Ширли Лорд - Сторож сестре моей. Книга 1
Он ловил момент, когда она незаметно посмотрит в его сторону, не сомневаясь, что долго ждать не придется, и как бы невзначай, без улыбки, выразил ей свое одобрение через весь зал. Он был уверен, она надеется, что он заглянет к ней сегодня попозже. Он знал, что ее трусики станут влажными. И она постарается сдержать неровное дыхание. Она провела языком по губам, медленным движением руки прикоснулась к брошке. Недвусмысленное приглашение, но он еще пока не решил. Он отвел взгляд. Нет нужды больше смотреть на нее. Он знал, что она будет ждать его в своей квартире, если потом у него появится настроение заняться сексом.
Церемония была краткой, но блестяще проведена красивым президентом, который, по мнению Бенедикта, выглядел гораздо моложе и спокойнее, чем обычно, несмотря на то, что обострение кризиса в связи с присутствием русских на Кубе, должно быть, легло тяжким грузом на его плечи.
— Нельзя спускать с вас глаз, ребята, — добродушно сказал Бенедикту президент, когда обходил гостей, обмениваясь с ними приветствиями. — Бог послал нам Френсис Келси, чтобы она позаботилась об этой стране, но необходимо принять какие-нибудь меры для защиты потребителей, чтобы обеспечить абсолютную уверенность в том, что нам не придется в дальнейшем полагаться на блестящие способности одного человека. Ведь это просто смешно. Мы должны принять закон о правах потребителей, чтобы вы, ребята, не вводили в заблуждение покупателей, выписывая им рецепт на лекарство, чтобы содержимое упаковки всегда отвечало назначению и без всякого обмана. Вы согласны, юный Чарльз?
Так как Чарльз, смутившись, забормотал что-то невнятное, Бенедикт ответил за него:
— Господин президент, сэр, я согласен, что потребителям необходима всесторонняя защита, какая только возможна, но я был бы Счастлив, если бы вы позволили как-нибудь объяснить вам, сэр, какие в точности испытания мы проводим прежде, чем хотя бы представить заявку на новое лекарство в Комиссию по контролю за качеством… — Но внимание президента уже обратилось в ином направлении.
Позже, когда они покидали Белый дом, Бенедикт заметил сенатора Кефовера, также присутствовавшего на церемонии, который как раз садился в свою машину.
— Вон наш камень преткновения, сынок. После этой печальной истории, учитывая вред, который скандал с фалидомидом нанес репутации нашей индустрии, Кефовер в скором времени сумеет протолкнуть законопроект о регулировании выпуска новых лекарств с той же легкостью, с какой нож проходит сквозь масло. И это только начало. Одному Богу известно, что еще он придумает, чтобы испортить нам жизнь, и Конгресс пойдет на поводу у этого человека.
Бенедикт взглянул на часы. До обеда было еще далеко. Не навестить ли ему маленькую сову с плоской, но крепкой попкой? Несмотря на то что президент, обращаясь к нему, говорил шутливо и добродушно, Бенедикт почувствовал тревогу и напряжение, а это значило, что у него, вероятно, даже не возникнет эрекции. Только Луиза… Он оборвал ход своих мыслей, как научился делать уже давно.
— Какие у тебя планы, Чарли? У меня назначена здесь, в Вашингтоне, пара встреч, но мы можем встретиться и наскоро пообедать в клубе «Ф-стрит» перед полетом обратно в Нью-Йорк. Помимо прочего надо поговорить об открытии в «Хэрродс» и обсудить, как идет продажа «Арабских ночей».
Пока они дожидались машины, Бенедикт обратил внимание на унылый вид Чарльза. Такого выражения лица он не видел у сына довольно давно — по сути, с тех пор как он приступил к работе в отделении «Луиза Тауэрс». В прежние времена, как раз после смерти Хани, когда Чарльз только вернулся в Нью-Йорк и начал делать карьеру в основном, фармацевтическом подразделении, Бенедикт видел это выражение на лице сына каждый день.
— Что стряслось, Чарли? — Тон его стал резким. Он ничего не мог с этим поделать. Его голос всегда звучал резко, когда он беспокоился о своих детях, а сейчас именно так и было.
Их машина была третьей по счету в длинной веренице автомобилей, тянувшейся к главному порталу.
— Ничего, папа. Впрочем, да, я действительно хотел с тобой поговорить кое о чем. Но беда в том, что сегодня у меня нет времени на обед.
— У тебя свидание в Нью-Йорке?
— Да, сэр.
— Ну и не переживай так. Это хорошая новость. Что еще у тебя на уме? — Они сели в машину. — Куда тебя отвезти? Наверное, в Национальный аэропорт? У тебя заказан билет?
— Да, папа, но у меня еще осталась куча времени. Когда у тебя назначена первая встреча?
Черт с ней. Бенедикт отказался от мысли навестить Одри. Как-нибудь в другой раз. Не потрудившись объяснить Чарльзу, почему он передумал задерживаться в Вашингтоне, Бенедикт сказал шоферу:
— Свяжись с Уесом, передай, что нам хотелось бы вылететь через час. — Он повернулся к Чарльзу: — Мы вместе полетим назад на «Гольфстриме», и ты сможешь рассказать мне обо всем, что тебя волнует.
У него неожиданно потемнело в глазах, когда Чарльз попытался выдавить из себя то, о чем Бенедикт уже догадался. Они кружили высоко над столицей, и сын рассказывал ему старую как мир историю, историю любви.
— Я знаю, это кажется безумием, папа, но я могу лишь сказать, что это любовь с первого взгляда. Мы встретились на вечере в честь крестин четыре месяца назад и в тот вечер обедали вместе, и я сразу понял, что люблю ее. И она тоже. Это Блайт, сестра Месси Робертсон. Месси жила вместе со Сьюзен в одной комнате в…
— Помню, помню. Сьюзен говорила мне, что ты наконец встретил подходящую невесту.
— В самом деле?
Сьюзен такого не говорила, однако упоминала в разговоре с отцом, как рада, что Чарли встречается с девушкой своего круга. Бенедикт знал, что это всего лишь сплетни, даже если Сьюзен сама этого не понимала. Она в течение стольких лет распускала слухи о Луизе, что, вероятно, теперь сама даже не осознавала, в какой момент начинает сплетничать. И тем не менее он был доволен. Блайт Робертсон являлась в высшей степени подходящей кандидатурой на роль жены его сына и наследника.
— Ты хочешь жениться на ней?
— Да, папа.
— Ну и что в том плохого? Я считаю, это весьма разумная мысль.
— Наше расписание.
Бенедикт нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
— Я не хочу ехать в Лондон на открытие в «Хэрродс» потому, что Блайт играет на открытом чемпионате Соединенных Штатов, и это первый в ее жизни большой турнир. А потом, если она выиграет, будут и другие состязания, которые идут вразрез с моими планами, и мы должны выбрать дату, которая устраивала бы нас обоих. Теннис для нее — все. — Чарльз помолчал, а затем нерешительно добавил: — Блайт не похожа на других девушек. Она не хочет пышной свадьбы. Она хочет только, чтобы мы тихо поженились, так, чтобы это не помешало ее тренировкам.
