это, – сказала ему Симона. – Вы стали бы хорошим братом. Или мужем.
Эти слова заставили Дэниела передать ее сэру Чонси, чтобы тот смог станцевать с ней, с гораздо большей скоростью, чем допускала вежливость. Симоне не хотелось жертвовать своим платьем ради ухищрений Чаппи, так что она снова предложила прогуляться вместо того, чтобы танцевать.
Сэр Чонси кренился и опирался на нее, но делал это мягко. Они продвигались медленно, чтобы как можно тщательнее искать Фордайса. И если Симона больше искала в толпе Харри, а не Фордайса, то что ж, она ничего не могла с этим поделать.
Харри первым нашел того, кого они преследовали. Мужчина с сальными волосами, который, как предполагалось, был инвестором, сам рыскал по залу.
– Потеряли свою подружку? – спросил Харри. – Моя сейчас порхает с места на место, после того, как мы выиграли.
– Нет, я… Я вас знаю? Вы выглядите знакомым.
– Думаю, вы только что видели меня танцующим. Неплохое представление, а? Меня зовут Хармон. Харри Хармон.
Фордайс отпрыгнул назад до того, как смог в достаточной степени прийти в себя, чтобы прошептать что-то вежливое о танце и о его партнерше.
– Не могу припомнить, что я был представлен вам, мистер…
– Форд. – Он заметил гримасу Харри. – Послушайте, вы ведь не больны, ведь нет?
– Нет. Мне нужно выпить, и вовсе не этого безвкусного пунша, извергаемого дельфином. Вы его видели?
– Расточительная трата больших денег, как и все остальное здесь.
– Совершенно верно. Я вижу, что вы серьезный джентльмен, так что, пожалуйста, расскажите мне, что в Лондоне говорят о каких-то французиках, пытавшихся свергнуть правительство и вернуть обратно Корсиканца. Мы слышали не слишком много. На самом деле вовлеченная в это дело женщина участвовала в конкурсе. Вот почему мне интересно.
– Ничего. Я ничего не знаю ни о чем подобном. – Фордайс, или Форд, заторопился прочь.
Ложь. Горькая, напоминавшая на вкус мышьяк, ложь.
Харри позволил ему уйти, но последовал за Фордайсом на расстоянии, что было достаточно легко в переполненных комнатах и коридорах. Он встретился с Симоной и сэром Чонси на пути к комнате с закусками.
– Ах, любовь моя, вот ты где, – произнес Харри, а затем понизил голос. – А вот и он, впереди. Чаппи, ты идешь первым.
Сэр Чонси направился к вину. Харри и Симона приняли еще несколько поздравлений, и еще больше завистливых взглядов и плотоядных усмешек. Харри крепче взял девушку под руку и повел к столам с едой. Клэр превзошла себя, устроив сцену из кладовой Нептуна с огромными раковинами моллюсков, служившими сервировочными блюдами, наполненными пирожками с омарами, устрицами, заливным из угрей. Вырезанная изо льда русалка стояла в центре стола, окруженная фруктами и сыром, нарезанным в виде силуэтов рыб. Даже у бокалов для вина ножки были в виде рыбьих хвостов.
Они наблюдали за тем, как сэр Чонси натолкнулся на Фордайса, а затем, пошатываясь, побрел прочь. Теперь у сэра Чонси был кошелек этого типа, а у Фордайса – брызги от вина на шейном платке.
– У него есть пистолет, – сообщил Чаппи, после того, как, раскачиваясь, прошел через всю комнату с полной тарелкой, с которой капало на всех, мимо кого он проходил.
– И он разговаривает с банкиром мисс Хансон, – заметила Симона. – Как вы думаете, тут есть связь?
Уайтхолл все еще искал того, кто финансировал замыслы Элоизы Лекруа. Кто может быть лучшей кандидатурой, чем человек с собственным банком? Харри знал, что фамилия этого человека Спенсер и что его жена находится в Норфолке, но немного кроме этого. Когда Харри спрашивал джентльменов о слухах по поводу мятежа, банкир ответил, что попытки свергнуть правительство плохо отражаются на бизнесе. Он не хотел говорить об этом. И то, и другое было правдой. Черт. Если бы Харри не отвлекался на Симону и неудовлетворенные сексуальные желания, то он мог бы заглянуть немного дальше.
Спенсер и Фордайс вышли через французские двери на террасу.
– Следуй за ними, Нома, но на расстоянии. Скажи, что ты вышла немного подышать воздухом, пока я наполняю твою тарелку. Будет слишком подозрительно, если Чаппи или я снова врежемся в него.
– Что, если он узнает меня?
– Не узнает, а если узнает, то не сознается в этом, только не тогда, когда он сам скрывается под другим именем. Он расстроится точно так же, как и ты, если узнает тебя.
Оказавшись на улице, Симона притворилась, что делает глубокий вдох. Она продолжала смотреть в сторону дверей, словно ждала Харри, или еще одного свидания. Двое мужчин игнорировали ее, хотя отошли немного подальше от нее. Они, не прекращая, спорили на испанском, что немедленно показалось подозрительным Симоне. Приличным джентльменам, ведущим респектабельную беседу, нет необходимости скрывать свои слова. Фордайс продолжал оглядываться через плечо, так что девушка повернулась к ним спиной.
