Татьяна Дубровина - Обмануть судьбу
— Андрей Андреич! Вы о чем? Время идет! Каждая минута на счету!
— Гм. Я заметил, что, как только вы взяли на себя дело Грачева, в последние дни в вашей работе появилась нервозность, то срыв нескольких операций, то путаница в оформлении протоколов, неоправданная затяжка предъявления обвинительного заключения подозреваемому. Сегодня — эта рискованная инсценировка. Как выяснилось — совершенно бесплодная.
— Но я же объяснил, их спугнули! Ребенок спугнул, никто не мог этого предвидеть.
Теперь в тоне советника юстиции явственно проступили злые нотки:
— Вы только сами себя послушайте. Шестилетний карапуз спугнул банду! Курам на смех.
— Но это сын кассирши, убитой в прошлом налете!
— Ахинея, — отрезал начальник.
— Как вы не понимаете, Андрей Андреич, его же уберут и девушку тоже. Я в этом не сомневаюсь, я это вычислил.
— Когда вы просили группу для захвата Грачева — тоже не сомневались. И сегодня для мебельного салона вы точно так же все вычислили.
— Дайте людей!
— Я сказал — нет.
— Хотя бы троих. Ну ладно — двоих. Только опытных и вооруженных.
— Ни одного. Чуть не весь отдел и так всю неделю работает на вас. И все вхолостую. Если так будет продолжаться впредь, я вынужден буду поставить вопрос о вашем профессиональном соответствии.
Дементьев поднялся. Его густые черные брови сошлись на переносице, а морщинка над ними прорисовалась отчетливее обычного.
— Хотите уволить, верно я понял? — Его руки-клешни сжались в кулаки. — Согласен. Завтра же сам принесу заявление. Но это — завтра. А сегодня…
Встал и старший советник юстиции. Рявкнул, давая наконец выход гневу:
— Но-но! Только смотрите, без самодеятельности!
Дементьев глядел на начальника исподлобья, широко расставив ноги, в своей устойчиво-непокорной боксерской стойке, словно говорил: «А ну-ка сбей меня!»
Спросил, играя желваками на скулах:
— Могу быть свободен?
«И задиристые же эти молодые, — подумал советник. — Сам был таким когда-то. Ну ничего, покипит и успокоится. Работник-то он неплохой. Добросовестный, исполнительный. А что дергается в последнее время — так это от усталости».
И начальник примирительно произнес:
— Спокойной вам ночи, Геннадий Иванович.
Однако ночь не обещала быть спокойной.
Геннадий весь кипел после неудачной аудиенции.
Оперативной группы не дали. Санкции на активные действия не дали. Да еще и пригрозили увольнением.
А он-то, помнится, рассчитывал заработать на этом дельце «важняка»!
Ну и чихать на все это — на продвижение, репутацию, повышение оклада!
Там, в Новых Черемушках, в квартире на втором этаже, сейчас спят два беззащитных существа, маленький ребенок и совсем юная девчонка. Да не просто девчонка, а девушка его друга. Друга? Да.
Что же делать? Позвонить Лине, чтобы вызвала милицию?
Да кто ж ее слушать станет? Скажут: баба-истеричка. Отмахнутся.
Вызвать их по «02» самому? Долго придется объяснять суть дела. Пока врубятся, пока соберутся… Да и не сумеют они организовать все это по-умному. Только спугнут преступников, это в лучшем случае. А в худшем — откроют пальбу прямо в квартире, и тогда жильцам не гарантирована жизнь. Дурацкий каламбур: жильцы — уже не жильцы.
А если бандиты уйдут — то они смогут вернуться и завтра, и когда угодно. Ведь если их не взять с поличным, то потом ничего не докажешь. Никаких улик. И против этого Варламова — тем более.
Так что же? Лине Бахоревой скрываться всю жизнь? И мальчику?
Нет, Геннадий Дементьев, ты должен действовать. А как именно — соображай. И резвее.
«У обменного пункта Грачев увидел двоих — в «мерседесе». Не исключено, что их больше. Этот вариант надо иметь в виду. Спокойно, Геннадий, спокойно. Забудь о самоуверенности, — он старался охладить свой пыл. В таком деле нельзя было наломать дров. — Постарайся оценить ситуацию трезво. Одному тебе не справиться. Если смотреть на вещи реально, то ясно: помощники необходимы. Откуда их взять? Кто пойдет на такой риск? Ведь это будет не служебное задание, а личная просьба Геннадия Дементьева».
Он перебирал в уме всех своих коллег. Нет, обратиться не к кому. На такую авантюру мог пойти только очень близкий друг, но с друзьями-то у Дементьева было бедновато. Стоп!
Друг?
Да еще какой! Такой, которому дороги Лина и Ванечка!
Поплотнее прикрыв дверь кабинета, он подошел к телефону. Глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть.
И набрал номер Бутырской тюрьмы.
— Старший следователь Дементьев, городская прокуратура. Заключенного Грачева Сергея Николаевича срочно доставить сюда. Да, немедленно. Вскрылись новые факты, он мне нужен. Для экстренного допроса.
Глянул на часы: 23.40.
Лицо у Сергея было припухшим и помятым. Едва удалось забыться на жесткой тюремной койке, пахнущей хлорамином, когда его подняли и без церемоний, без объяснений препроводили в «воронок».
Он не понимал, в чем дело, конвойные на его вопросы не отвечали.
Его замутило: «А вдруг предварительное следствие закрыли. Тогда — что? Тогда, значит, я из подозреваемого стал обвиняемым? Эх, Геннадий, не смог, значит, ничего раскопать. Или… предал меня? Ведь такое уже случилось однажды. Но тогда мы были чужими людьми. А ведь теперь все изменилось. Или это мои иллюзии? А может, дело в другом? Дементьева отстранили от следствия?»
Но вот и особнячок неподалеку от Павелецкого вокзала — Московская городская прокуратура.
Кабинет, в который его ведут, — тот самый, знакомый, дементьевский.
За столом, слава богу, сам Геннадий.
Значит — все не так страшно. Но почему у Геннадия такое странное, такое измученное лицо?
Следователь отпустил конвойных, разрешив им явиться к шести утра. Те обрадованно переглянулись — и их как ветром сдуло. Уж они найдут, где провести эту ночь, внезапно подаренную им.
Грачев испытующе всмотрелся в Геннадия. Спросил:
— Неужели до шести утра будем твои бумажки заполнять?
Тот отозвался каким-то сдавленным, неживым голосом:
— Если бы бумажки, Сережа. Я решился пойти на самое настоящее должностное преступление.
— Сжечь протоколы, что ли? — невесело пошутил Сергей и тут же осекся, сообразив, что юмор неуместен. — В чем дело?
Следователь выпил воды, настолько пересохло в горле, что слова произнести не мог.
— То, что я тебе сейчас предложу, Сергей, может для тебя квалифицироваться как побег. Ты понимаешь, чем это чревато?
— Пока ни черта не понимаю. Но сбежать, как ты догадываешься, согласен. Бегал уже. Есть опыт. Но ведь тогда, гражданин следователь, посадят вас. Геннадий, что происходит?
