Белва Плейн - Гобелен
Ему хочется раздуть ссору, затеять драку, – заметил Поль с некоторым удивлением. Он хотел ответить резко, но Мэг прошептала:
– О, ради Бога, Поль, я хочу домой.
– Конечно, – спохватился Поль, почувствовав страх в ее словах. Он подошел к двери, но в этот момент Донал остановил его:
– Минуту. Я хочу сказать, что вы лицемер…
– Очень хорошо. А я хочу сказать, что вы фашист, это согласуется с вашим поведением.
– Моим поведением? Я сижу за обеденным столом между вашей женой и любовницей, о, простите, бывшей любовницей. И вы смеете после этого говорить о моем поведении?
В голове шумело, но Поль услышал возглас жены.
– Вы самая низкая… – начал он. Донал перебил его:
– Высшее общество! Ускользнуть в Париж с любовницей, оставив жену дома. Потом, устав от любовницы, выдать ее замуж и привести ничего не подозревающую жену пообедать к новобрачным. Высшее общество!
Мариан начала плакать. Мэг опустилась в кресло, закрыв лицо руками. Двое мужчин, стоя под хрустальной люстрой, были готовы сцепиться. Полю пришло в голову, что, будь у них оружие, они не преминули бы им воспользоваться. Его охватила ярость, и он пошел в атаку:
– Что ж, давайте говорить открыто. Я, возможно, не всегда делал то, что следует, но по крайней мере у меня на совести нет смерти человека.
– О, – вздохнула Мэг. Ярость все росла и росла.
– Я говорю о смерти Бена! Вы страшно поссорились с ним в тот день.
– Вы сошли с ума!
– О нет, не сошел! Бен сказал вам, что собирается уходить от вас. Я это знаю. Но об этом никто никогда не упоминал при следствии, не так ли?
Мэг вскочила:
– Пожалуйста, Поль. Я не могу это вынести. Посмотри на Мариан. Остановитесь!
Донал повторил:
– Совсем сошел с ума!
– Я в здравом уме и утверждаю, что вы причастны к смерти Бена!
Мэг приложила руки к вискам:
– О Боже, Поль, остановитесь! Посмотри на Мариан. Что с ней происходит. Неужели ты не видишь, что ее надо срочно отвести домой? Посмотри на нее!
Мариан, страшно побледнев, стояла в каком-то оцепенении, из широко раскрытых глаз ее текли слезы. Поль схватил ее за руку:
– С тобой все в порядке? Подожди у двери, я возьму такси и отвезу тебя домой…
Что-то вспыхнуло в глазах Мариан, и, с силой оттолкнув его, она рванулась к двери и выбежала на улицу. Поль бросился за ней.
– Подожди! Мариан! – Он опять попытался взять ее за руку, но она вырвалась:
– Убирайся, не прикасайся ко мне!
Ее голос, полный отчаяния, вызвал у Поля страх. Что она собирается делать? Броситься под мчащийся автомобиль? Он не выпускал ее из вида, пока она бежала в своих изящных туфельках, постукивая каблучками по тротуару.
Наконец у перекрестка она остановилась. Поль затаил дыхание: казалось, она решала в этот миг, что ей делать дальше. Поль в ужасе представил, как она входит в темноту ночного парка… Потом полицейские машины, машины «скорой помощи», вопросы и ответы: «Да, сэр, она была в состоянии шока, потому что я…»
Но она свернула на их улицу. Они вместе вошли в свой дом и поехали на лифте. Поль мучительно соображал, как ему следует вести себя дальше. Времени на раздумья было мало.
– Иди сюда! Я хочу поговорить с тобой. – Обычно бледное лицо Мариан приобрело какой-то зеленоватый оттенок, но глаза были сухие.
Он прошел за ней в библиотеку. Она закрыла двери, чтобы не услышала прислуга, и ударила его по щеке так сильно, что на глазах выступили слезы.
– Ты подонок! Ты вонючий подонок!
Впервые он услышал от нее такие слова. Он стоял неподвижно. Она ударила его второй раз, она была в ярости.
– Тебе нечего сказать мне?
– Я очень сожалею, что причинил тебе боль сегодня вечером.
– Значит, то, что он сказал, правда?
– Факты верны, но не их трактовка.
– Трактовка! Назови грязь по-другому, она не станет шоколадом. Шлюха есть шлюха, даже если ее зовут Ли.
Он не ответил. Пусть она выговорится. Потом он попытается объяснить. Но как можно объяснить тоску, одиночество, сексуальное наслаждение, настроения, привязанности…
Она требовала ответ:
– Ты понимаешь, как опозорил себя, как обесценил наш брак, позволив мне сидеть за столом рядом с этой женщиной в ее доме? А она, эта потаскуха, смеялась надо мной! Ты и она смеялись надо мной!
– Нет, нет. Она… мы… Никто никогда не смеялся над тобой, Мариан. Послушай, послушай. Это все произошло случайно. Ты не такая наивная, ты понимаешь, что такие вещи случаются, потом они проходят и их забывают. Я не говорю, что это правильно, но в этом мире нет совершенства!
– Я никогда больше не войду в этот дом, ты меня слышишь?
– Тебе не придется, – тихо сказал Поль.
– Как это произошло? Вы плыли на одном корабле?
– Давай не будем ворошить прошлое, Мариан. С этим покончено. Она вышла замуж, ты и я женаты…
– Пока женаты, Поль, не думай, что это продлится долго! Ответь мне: вы были на одном корабле?
Он вздохнул:
– Да. На «Нормандии». Я не знал, что она будет на нем.
– Какая разница? Так эта связь началась на пароходе? В твоей каюте или ее?
– Мариан… В этом нет смысла. Ты только мучаешь себя. Все кончено, говорю я тебе.
– Я спросил, в твоей или ее каюте.
– Хорошо. В ее.
– И вы спали вместе в Париже? Да, естественно, зачем я задаю такой странный вопрос? А потом здесь… Как долго это продолжалось?
Потерпевшая сторона всегда хочет и боится узнать подробности. Поль это понимал.
– Недолго. Она вышла замуж. Счастливо вышла, как ты видела.
– Кто первый разорвал эту связь? Ты или она?
– Это было обоюдное желание. Обоюдное.
– Ты лжешь!
– Нет.
– Она была лучше меня в постели. Она принадлежит к такому типу. Подозреваю, что она делает вещи…
– Мариан, пожалуйста. Ты только изводишь себя!
– Я хочу знать. Если ты не скажешь мне, я позвоню ей и спрошу. Я поговорю с ее мужем.
Она направилась к телефону. Поль схватил ее.
– Ты будешь выглядеть странно. Ты ничего не достигнешь, – сказал он и, взывая к чувству ее женского достоинства, добавил: – Ты только унизишь себя.
– Как я ненавижу тебя! – выкрикнула она. – Ненавижу!
Слезы катились по ее лицу, она стала срывать с себя красное шелковое платье.
– Это платье, оно от нее! Она касалась его. Я избавлюсь от всех вещей, которых она касалась.
Шелк затрещал: она оторвала рукав.
– Избавлюсь и от тебя тоже. О, как я ненавижу тебя! – снова крикнула она. И, придерживая обрывки платья, она неверной походкой пошла через коридор в свою комнату.
Поль услышал, как хлопнула дверь. В этом звуке заключалось что-то пугающее и окончательное, как в пьесах Ибсена. Дверь хлопает, и слышно эхо. Что дальше, спрашивается? Он подошел к окну.
