Пэтти Дэвис - Кабала
– Не плачь, – мягко сказала Белинда. – Все будет хорошо. У нас обеих.
Повернувшись на спину, она привлекла к себе Сару, накрыла ее рукой. Лицо подруги уткнулось ей в грудь.
– Наверное, не стоило мне этого говорить, – произнесла Белинда через мгновение. – Если нужно, ты лучше поплачь.
В полной тишине одна минута сменялась другой; слезы Сары капали и капали на Белинду до тех пор, пока не кончились – неожиданно, так же, как всегда.
– Знаешь, что говорил мне Энтони в самом начале? – Сара потерлась лицом о нежную кожу Белинды. – Мы тогда только начали эти игры с шарфами и поясами. Он сказал, что весь смысл тут в умении и готовности отдать себя, в том, кем в конце концов ты являешься – тем ли, кого связывают, или же тем, кто это делает. Дело тут вовсе не в главенстве – это иллюзия – дело именно в подчинении. Оба игрока абсолютно равны, они одинаковы. А знаешь, что еще одинаково? Сила и чувственность. Ты считала меня более защищенной, потому что я была сильной – я и сама так думала. Но в жизни это могло значить лишь одно – кто-то вроде Энтони должен был появиться – чтобы применить другую тактику. Опасный человек тем и опасен, что всегда найдет способ влезть в твою душу – независимо от того, ранима она или надежно защищена.
– Я не могу заставить себя не думать о нем, – прошептала Белинда. – Я боюсь. Он сидит во мне и не собирается уходить.
Едва заметное движение головы – всего лишь чуть-чуть повернулась шея – и Сара прижалась губами к губам Белинды. Возможно, это было не совсем так, возможно, все происходило куда более осознанно – но только возможно. Сара накрыла собою Белинду; тело подруги показалось ей крошечным и хрупким, мелькнула мысль: не раздавит ли она его своим весом? Но дыхание Белинды осталось таким же легким; обвив Сару ногами, она с готовностью отвечала на ее поцелуи. В соприкосновении их губ таилось нечто новое, непонятное – это был не секс, во всяком случае, не тот секс, что Сара знала раньше. Отсутствовала грубая острота чувств, отсутствовал ненасытный голод. Такой глубины ощущений не доводилось испытывать ни одной из них. Сара попробовала было отключить свой мозг, перестать думать, но у нее ничего из этого не вышло. Ей хотелось найти ответ на вопрос: то, что происходит сейчас, это физическая любовь или духовная близость? Могут ли эти две вещи мирно ужиться друг с другом? Наверное, всегда приходится выбирать что-то одно.
Груди их касались друг друга, в одно целое превратились их тела, но Саре казалось, что это две их души соприкоснулись своими отверстыми ранами. И каждой хотелось принять в себя боль другой.
Голова Сары опустилась ниже, к груди Белинды, и подруга едва слышно застонала, когда губы Сары нашли ее сосок. Сара собиралась двинуться дальше, ее толкало вперед желание ощутить во рту вкус Белинды, довести ее до конца. И все же она остановилась. Их ранам не будет от этого никакой пользы, наоборот, могут открыться новые.
Тело ее выпрямилось, губы вновь соединились с губами. Обе одновременно повернулись на бок. Рука Белинды медленно опускалась по Сариному животу, но, неожиданно сменив направление, ушла за спину, замерев во впадинке на пояснице.
Поцелуи становились все невесомее, неощутимее, а потом и вовсе прекратились, хотя тела тан и оставались неразъединенными. Впервые за двое суток Сара подумала о том, что смогла бы, наверное, заснуть, но ей не хотелось бросать подругу одной: под кожей Белинды ощущалась уже вошедшая в привычку усталость от множества бессонных ночей.
– А ты вообще спишь? – спросила она Белинду после молчания, показавшегося обеим очень долгим.
Об оконное стекло билась залетевшая в комнату ночная бабочка.
– Можно сказать, что нет. Просто часами сижу в горячей ванне. Это расслабляет, и иногда удается вздремнуть. А ты?
– Последние две ночи совсем мало.
– Пойдем в ванную.
Белинда выбралась из постели и босыми ногами зашлепала по паркету.
Сара смотрела ей вслед. Послышался треск зажигаемой спички, из коридора упал в комнату желтоватый отсвет пламени свечи, в ванной с шумом ударила из крана струя воды.
Несколько минут Сара продолжала лежать, перемещая ноги то туда, то сюда в поисках прохлады, нащупывая те места, которых не касались их разгоряченные тела. Подушки издавали слабый запах кокосового масла. Все вокруг казалось Саре новым, непривычным, будто ни разу до этого ей не приходилось лежать в постели Белинды.
Когда она вошла в ванную, Белинда, закрыв краны, уже погружалась в воду. В воздух поднимался пар – желтоватый в призрачном пламени свечи. Сара забралась в ванну, уселась напротив Белинды. Ноги обеих так свободно устроились сами собою, будто происходило это уже не в первый раз.
– Временами мне кажется, что никогда уже я не смогу снова быть вместе с мужчиной, – проговорила Белинда. На лице ее блестели капельки пота, волосы стали влажными.
– Знаю. Мне и самой это кажется. Во всяком случае, сейчас. Только, может, стоит осторожнее пользоваться этим «никогда».
– Сара, у меня был ребенок. Давно. В шестнадцать лет.
– Что?
– Отец не позволил мне оставить его. А я так хотела. Но и на аборт он категорически не соглашался. Он заставил меня родить, и малыша сразу же унесли. Что было потом, я не знаю. Мне так и не сказали, с кем он сейчас живет или хотя бы где.
– Он?
– Ну, так я думаю. Они не сказали даже, мальчик это или девочка.
Сара не знала, что можно ответить на это признание. Но она хорошо понимала, насколько оно было трудным для Белинды. Она смотрела на подругу сквозь поднимавшийся от воды желтоватый пар и видела ее совсем молодой, почти девочкой, не оправившейся еще от родовых мук, протягивающей руки к своему младенцу, которого уносили от нее навсегда. Кто-то наверняка при этом сказал: «Для твоего же собственного блага».
– Отец так и не простил мне, что я забеременела, – продолжала Белинда. – Наверное, я и сама себя тоже не простила. Мне казалось, что Филлип… что-то в ее голосе сломалось. С размаху она хлопнула ладонью по воде, брызги ударили в выложенные кафелем стены, капельки воды поползли вниз. Сара следила за их неторопливым движением – при свете свечи они были похожи на янтарные слезы.
– Белинда, тогда тебе было всего лишь шестнадцать. Ну что ты могла сделать? Ты не виновата, что ребенка у тебя отняли. Отец оказался сильнее, чем ты.
Белинда улыбнулась, но улыбка ее вышла печальной.
– Да, точно так же, как Филлип оказался сильнее меня, а Энтони – сильнее тебя. Когда же что-нибудь изменится?
– Я не знаю. Возможно, сейчас.
В эту ночь обе спали. Они лежали совсем рядом, касаясь друг друга едва-едва, как крылья бабочки. Посреди ночи Сара вдруг пробудилась от столь необходимого ей сна – ее разбудило жуткое видение. Она видела Белинду беременной – но плод находился не внутри нее, а снаружи. Крошечными, тоненькими пальчиками он цеплялся за ее живот, слепыми еще глазами глядя на мир, видеть который для него было слишком рано. Ужасное зрелище – хотя во сне Саре показалось, что Белинда не имела ничего против.
