Сандра Браун - Жар небес
— Потому ты и просил у меня денег? — поинтересовалась Шейла.
Кен лихорадочно искал ответа и молчал. Коттон с отвращением наблюдал за ним. Потом сказал:
— Ну что ж, я, откровенно говоря, надеялся на то, что эти подонки запугают тебя так, что ты наконец образумишься. Но ты оказался слишком глуп, чтобы всерьез принять их угрозы. Тогда я стал надеяться, что они прихлопнут тебя к чертовой матери. Семья могла бы позволить себе избавиться от тебя. Все списали бы на убийство при ограблении.
— Эй, старина, вы уж на этом хотя бы остановитесь, — предостерег Кен.
Коттон пропустил его реплику мимо ушей.
— Я тебя всегда не переваривал, Хоуэл. Ты смог обвести вокруг пальца моих дочек, но я тебя вычислил в тот день, когда ты позволил этой сучке, — он указал пальцем на Трисию, — пульнуть заведомую ложь, что она от тебя забеременела. Ты — ничтожество, не мужик. Видеть тебя тошно. От тебя так и смердит неудачами.
Шейла поднялась с кресла:
— Пап, ты сядь.
Лицо Коттона покраснело, он тяжело дышал. Она взяла его под руку и подвела к ближайшему креслу, помогла сесть.
Он принял ее услуги с раздражением.
— Я вижу, вы тут думаете, что, когда у меня забарахлило сердце, мозги тоже отказали? Шушукались тут по дому, не хотели, чтобы старик был в курсе дел. Но мне все известно. Все, будьте уверены! Прямо скажем, удовольствие маленькое знать подобное.
— Между прочим, все неприятности начались, когда Шейла вернулась домой, — сварливо заметила Трисия. — До того дела шли вполне нормально. А она прибрала все к своим рукам.
— Что же твоего она прибрала? — спросил Коттон.
— Мужа, — ядовито парировала Трисия. Коттон мрачно посмотрел на Шейлу:
— Ты все еще хочешь его?
— Нет.
Он перевел взгляд на Трисию:
— Она не хочет его. И думаю, была бы не в своем уме, если бы захотела. Какие еще претензии?
— Да она вообще тут весь дом перевернула. Экономку уволила.
— Да, уволила, слава Иисусу, Деве Марии и Иосифу, — сказал Коттон. — Эта Грейвс — злобная, никчемная баба, даже готовить не умела. Хорошо, что избавились от нее.
— А что это за черная личность, которая тут поселилась?
— Это ты насчет Гейлы, что ли? А что с ней?
— Да нет, ничего. Просто благодаря Шейле она теперь тут всем заправляет. Уж это одному господу ведомо, какие болезни мы тут от нее подцепим.
— Что за мерзости ты говоришь?! — яростно воскликнула Шейла.
Трисия с ненавистью посмотрела на нее:
— Да ты весь дом готова превратить в ночлежку для всякого цветного сброда — дай тебе волю. Мама в гробу бы перевернулась.
— Твоя мама никогда ни о ком по-доброму не думала, — сказал Коттон Трисии. — И ты туда же. Уж по крайней мере, Шейла лишена твоих предрассудков.
Грудь Трисии вздымалась от возмущения.
— Ну, конечно! Разумеется. Всегда за Шейлу, что бы она ни вытворяла — все хорошо, верно? — Ее голубые глаза сверкали злостью. — А известно тебе, что она спит с Кэшем Будро?! Представь себе: Кэш Будро! По-моему, дальше ехать просто некуда. Вот. Что ты скажешь на сей раз по поводу своей драгоценной Шейлы? А? Папочка дорогой!
— Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать личную жизнь Шейлы.
— Ну безусловно! А как же иначе! — закричала Трисия. — Шейла у нас просто идеал, даже если трахается со всяким сбродом.
— А ну прекрати!!!
— Успокойся, папочка.
— Трисия, замолчи! — крикнул Кен.
— Нет, не буду молчать! — продолжала орать Трисия, обернувшись к своему мужу. — Папа прав! Ты действительно слабак! Ничтожество! Даже не пытаешься за себя постоять! Хотя бы меня защитил! — Она ткнула пальцем себя в грудь. Ее трясло от ярости, в уголках губ показалась пена. — Я торчала тут, в этом задрипанном старом доме, годами, пока Шейла роскошествовала в Лондоне. Да, да! Жила тут и заботилась о тебе! — Она посмотрела на Коттона. — А Шейла бросила тебя ко всем чертям. И вот она, благодарность за все! Тычешь мне в лицо образцом примерной дочери!
Взгляд Коттона словно пронзил ее насквозь.
— Ты оставалась со мной, лишь бы Шейла не возвращалась. Вот в чем причина, уж никак не в любви ко мне.
Она позволила себе отдышаться и уже поспокойнее сказала:
— Это не правда, папа. Коттон кивнул седой головой:
— Увы, правда. И Кен тебе был не нужен. Просто узнала, что Шейла им интересуется. А в Бель-Тэр тебе и впрямь жить не хотелось. Ты знала, что покинуть этот дом было убийственно для Шейлы. — Он с грустью покачал головой, глядя в глаза Трисии. — У тебя в голове никогда ничего не было, кроме твоего драгоценного «я». Если даже и была в твоей крови капля благородства, Мэйси и ее развратила своей философией властности. Ты эгоистичная, озлобленная и лживая дрянь, Трисия, как это ни печально для меня.
Трисия содрогнулась от столь откровенных признаний со стороны отца.
— Какая ни есть, это твоя вина. Сам знал, что мать нас не любит. Для тебя Шейла стала любимицей. Сквозь ее золотую ауру ты меня просто не замечал.
— Да нет. Я пытался полюбить тебя. Но ты никому этого не позволяла. Вечно была зациклена лишь на одном: что ты не родная дочь Мэйси. Мне на это было абсолютно начхать, а для тебя — прямо проблема номер один.
Трисия медленно поднялась из кресла. В глазах ее пылала неистовая, почти дьявольская злоба.
— Что ж, очень рада, что я и не твоя дочь, — прошипела она. — Ты просто неотесанный чурбан. Правильно мать тебя так называла. Неудивительно, что она тебя не пускала на порог своей спальни. Ходил тут, понимаешь, павлином, Господь Бог этакий. Да ты просто дерьмо! И остался бы белой швалью, если бы не женился на Мэйси Лорент.
Она резко повернулась к Шейле:
— И еще очень рада, что мы с тобой не родные сестры. Тебе мало того, что, вернувшись, ты развалила то самое хозяйство, которое я так тщательно создавала, хотя и презирала этот дом. Ты сделала из моего мужа дурака на том основании, что он, дескать, не сумел включиться в дело. Теперь вдобавок обвиняешь его в воровстве.
— Он вор! — рявкнул Коттон.
Для Шейлы мстительные тирады Трисии были пустяком, она тревожилась за Коттона. Такие эмоциональные нагрузки для него были еще слишком опасны.
— Послушай-ка, папа, мы можем потом все это обсудить.
— Нет, сейчас! — крикнул он, хлопнув ладонью по подлокотнику. Чтобы не расстраивать его больше, Шейла замолчала. Коттон снова вперил свой взгляд в Кена. — Ты обескровливал мое дело годами. Мне бы следовало остановить тебя, когда я впервые узнал об этом. Наверное, надеялся, что у тебя шарики заработают в конце-то концов, до тех пор пока тебя не застукают.
— А я, может, и не стал бы влезать в это дело, если бы вы мне платили по-божески.
