Папина содержанка (СИ) - Десса Дарья
– Много там было таких девушек?
– Я почем знаю?
– Может быть, среди них оказалась ваша знакомая? – интересуется Максим.
– Вам зачем?
– Ну, Лизонька, зачем такие вопросы? – улыбается мажорка, изображая оскорбленную невинность. – Мы же не спрашиваем вас, какой подарочек мой папаша вам вручил после того… инцидента.
– Ну да, точно, – усмехается Лиза. Видимо, компенсация за устроенный ею «спектакль» была весьма щедрая, есть что приятно вспомнить.
– Так вы знаете кого-нибудь из тех, кто на самом деле пострадал?
– Вы так спрашиваете, Максим, словно следователем работаете, – хихикает Лиза. Вот никак не хочет говорить! Опасается, наверное.
– Боже упаси! Терпеть не могу всех этих пронырливых товарищей с погонами, – улыбается Максим. – Мне с ними никогда не удавалось найти общий язык. Так что же, уважаемая Лиза, нам отправиться домой? – она снова берет в руки коробочку, делая вид, что собирается положить её в карман.
Собеседница наша закусывает нижнюю губку. Это у неё жест отчаяния, знаю, и желания решиться на нечто особенное, что пугает и манит одновременно. Она ведь болтушка, ей секреты доверять нельзя, а тут некая тайна, за которую нехилый презент светит. Разве устоишь?
– Ну ладно, скажу. Только вы, Максим, никому, иначе мне плохо будет. Договорились?
– Безусловно! – отвечает мажорка, приложив руку к сердцу.
– В общем, – Лиза понижает голос, словно нас тут кто-то ещё услышать может, – есть одна девушка, она со мной на одном потоке учится, в параллельной группе. Её Оля зовут. Короче, я ей как-то рассказала про тот -клуб «М.И.Р.» и сказала, что там можно неплохо заработать, если делать всё, как скажут, и потом язык держать за зубами. Ну вот, дала ей номер телефона.
– Чей номер? Он у вас сохранился?
– Не знаю, там девушка сидит на звонки отвечает. Типа call-центр. Да, сейчас, – Лиза резво вскакивает со стула, несется в свою комнату, потом прибегает (вот как ей сильно хочется подарочек!) и протягивает Максим листок с номером. – Вот.
– Что было потом?
– Я ей всё рассказала, она поблагодарила, потому что ей деньги очень были нужны. Она сирота, с бабушкой живет. Та старенькая, более часто, лекарства дорогие нужны. Ну, а через неделю примерно я узнала, что эта Оля в больницу попала. В гинекологию, – это слово Лиза выговорила с придыханием. – А потом я её больше не видела.
– Что с ней случилось?
– Ходили слухи, что перевелась в другой вуз. Или в другой город уехала. Я не знаю, – пожала плечами Лиза.
– Какой-то контакт у вас сохранился? Адрес, телефон, хоть что-нибудь? Фамилия, отчество? – спрашивает Максим. Я смотрю на неё и думаю: отличный бы частный сыщик из неё вышел!
– Да, фамилия у неё… Бахина. Точно, Оля Бахина. Отчество я не знаю. Да, ещё запомнила – у неё день рождения 8 марта. Вот ведь повезло! – Лиза хихикает, словно рассказала забавную байку, а не о человеке, испытавшем нечто весьма неприятное и болезненное. – Адрес… Да я больше ничего не знаю. Может, в деканате скажут. Ну, всё у вас? А то у меня дела.
– Благодарю вас, Лизонька, – говорит Максим и протягивает заветную коробочку девушке. – Вот, это наша скромная благодарность за ваш интересный рассказ.
– Ага, не за что, – кивает Лиза. Всё, драгоценность её поглотила с головой, мы потеряли значение. Потому просто встаем и уходим, оставляя мою бывшую подружку с новой ювелирной забавой.
Спускаемся вниз на лифте, благодарим старушку-вахтершу за содействие (меня мама учила старых людей уважать и почаще говорить «спасибо», им нравится), встречаемся с Сэдэо и уходим. Наше собственное расследование сделало очередной интересный поворот.
Глава 78
Мы вернулись на яхту, и я думаю о том, что нам теперь предстоит, словно двум кротам, копать в новом направлении. Найти эту Олю Бахину, чтобы послушать, как с ней обошлись жестоко в секс-клубе «М.И.Р.», и понять, не связано ли это с попыткой уничтожить меня и Максим. Затем попытаться выйти на руководство этого клуба. Конечно, можно было бы постараться снова надавить на Альберта Романовича, только после того, как мы с ним обошлись, едва ли теперь сумеем отыскать. Наверняка уже за границу укатил – расшатанные нашим поведением нервишки подлечить. Правда, мажорка потребовала, чтобы он никуда не уезжал. Но вряд ли миллионер станет слушать падчерицу, с которой у него к тому же отношения развалились окончательно.
А где искать эту Олю Бахину? Лиза подумала вслух, что адрес девушки наверняка в деканате знают. Так речь идет о прежнем месте жительства. О новом могут ничего не сказать. Словом, полный абзац. Мы сидим на палубе, уже вечер, становится всё холоднее, но в каюту идти не хочется. Так бы и сидел всю жизнь да слушал, как вода о борт плещется. Умиротворяющий звук.
Эх, сейчас бы отправиться вместе с Максим куда-нибудь в теплые края! В тот же Таиланд, например. Когда слышу это слово, всегда вспоминаю фильм «Пляж». Я как увидел то прекрасное место на большом экране, у меня аж сердце подпрыгнуло. Боже мой, какая там красота невероятная! Словно не на нашей планете события происходят. И ещё эта чудесная музыка звучит в кадре… Вот где нужно жить, а не здесь. То стреляют, то насилуют, то ещё чего-нибудь неприятное.
Так. Стоп. Таиланд. Максим. Что-то у меня неувязочка в голове образовалась. Такая нескладушка. Помнится, мажорка мне рассказывала, что она туда полетела в детстве вместе с родителями. Это раз. Её папаша там бухал и развлекался с местными девками, невзирая на наличие собственной семьи, – это два. Мама Максим пошла купаться, и она больше её не видела. Это три. Так она утонула же?! А кого тогда она теперь мамой называет?!
– Максим! – резко кричу. Она оказывается неподалеку, аж вздрагивает.
– Тише ты, чего орешь на всё водохранилище?
– Твоя мама, Максим, она же утонула! На пляже дело было, в Паттайе. Ты же сама рассказывала! «Она умерла, когда мне исполнилось десять», – твои слова, между прочим. Помнишь, ты мне их сказала, когда мы в Лондон летели. Ещё песенку мамонтёнка из мультика спела. А кто тогда та женщина, которую ты теперь мамой называешь? А?!
Мажорка тяжело вздыхает. Подходит, пододвигает ко мне раскладное кресло. Опускается, достает сигареты и закуривает. Но не откидывается назад, а сидит в позе кучера, – это когда опираешься локтями о бёдра, полусогнутый. Так трясет в пути меньше, спине легче. Но теперь это положение выдает волнение Максим, её желание скрыть что-то. А как тут утаишь, если я в лоб спрашиваю?
– Я тебе не рассказывала, поскольку…честно скажу, не считала нужным. В принципе, это ведь не касается тебя лично, поэтому… Ну, хорошо, хорошо. Только не дуйся, как маленький мальчик, – говорит Максим, видя, как собираюсь обидеться. В самом деле, мы с ней близки стали, а теперь какие-то тайны остаются? Их быть не должно! В отношениях или всё по-честному, или к черту их!
– В общем, у моей мамы есть сестра-близнец. Они родились в разницей в пять минут: Лидия Николаевна – это моя мать, и Светлана Николаевна, – её младшая сестра. Они похожи, как две капли воды. Если бы рядом поставить – не отличишь. Так вот, когда моя мама утонула, Светлана Николаевна – это она мне потом рассказывала – пришла к моему папаше и сказала, что готова выйти за него замуж, чтобы он не отправил меня в детский дом. Я ведь ему не родная, и он это, как ты помнишь, знал с самого начала. Альберт Романович согласился, поскольку мама ему очень нравилась, а тут, сам понимаешь, практически такое же всё: фигура, лицо. Разве что характер другой. У мамы он был более живой, Светлана – та спокойная, рассудительная. Если мама была эмоциональный человек, тётя Света – рациональный.
Максим закурила. Всегда, если волнуется, начинает травить себя табачным дымом. Да ещё сигареты у неё дорогущие. Мажорка, одно слово. Хотя теперь мне глубоко её жаль. Только не буду это показывать. Сильным личностям жалость претит.
– В общем, сыграло роль и ещё одно обстоятельство. Светлана втайне была влюблена в моего отчима. Она поняла это ещё на свадьбе моих родителей, и потом даже замуж ни за кого не выходила. Словно ждала свой шанс. Ты спросишь: откуда всё знаю? Так она сама рассказала, когда мне исполнилось двадцать. Конечно, я помнила, что она не моя мама, но постепенно стала так её называть. Ведь ты пойми: рядом человек абсолютно похожий. Даже голоса одинаковые. В общем, они поженились, я стала понемногу привыкать к тёте Свете, начала её считать своей матерью. Еще что спросишь?
