Маделин Уикем - Коктейль на троих
– А ты что скажешь? – негромко спросила она у Люсии. – Тебе нравится тихая и уединенная сельская жизнь? Тебе нравятся овечки и коровки («И навоз», – добавила она мысленно), или ты предпочитаешь блестящие авто и шикарные магазины? Выбирай.
Несколько мгновений Люсия внимательно смотрела на нее. Потом широко зевнула.
– Совершенно с тобой согласна, – кивнула Мэгги. – Здесь, пожалуй, можно спятить со скуки. Да здравствует Лондон, и нечего тут гадать!
– Вуаля!.. – В дверях снова появился Джайлс. В руках он держал поднос, на котором стоял стакан апельсинового сока, кофейник с горячим кофе, блюдо еще теплых круассанов и банка абрикосового джема «Бон маман». Несколько секунд Джайлс смотрел на Мэгги, потом поставил поднос на журнальный столик рядом с кроватью.
– Ты прекрасна, – сказал он серьезно.
– Ты считаешь? – Мэгги вдруг почувствовала, что краснеет.
– Да. – Джайлс взял у нее Люси и осторожно положил на ковер. Сам он опустился на кровать рядом с Мэгги и погладил ее сначала по голове, потом по плечам и, наконец, по груди. – Как тебе кажется, – спросил он, тоже краснея, как школьник, – найдется в этой постели местечко и для меня?
Мэгги смотрела на него и чувствовала, как отдохнувшее тело отзывается на его прикосновения.
– Не исключено, – задумчиво ответила она и улыбнулась.
Джайлс наклонился и поцеловал ее. Мэгги блаженно зажмурилась и обвила руками его плечи, целиком отдавшись наслаждению. Когда его губы нашли мочку ее уха, она даже негромко застонала от удовольствия.
– Мы могли бы завести еще и мальчика, – шепнул Джайлс. – Это было бы мило, не правда ли?
– Что-о? – Мэгги оцепенела от ужаса. – Никогда! Ни за что!
– Я пошутил, – быстро сказал Джайлс. – Это просто шутка, понимаешь?
Мэгги слегка отстранилась, чтобы поглядеть ему в глаза.
– Ну уж нет! – возразила она, чувствуя, как колотится в груди сердце. – Не нужно мне таких шуток. Это… это даже не смешно! Это… Это… – Она вдруг хихикнула. Какой ты испорченный, гадкий… Развратник, вот ты кто!
– Я знаю, – кивнул Джайлс и ткнулся носом в ее теплую шею. – Но ведь это не такой уж большой недостаток, правда?..
Автомобиль Эда был очень красивого темно-синего цвета, да к тому же с откидным верхом. Когда мягкая крыша салона вдруг поползла назад, Кендис даже ахнула от испуга и восхищения.
– Я и не знала, что у тебя такая шикарная машина! – проговорила она. – А какая это марка?
– «БМВ», – ответил Эд.
– Ух ты! А почему я никогда ее не видела?
– Я не так уж много езжу. Кендис слегка нахмурилась:
– Тогда зачем тебе такая шикарная тачка, если ты никуда не ездишь?
– Да хватит, тебе, Кен! – Эд обезоруживающе улыбнулся. – У девочек свои игрушки, у мальчиков – свои.
Кендис невольно рассмеялась и села на переднее сиденье, сразу почувствовав себя красивой, привлекательной, интересной. Эд тронул машину, и волосы Кендис заплескались по ветру, а теплый воздух принялся ласкать щеки, на которых еще сохранились кое-где красные пятна и припухлости. Солнце сверкало на блестящих хромированных деталях кузова, и настроение у Кендис разом поднялось пунктов на десять.
Когда они остановились на красный сигнал светофора, Кендис заметила молодую женщину примерно своего возраста, которая не спеша переходила улицу. На лице ее играла улыбка, она была хорошо одета и, похоже, возвращалась с обеда в офис – к любимой, хорошо оплачиваемой работе, к коллегам и благосклонному начальству, к безопасному, гарантированному будущему. Глядя на нее, Кендис подумала, что только сегодня утром она была такой же, как эта девушка, – счастливой, всем довольной, доверчивой, глуповатой, не подозревающей, что ждет ее в ближайшие часы. А потом все изменилось, и она потеряла все, что было ей так дорого, что она привыкла считать своим. Даже в самом кошмарном сне Кендис не могло привидеться, что кто-то отнимет у нее работу в редакции.
– Наверное, теперь я уже никогда не буду прежней, – вздохнув, сказала она Эду, хотя на самом деле Кендис очень не хотелось так думать.
Эд повернулся и посмотрел на нее неожиданно серьезно.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
– Никогда больше не буду никому доверять! – выпалила Кендис. – Я вела себя как глупая, легковерная дурочка.
– А разве бывают умные дурочки? – удивился Эд. – И это говорит журналист с именем! Ах, Кендис, Кендис…
– Я хотела сказать… – Кендис положила локоть на дверцу и тряхнула головой. – В общем, не придирайся к словам. Для меня это была самая настоящая катастрофа, крушение всего, во что я…
– Не надо, – попросил Эд, и Кендис повернулась к нему.
– Что – не надо? Не надо жалеть себя – ты это хочешь сказать?
Эд пожал плечами:
– Не надо себя терзать. Ты буквально раздираешь себя на кусочки, а зря. То, что ты сделала для Хизер, было по-настоящему благородно и… щедро. И если бы Хизер оказалась другим человеком, все могло кончиться иначе.
– Пожалуй, – согласилась Кендис после небольшой паузы.
– И ты не виновата, – продолжал Эд, воодушевляясь, – что она оказалась такой стервой. Откуда тебе было знать? Ведь у нее на шее не висела табличка «Осторожно, кусается»!
– Так-то оно так, – покачала головой Кендис. – Но и я могла быть поосмотрительнее. А я вела себя как самая настоящая идеалистка.
– Конечно, ты идеалистка, – согласился Эд. – Именно это и делает тебя такой… такой…
Он не договорил, оба отчего-то смутились и довольно долго молчали. Кендис поймала в зеркальце его взгляд и вдруг подумала, что у Эда – очень умные и красивые глаза. «Быть может, – великодушно подумала она, – он вовсе не такое ничтожество, каким я его всегда считала».
Позади них загудел клаксон. Все так же молча Эд включил передачу и тронул машину с места, а Кендис откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, прислушиваясь к стуку собственного сердца.
Когда она снова открыла глаза, они уже мчались по шоссе. На небе появились облака, а ветер стал таким сильным, что разговаривать было практически невозможно. Выпрямившись на сиденье, Кендис огляделась. Вдоль шоссе тянулись зеленые поля и пастбища, на которых паслись овцы, а упругий ветер нес знакомые и приятные запахи влажной земли и трав. «Интересно, сколько нам еще ехать?» – подумала Кендис, вытягивая затекшие ноги.
Словно прочтя ее мысли, Эд включил сигнал поворота и свернул с шоссе на примыкающую к нему асфальтированную дорогу.
– Уже скоро? – прокричала Кендис.
В ответ Эд кивнул, но ничего больше не прибавил, и Кендис снова стала смотреть по сторонам. Они ехали через какой-то поселок, и она гадала, который из коттеджей принадлежал когда-то тетке Эда. Может, вон тот, с красной черепичной крышей? Или тот, облезлый, сплошь заплетенный разросшимся плющом? Эд ничего не рассказывал ей о доме, и Кендис даже не знала, большой он или маленький, старый или, наоборот, недавно построенный. Между тем поселок остался позади, и Эд неожиданно свернул с асфальта на узкую грунтовую дорогу, которая убегала куда-то под сень раскидистых грабов. Примерно мили полторы они ехали с черепашьей скоростью, подпрыгивая на каждом ухабе, пока не миновали ржавые железные ворота. За ними началась посыпанная гравием дорожка, которая шла чуть-чуть под уклон. Ярдов через двести машина повернула – и Кендис наконец увидела дом.
