Ребекка Донован - Что, если... (ЛП)
– Когда ты это делаешь, ну, знаешь, ходишь туда-сюда, говоришь вслух…С кем ты разговариваешь?
Она смущенно улыбается. – В основном с собой. Иногда с Ришель. Думаю, я это делаю вместо того, чтобы кричать.
Надеюсь, что это действительно так.
– Завтра я еду домой, чтобы повидаться с родителями, – сообщает она мне на одном дыхании. – Я немного нервничаю.
– Понимаю, – говорю я, подходя ближе. – Хочешь с ними увидеться? Ты же знаешь, ты не обязана.
– Я знаю. Я не питаю к ним ненависти, Кэл. Просто не хочу жить, как они. - Она опускает глаза и добавляет: – К тому же, куда еще мне пойти?
Я собираюсь предложить ей вернуться со мной. И, возможно, она догадывается об этом, и поэтому начинает говорить снова, прежде чем я успеваю ей предложить. – Мы знали, что это время наступит. Я говорила тебе, что мне придется уехать. И теперь говорю. Я не учусь в Креншоу. Ты знаешь это.
Я киваю, проглатывая горечь, застрявшую у меня в горле. – Ты поедешь в Гарвард?
– Я не знаю, – отвечает Найэль задумчиво. – Это всегда было мечтой моего отца. Я не уверена, что тоже мечтаю об этом.
Тяжело вздыхая, Найэль садится на землю и ложится на траву. – Я больше не уверена что знаю, чем должна заниматься.
– Ну, например, ты была Найэль, – говорю я задумчиво, ложась рядом с ней на холодную, сырую землю. Как только я раньше не подумал, что здесь будет так неудобно. – Потому что ты хотела начать все снова.
– Ришель хотела такую жизнь для меня. Чтобы я была счастливой. Это все, чего она хотела, - я бросаю на нее взгляд. Ее глаза закрыты, а губы дрожат. – Я скучаю по ней. Я так сильно скучаю по ней, Кэл. Мне все еще больно, и я не знаю, что мне делать без нее. - Найэль задыхается от смеха и слез. – Боже, я больше не хочу плакать.
Я беру ее за руку и крепко сжимаю. Раскрытие секретов, которые угнетали ее все эти годы, полностью не освободило ее. Найэль все еще потеряна и все еще страдает. И я хотел бы быть единственным, кто защитит ее от всех возложенных на нее надежд, которые помешают ей быть счастливой.
– Ты не одна, – произношу я тихо.
Она поворачивает голову и смотрит на меня безжизненными глазами полными невыплаканных слез. – Я знаю. - На ее лице появляется слабая улыбка. Ты и Рей мои лучшие друзья. Вы всегда ими были, даже когда не знали об этом. И мне вас не хватало, ребята.
– И я очень сожалею, что причинила вам боль, – продолжает она дрогнувшим голосом. – Клянусь, я никогда не хотела этого. Поэтому… пожалуйста, не бросай меня, Кэл. Когда я вернусь в Ренфилд, все станет еще хуже. Я знаю, но мне придется это сделать. Поэтому ты мне нужен как друг. Я не смогу со всем этим справиться без тебя.
– Разумеется, – говорю я, с трудом подбирая слова. Я готов сквозь землю провалиться. Она хочет, чтобы мы были друзьями. Мы всегда были друзьями. Но это не то, что я собирался сказать сейчас. Я все время думаю о том, что для нее значит полюбить. О падении назад в темноту в надежде, что кто-то будет там, чтобы поймать тебя. Ну, похоже, я только что приземлился в яму с гребаными копьями, и это чертовски больно.
– Я никуда не денусь, – говорю я, сжимая ее руку и глядя, как по вечернему небу быстро пролетают облака. Нет ни одной звезды, чтобы загадать желание. Мне остается только повториться.
С копьем, торчащим из моего сердца, я заверяю ее: – Я не уйду. Обещаю.
* * *
На следующее утро я провожаю их в Ренфилд, а сам остаюсь с Заком и Хенли, чтобы заработать деньги, которые потратил на авиаперелет. Я все еще планирую купить ту ударную установку для Рей. Надеюсь, что успею до ее отъезда в Беркли, потому что я уверен, что она туда собирается.
Когда в конце недели я возвращаюсь в Креншоу, все вокруг кажется… тише. Я знаю, это из-за того, что Найэль не со мной. Я вхожу в квартиру, не желая, на самом деле, оставаться внутри без нее. Но ей пришлось решить, что для нее сейчас самое лучшее. И мне необходимо отпустить ее, не оказывая на нее никакого дополнительного давления. Я не хочу быть еще одним человеком, который возлагает на нее надежды.
Я открываю дверь в спальню и спотыкаюсь, как будто внутри меня что-то треснуло.
Пол в спальне усыпан тридцатью спущенными шариками с надписями «Тебя любят», привязанными к каждой нитке. Я сажусь на край кровати, поднимая с пола голубой шарик, молча обвиняя его в своем паршивом состоянии.
Я снимаю куртку и бросаю ее на стул, но она соскальзывает и падает на пол. Когда я наклоняюсь, чтобы поднять ее, то замечаю, что из внутреннего кармана торчит желтый листок бумаги. До этого момента я даже не знал, что у меня есть внутренний карман.
Листок потертый, как будто его сворачивали и разворачивали тысячу раз. Когда я осторожно разворачиваю листок, то вижу внутри заголовок: «Список Николь и Ришель», а рядом в скобках другим почерком: «Най-Ель». Я смеюсь. Это тот самый список.
Рядом с каждым пунктом стоит маленькое окошко. Я широко улыбаюсь от того, что стал свидетелем большинства из них. Пункт «Полет на воздушном шаре» обведен в кружок, а в окошке отсутствует галочка. Рядом с пунктом «Вновь пережить самый счастливый день в жизни» стоят три вопросительных знака.
Сидя на кровати, я продолжаю просматривать пункты, отмеченные галочкой. И тут же замираю. Листок дрожит в моих трясущихся руках, когда я замечаю галочку напротив пункта:
«Влюбиться (в Кэла)».
Эпилог
Весенние каникулы — Второй курс колледжа
- Привет!
Я практически роняю гаечный ключ из своей руки, когда ее голос разносится по гаражу.
Затем я чуть не падаю на колени, когда вижу, что она стоит на входе. Ее волосы вернулись к своему естественному черному, они собраны в неряшливый пучок на затылке. И она надела короткое желтое платье, выглядя еще более великолепной, чем была в первый день, когда я увидел ее в том же самом оттенке. Она - все еще самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.
- Привет, - говорю я, прочищая горло в поисках своего голоса. – Я не ждал тебя до завтрашнего дня.
Я не видел Найэль с тех пор, как она вернулась в Ренфилд два месяца назад. Хотя мы переписывались и созванивались почти каждый день, для нее это было нелегко. Вернувшись назад к родителям, ей пришлось бороться с ожиданиями, что они будут притворяться перед ней, хотя она уже не станет вновь той девушкой. Я слышал напряжение в ее голосе, когда мы разговаривали, но говорил, что я хочу убедиться, что она не сдалась. Рей, вероятно, лучший помощник, чем я. Она не могла смириться с замкнутой версией Николь и каждый раз дает ей знать об этом, когда видит, что Найэль прячется в идеальную раковину. Хотя я, вероятно, должен по большей части отдать дань уважения своей матери, так как она – тот человек, кто отвел Найэль к своему другу - психологу.
