Виктория Холт - Изумруды к свадьбе
– Теперь и вы смеетесь! – закричала она, повернув ко мне заплаканное лицо и устремив на меня полный ярости взгляд. – Я же сказала, что уже достаточно взрослая.
– Женевьева, вы влюблены в Жан-Пьера? – Она промолчала, и я спросила: – А Жан-Пьер?
На этот раз она ответила:
– Он сказал мне, что именно поэтому папа и отсылает его.
– Понятно, – медленно сказала я.
Она горько засмеялась:
– Но это всего лишь в Мермоз. Я убегу вместе с ним. Я не останусь здесь, если он уедет.
– Это предложил Жан-Пьер?
– Прекратите меня допрашивать. Вы не на моей стороне.
– Ошибаетесь, на вашей.
Женевьева поднялась и недоверчиво посмотрела на меня.
– Да? Я кивнула.
– А я думала, что нет, потому что... потому что я считала, что он вам тоже нравится. Я вас ревновала, – добавила девочка простодушно.
– Не следует ревновать ко мне, Женевьева. Надо быть разумной. Когда я была в вашем возрасте, я тоже влюбилась.
Мои слова вызвали у нее улыбку.
– О нет, мадемуазель, вы – и влюблены?!
– Да, – ответила я немного резко, – даже я!
– Это, вероятно, было забавным.
– Скорее, трагичным.
– Почему? Ваш отец тоже отослал его?
– Он не мог этого сделать. Но заставил меня понять, что наш союз невозможен.
– И теперь вы стараетесь повлиять на меня. Я же сказала, что не хочу никого слушать. Но если Жан-Пьер отправится в Мермоз, то и я вместе с ним.
– Он уедет после сбора урожая.
– И я тоже, – с уверенностью сказала она.
Продолжать разговор было бесполезно. Я тщетно пыталась найти ответ на вопрос: что бы это все значило? Уж не воображает ли бедная девочка, что Жан-Пьер влюблен в нее? Или он сам сказал ей об этом? А как же тогда предложение выйти за него замуж, сделанное мне?
Я думала о нашем разговоре с Жан-Пьером в подвале, вспоминала, как его глаза сверкали от ярости. Мне казалось, что главной страстью его жизни была ненависть к графу и, поскольку он считал, что граф проявляет ко мне интерес, предложил мне выйти за него замуж. Но Женевьева была дочерью ненавистного ему человека, разве нельзя допустить, что он пытался соблазнить ее?
На душе у меня стало очень неспокойно.
На следующий день все мои мысли были только о Жан-Пьере и его желании отомстить графу. Я внимательно наблюдала за Женевьевой, так как при ее теперешнем настроении трудно было предположить, что она еще может выкинуть.
Мне очень хотелось увидеться с графом, но он не спешил. И я подумала, что, вероятно, это даже к лучшему, поскольку мои собственные чувства пребывали в полном беспорядке.
После недавней вспышки дурного настроения у Женевьевы я постоянно задавала себе вопрос: как теперь вести себя с ней, что предпринять? И вдруг сообразила, что единственный человек, который может мне помочь, – это бабушка Жан-Пьера, мадам Бастид.
Был почти вечер, когда я пришла к ней. Я надеялась, что застану ее одну, так как все были очень заняты на виноградниках. Даже Ива и Марго не было дома.
Она, как всегда, радушно приветствовала меня, и я без всяких предисловий начала:
– Жан-Пьер просил моей руки.
– А вы не любите его?
Я покачала головой.
– И он тоже не любит меня. Зато всей душой ненавидит графа.... А теперь вот еще и Женевьева... Он заставил ее поверить...
– О нет! – Я видела, как мадам Бастид еле сдерживала себя.
– Девочка такая впечатлительная и ранимая, и я боюсь за нее. Сейчас она просто в истерике, потому что Жан-Пьера отсылают в Мермоз. Нужно что-то предпринять, но я не знаю что. И боюсь, как бы не случилось чего-нибудь ужасного. Эта его ненависть так противоестественна.
– Она в нем заложена с рождения. Попробуйте это понять. Каждый день он смотрит на замок и думает: «Почему все это должно принадлежать графу... А почему бы не?..»
– Полный абсурд! Откуда у него такие мысли? Все в округе смотрят на этот замок, но никто не думает, что он должен принадлежать им.
– Есть разница. В нас, Бастидах, течет кровь владельцев замка. Бастиды! Здесь, на юге, слово «бастид» означает «деревенский дом». Но не исключено, что когда-то оно звучало как «бастард» – внебрачный ребенок. Ведь так часто и рождаются Имена и фамилии.
– Но здесь, должно быть, есть немало людей, которые могут сказать, что в их жилах тоже течет кровь владельцев замка.
– Это так, но с Бастидами все иначе. Мы были очень близки к замку, и прошло не так уж много лет, чтобы мы могли забыть, что отец моего мужа был сыном графа де ла Таля. Жан-Пьер знает это. И поэтому, когда смотрит на замок, когда видит графа, он говорит себе: «Вот и я мог бы объезжать верхом эти земли. Эти виноградники могли бы принадлежать мне и замок тоже».
– Но ведь так думать...
– Он всегда был гордым и всегда с замиранием сердца слушал истории о замке, которые в нашей семье передавались из поколения в поколение. Он знает о том, как в нашем доме прятали молодую графиню, как здесь родился ее сын, как он жил здесь до тех пор, пока не вернулся к бабушке в замок. А мадам Бастид, которая укрывала его в своем доме, имела собственного сына. Он был всего на год старше маленького графа, но у них был один и тот же отец.
– Действительно, все это создает прочную связь, но вовсе не дает повода в течение стольких лет культивировать зависть и злость.
Мадам Бастид покачала головой, а я с жаром продолжала:
– Вы должны его убедить. Если он будет продолжать упорствовать, это не доведет его до добра. В лесу, когда в графа стреляли...
– Это был не Жан-Пьер.
– Но если он так сильно его ненавидит...
– Мой внук не убийца.
– Тогда кто?
– У такого человека, как граф, достаточно врагов.
– Он ненавидит его сильнее всех. Это надо как-то прекратить.
– Вы всегда стремитесь сделать людей такими, какими они должны быть по вашему представлению, Даллас. Но, знаете, человеческие существа не картины, которые можно реставрировать. И...
– Я далека от подобных мыслей, но меня очень тревожит создавшееся положение.
– Если бы можно было знать тайные мысли, которые возникают в наших головах, то как часто они давали бы повод для беспокойства и тревоги. Ну, а сами вы, Даллас? Вы ведь влюблены в графа, не так ли?
Я в испуге отпрянула от нее.
– Это для меня так же ясно, как для вас – ненависть Жан-Пьера. Вас беспокоит не то, что Жан-Пьер ненавидит графа, а то, что он может причинить ему зло. А этого так хочется Жан-Пьеру. Это тешило бы его гордость. И вы из-за своей любви, Даллас, в гораздо большей опасности, чем он из-за своей ненависти.
Я молчала.
– Ехали бы вы домой, моя дорогая. Это говорю я, старая женщина, которая знает намного больше, чем вы думаете. Можете ли вы быть здесь счастливой? Женится ли на вас граф? Или станете жить здесь, как его любовница? Вряд ли. Это не устроило бы ни его, ни вас. Так что отправляйтесь домой, пока еще не поздно. Со временем все забудется, ибо вы еще молоды и встретите человека, которого сможете полюбить.
