(не)жестокая нежность (СИ) - Гутовская Ирина

— Лара тоже выглядит счастливой.

— Её смущает мой возраст…

— А тебе сколько лет?

— Тридцать два.

— Так ты младше на шесть лет… — я задумался ненадолго, потом добавил: — Она привыкнет и перестанет обращать на это внимание. Визуально между вами разница в возрасте незаметна.

— Всё равно никуда не денется от меня, от таких женщин добровольно не отказываются.

— Согласен, — похлопал его по плечу. — Пойдём обратно.

Мы направились в сторону дома.

— Ян, ты не ответил, — напомнил Алекс о своём интересе, относительно того, как Лара оказалась в розовой команде.

— Познакомилась она с одной мадам, которая её втянула... В подробности я не вникал, поэтому ничего больше сказать не могу.

— Спасибо за откровенность.

— Не за что… Ты только не донимай Лару прошлым. Если захочет — сама расскажет, как и обо всём остальном.

— Да, это точно. А мне, пожалуй, хватит того, что услышал. Чистый лист — так чистый лист.

— Ну и правильно. Кстати, нам с тобой дальнейшую работу ещё обсудить надо. Давай с утра? Сейчас пойду спать.

— Не вопрос.

С кухни доносились голоса Тины и Лары.

Никто подслушивать не собирался, если бы не одна фраза:

— А мы сбежим, — сказала Лара.

«Сбежать?».

Мы с Алексом резко остановились и переглянулись. Я приложил палец ко рту. Он понимающе кивнул в ответ, тоже желая узнать продолжение разговора.

«Что за авантюру она задумала? На что подбивает Тину?».

— Нет, такой безрассудности поддаваться не станем, — говорит моя девочка. — Хочешь выслушать нотации от Яна и Алекса на тему безопасности?

«О чём вообще речь?» — не понимаю. Но рад, что жена в первую очередь подумала обо мне.

— Какие вы нудные все сегодня… Выпить никто компанию не составил, теперь ты… — прозвучало с досадой.

— Сама знаешь, что я права.

— И что — по кроватям тогда?

— Да. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сладенькая…

«Сладенькая…».

Мы с Алексом опять обменялись взглядами. Ему, как и мне, не понравилось это ласковое обращение.

— Тина, я определилась со своими чувствами к тебе. Пожалуй, это материнский инстинкт, который проснулся благодаря нашему общению. Не отказалась бы от такой дочери… Когда обнимаю твою маленькую, хрупкую фигурку, думаю об этом. Знаешь, у меня ведь девочка должна была родиться, сейчас бы ей исполнилось восемнадцать лет…

— Лара, мне жаль…

— Т-ш-ш, не говори ничего… — слышатся звуки быстрых порхающих поцелуев. — Я попробую стать матерью, рискну всем, буду лечиться, время есть. Ты заразила энтузиазмом, верой, надеждой и бесконечной любовью. Но если что: буду тебя считать своей девочкой, дочерью. Не против такой подруги, как я?

«Чего она добивается? Говорит искренне сейчас или опять плетёт интриги?».

Пора заканчивать с подслушиванием, пока воображение не зашкалило, а я снова не начал беситься от ревности.

Заходим на кухню.

Лара сжимает Тину в объятиях. А учитывая их разницу в росте, со стороны выглядят влюблённой парочкой.

— Что здесь происходит? Ты опять за старое? — недовольно смотрю на обеих, хотя вопрос предназначен Ларе. Впрочем, к жене тоже есть претензии, она могла не поддаваться на такое поведение.

Они отстраняются друг от друга. И каждая подходит к своему мужчине.

— Ничего не происходит, — отвечает Лара, пряча лицо на груди Александра.

Но я успел заметить, как она вытерла слёзы. И, кажется, не правильно оценил ситуацию.

— Ян, мы просто говорили, — Тина тоже прижимается ко мне.

— Почему ты не с постели? — разворачиваю её к себе спиной, обнимаю, а руки сами тянутся к животику, который не могу не погладить, и мысленно уговариваю малыша не покидать нас.

— Замерзла, между прочим… ты же ушёл… — она млеет от моих прикосновений, трётся об меня и это вызывает одну-единственную реакцию...

— Пойдем в кроватку, — беру жену на руки и уношу в спальню.

Мне всегда будет её мало…

2.43

Утром следующего дня я уехал.

Мы долго прощались с Тиной. Она, как всегда, не сдержала слёз, цеплялась за меня, не желая отпускать, просила взять их с собой. Но я никогда не позволил бы беременной жене и детям трястись два дня на машине, это у меня пока нет возможности передвигаться другим способом. И, если поднажму, то успею встретить поезд, на котором они приедут послезавтра.

«Увидимся дома...» — сказал ей, а потом целовал, целовал, целовал, не в состоянии сам оторваться от неё.

Пока еду, успеваю дистанционно решать рабочие вопросы, а их накопилось немало...

Не забыл и о Филиппе Абрамовиче. Несколько дней мы не созванивались, я даже не сообщал, что уехал к семье, хотя возможно он в курсе, ведь его люди не дремлют.

— Порадуете меня новостями? — сразу к делу перехожу, как только поздоровались.

— В офис. Ко мне. Приехать. Не хочешь? — интересуется он, а по интонации голоса, слышу — намеренно так спрашивает, выделяя каждое слово.

— Э-э… Не получится. Я далеко. И буду не скоро.

— Ты всё-таки забрал своих… — это был не вопрос. Не сомневался, что ему всё известно, и, тем не менее, не пытался больше отговорить меня.

— Нет. Они на поезде поедут…

Я вкратце рассказал о случившихся изменениях. Но поскольку Филипп Абрамович хорошо знает нашу семью, то мой рассказ вызвал ожидаемый ответ:

— Дети — это счастье. Дай Бог вам обоим здоровья, сил и терпения. Надеюсь, Тина справится.

— Спасибо, — я благодарен, что он ограничился словами поддержки, не вдаваясь в детали.

Излишние разговоры на тему беременности моей девочки и необходимости срочного прерывания — меня только раздражают. Хотя от одного человека ещё предстоит выслушать подробную длиннющую лекцию, с выносом мозга, где по всем пунктам окажусь виноватым. Марго не постесняется в выражениях. Так и представляю, как она на повышенных тонах начнёт возмущаться и удивляться, что даже после стерилизации я умудрился заделать ребёнка своей жене.

М-да…

— Так что насчёт новостей? — напомнил ему.

— Что тебе сказать… — громко вздохнул Филипп Абрамович. — Продолжаем искать девушку. Пропала бесследно. Ума не приложу, где она может находиться… Не нравится мне это… А если учесть, что за ней точно кто-то стоит и действовала с чьей-то подачи, то…

— Полагаете: Алина мертва? — закончил его мысль.

— Почти уверен, — расстроено ответил он.

— Ну, это какой-то криминал уже... Я ни к чему такому отношения никогда не имел: веду честный бизнес, дорогу никому не переходил, конфликтов ни с кем нет, как и врагов — во всяком случае, не знаю никого, кто точил бы на меня зуб.

— Мы работаем... Да, не так быстро получается, как хочется, но история мутная и гораздо серьёзнее, чем я предполагал изначально. Мотива не хватает — тогда бы давно разобрались.

— Надоела неопределённость, — устало произнёс. Одно успокаивает: теперь семья будет рядом.

— Понимаю. И пока ничем порадовать не могу.

— Я заеду к вам, как только буду в городе, — хотел уже прощаться, но Филипп Абрамович остановил меня.

— Подожди. Вот ещё что: ты, кстати, знаешь Андрея Шалюкова? — звучит неожиданный вопрос.

— М-нн… так сразу не вспомню… — я напряг память: каких-то явных ассоциаций имя не вызывало у меня, хотя кажется смутно знакомым. — А в чём дело? Кто он такой?

— В администрации работает, некислую должность занимает.

— Допустим. Причём тут он? И как попал в поле вашего зрения? — не соображу, к чему клонит.

— Интересовался твоим заводом ввиду многочисленных жалоб и проверок, — тут же пояснил.

— Интересовался? — мне показалось, нечто глубоко личное подразумевает Филипп Абрамович, говоря о чужом интересе. Вероятный мотив?

— Да. В рамках своей деятельности интересовался, только уж как-то навязчиво, что ли… хотя возможно это ничего не значит…

— Странно выглядит… — согласился с ним. И снова попытался вспомнить, мог ли я где-то пересекаться с этим человеком, но память упорно не давала подсказок.