Татьяна Дубровина - Обмануть судьбу
Хорошо бы имитировать легкое подрагивание рук, а то и всего тела — но, впрочем, это уже лишнее. Сойдет и так, ребятки не настолько наблюдательны.
— А, это ты, — пренебрежительно кивнул ему Толян, открывая. — Входи, сынок.
Наводчика всегда забавляло это покровительственное «сынок», которое Толян слямзил у Бати. Он вообще позаимствовал многие характерные интонации своего телефонного босса.
Знал бы он, одноклеточный, что босс собственной персоной стоит сейчас перед ним!
— Так я пройду, да? — топтался Наводчик в прихожей.
— Не стесняйся, деточка, будь как дома, — самодовольно хохотнул хозяин.
В комнате уже был немногословный Негатив. Варламов прошел, путаясь косолапящими ногами в набросанных по всему полу пакетиках, и нерешительно остановился.
— Да садись, че встал, как… маяк в океане.
Наводчик огляделся и выбрал себе самую задрипанную табуретку, заляпанную засохшей краской: в квартире недавно закончился престижный ремонт, а это жалкое колченогое сиденье забыли выбросить.
— Ну? — односложно спросил Негатив, моргнув красными веками, на которых не было видно ресниц.
— Чего там с мебельным? — поинтересовался и Толян. — Когда идем? Как договорились? В двадцать тридцать? И еще Батя что-то сказал про новые горизонты.
— Понимаете, кенты, — залепетал Наводчик. — Батя решил все поменять. Там одна сучка… ментовкой оказалась.
— Во ботает по фене, — восхитился альбинос. — Старается интеллигент. Да ты не стесняйся, говори на своем языке, на фраерском. Не боись, мы поймем.
Для Негатива это была непривычно долгая тирада.
«Переигрываю, что ли? — отметил про себя Варламов. — Действительно, лучше разговаривать, как привык».
— Так вот, господа, — лексику он изменил, а пришибленный тон оставил прежним. — Кассирша мебельного салона что-то заподозрила. Поэтому операция пока откладывается, а девчонку необходимо ликвидировать.
— Ноу проблем, — с готовностью отозвался Толян и потер палец о палец. — Сколько?
— Конкретную цифру босс не назвал, но заверил, что не поскупится.
Негатив согласно кивнул:
— Знаем. За Батей не заржавеет.
Снова Толян:
— Когда? Где?
— Сегодня ночью, ровно в час. Когда она вернется из своего салона и уляжется спать. Это в Новых Черемушках. Вот тут нарисовано, как добраться.
Он протянул им чертежик, на котором стрелочками был обозначен маршрут от метро через дворы одинаковых хрущевских кварталов.
— Этот листок шеф велел изучить и уничтожить.
— Угу, — моргнул Негатив.
— Но понимаете, господа, — Наводчик застенчиво опустил голову, — в этом деле есть еще одна тонкость.
— Чтоб без шума? — догадался Толян. — Не дураки, понимаем: жилой дом, соседи и прочая хренотень.
— Это само собой. Батя говорил о другом: убрать надо не только бабу, но и ее ребенка.
В комнате зависла тишина. Только разбросанные пакетики шуршали от сквозняка.
Глаза молчавшего Негатива, и без того всегда розоватые, как у кролика, покраснели.
Первым паузу нарушил Толян:
— Сколько?
Наводчик скромно пожал плечами:
— Батя обещал в двойном размере.
— Нет, я говорю — сколько лет ребенку?
Снова зашелестели пакетики.
— Шесть, — ответил Варламов.
— У меня, блин, племянник такой, шесть с половиной, — сказал Толян, и снова наступило молчание.
Негатив долго беззвучно шевелил губами и в конце концов проронил веско:
— В тройном.
Толян рассеянно оглянулся на него: ему вовсе не хотелось показаться трусом. Поддержал:
— В тройном — это не считая того, что за бабу.
— Я передам ваши условия шефу, — пролепетал Наводчик, поднимаясь. — Он вам перезвонит. Не расходитесь, пожалуйста.
И неуклюже засеменил прочь — пока «дубки» не передумали.
— Алло, это ты, сынок? — снова густой, повелительный бас. — Мне посыльный все передал. Ну, вы деловые, ха-ха-ха. Хвалю за хватку. Согласен, но только без аванса. Вся сумма — после операции. Наличными. Молодцы, я так и знал, что хвосты не подожмете. Верю в вас, сынки!
Отбой. Короткие гудки.
Прокашлялся. Перевел дух.
Он снова был самим собой: красивый, спокойный, умный и уверенный.
Сегодня со свидетелями будет покончено.
Алиби на час ночи он себе обеспечит.
И Юрия Варламова ждут новые горизонты.
Глава 57
Сообщники
Анжелика, наверное, совсем издергалась: столько времени супруг не является домой. Хотя она, по правде говоря, волноваться себе не позволяет: считает, что от этого портится цвет лица.
Но он-то, Геннадий, как по ней соскучился! И по ее домашней стряпне, источающей аппетитный запах пряностей, — тоже. И по кипенно-белым крахмальным простыням. И просто — по нормальному человеческому сну.
Он отпустил группу захвата и мог уже отправляться домой. Мог и… не смог.
«Почему же все-таки налетчики не появились? Не раскаялись же они, в самом деле. Не решили внезапно «завязать». Что-то тут не то. Что-то им помешало. И единственное, что могло их спугнуть, это…»
Рыжая головка Вани так и стояла у него перед глазами. Кудряшки, веснушки…
В голове навязчиво мелькало что-то из классики: «И все тошнит, и голова кружится, и мальчики кровавые в глазах… мальчики… кровавые…»
Лина отвела ребенка домой. Причем вела, по ее словам, не скрываясь. В своей приметной лисьей шубе. Приметной, как… как самая удобная мишень!
Да и по рыженькой ребячьей шевелюре тоже стреляй — не промахнешься. Легкая добыча даже для новичка-охотника. А у бандитов опыт за плечами — o-гo-го, какой.
Господи, зачем, ну зачем он дал «вольно» группе захвата? Идиот, кретин!
Анжелика подождет.
Подождут и крахмальные простыни, ничего им не сделается.
И остывшую стряпню не сложно подогреть.
Сейчас он должен предотвратить беду.
…Две большие звезды тускло мерцали на петлицах темно-синей формы старшего советника юстиции. Начальник следственного отдела был мрачен, его недовольный вид не сулил Дементьеву ничего хорошего.
— Вы переутомились, Геннадий Иванович, — говорил начальник пока еще мягко, по-отечески, однако чувствовалось, что он с трудом сдерживает раздражение.
Что ж, это можно понять: начальство — тоже люди, им ненормированный рабочий день так же в напряг, как и простым смертным.
— Возьмите отпуск, Геннадий Иванович. Съездите куда-нибудь. Где тепло, где пальмы. И шум прибоя.
Геннадию было сейчас не до соблюдения субординации и даже простой вежливости:
— Андрей Андреич! Вы о чем? Время идет! Каждая минута на счету!
