Меган Пол - Возлюбленная Немезида
Флоренс даже не заметила, как доехала до невзрачного старого придорожного знака, указывавшего направление к коттеджу. Погода была сухая, но дорога от этого лучше не стала. Флоренс нещадно трясло и подбрасывало на замерзших рытвинах, но верный "рено" продолжал храбро взбираться вверх по холму.
Правда, въехав во двор, она едва успела затормозить, чтобы не врезаться в неожиданное препятствие. Перед домом, на том самом месте, что и пять месяцев назад, стоял серый "ягуар" Джекоба, серебрившийся в бледном лунном свете, словно привидение.
Остолбенев от неожиданности, Флоренс только и могла, что сидеть и смотреть на коттедж. Окна озаряли мерцающие отблески пламени камина и более ровное сияние керосиновой лампы. Он здесь, оцепенело думала Флоренс, но это было не то мертвящее оцепенение, которым она была скована на протяжении последних пяти месяцев. Ее привело в остолбенение крайнее волнение, вызванное душевной встряской: она не грезила наяву — с ней это происходило в реальности.
Флоренс протянула ладонь к ручке на дверце машины и опять замерла, пронзенная тревожным вопросом.
Он здесь один? Или с ним жена? По здравом размышлении Флоренс пришла к выводу, что последнее маловероятно. Мириель в настоящее время была или на последнем месяце беременности, или уже родила. И в том и в другом случае она вряд ли пожелала бы тащиться в коттедж на краю света, где отсутствуют современные удобства. Значит, Джекоб приехал один. Но почему?.. Как он мог покинуть жену в такой ответственный момент?
Но каковы бы ни были причины приезда Джекоба в Камбрию, рокот въехавшей во двор машины Флоренс не заставил его выйти на улицу. Манящий свет в окнах сиял, но дверь не открывалась. Трепещущая и, вопреки всему, счастливая, Флоренс вылезла из "рено" и заковыляла по колдобинам неухоженного двора.
У крыльца, почувствовав, что сдают нервы, она остановилась и осторожно заглянула в окно. То, что предстало взору, потрясло ее неимоверно, хоть она и знала, что Джекоб в коттедже.
Он сидел перед камином в том самом кресле, которое облюбовал для себя в предыдущий приезд, и дремал, очевидно убаюканный теплом горячей печки. Его спящее лицо дышало покоем, но вид был несколько осунувшийся, изнуренный. Почему?
В его знакомой внешности произошла одна заметная перемена. Судя по всему, с момента их последней встречи он ни разу не посещал парикмахера, и за пять месяцев от его строгой короткой стрижки на военный манер не осталось и следа. Отросшие мягкие волосы курчавились вокруг лица, наползая на уши и воротник рубашки. Сейчас он выглядел гораздо моложе и уязвимее. Прямо как прикорнувший ангел или Спящий Принц, думала Флоренс, ожидающий ее поцелуя.
Дверь коттеджа не была заперта, но, когда она открыла ее, переступая порог, щеколда громко лязгнула, и Принц пробудился.
Лицо Джекоба обратилось в калейдоскоп разноречивых чувств. В нем сквозили поочередно изумление, недоверие, облегчение и, к радости и удивлению Флоренс, надежда и нескрываемое удовольствие. В ней тоже всколыхнулась надежда, но она, не позволяя собственным ожиданиям влиять на ее суждение, внимательно наблюдала за Джекобом. Тот поднялся с кресла и пригладил назад отросшие волосы, изгоняя остатки сна.
— "Я при сиянье лунном надменную Титанию встречаю вновь", — вполголоса процитировал Джекоб, улыбаясь ей. В его сонных глазах вспыхнул озорной огонек.
— Я тоже рада видеть тебя, Джекоб, — осторожно произнесла Флоренс, но уже через секунду невольно заулыбалась, принимая насмешливое приветствие как должное. Действуя по наитию, она скинула с плеча сумку и, протянув руки, двинулась вперед. Джекоб окончательно стряхнул с себя сон. Его лицо просияло от счастья, как озаренное солнцем пасмурное небо после грозы.
— Слава Богу! — простонал он, когда она сама бросилась ему на шею. Флоренс не знала точно, за что Джекоб благодарит Господа, но ей было так хорошо в его объятиях, что сейчас это просто не имело значения.
Она должна спросить его про Мириель, думала Флоренс, с восторгом подставляя лицо его исступленным поцелуям. И про ребенка. И про все остальное. Ей следовало бы объясниться с ним… внести полную ясность в существующее положение вещей. Она должна делать что угодно, только не целовать его так, будто умирает от страстного голода.
Но у нее не было ни малейшего намерения останавливаться и исправлять свои ошибки. Как всегда, рядом с Джекобом она совершала очередную глупость, и, как всегда, эта глупость была чертовски восхитительна!
Его широкая сильная грудь, обтянутая синим шерстяным свитером, источала тепло, от волос исходил знакомый терпкий аромат его одеколона. Флоренс, как и десять лет назад, зарылась пальцами в густую волнистую шевелюру Джекоба.
— Твои волосы… — прошептала она, когда его губы начали бороздить ее подбородок и шею. — Мне нравится, что они отросли, тебе так больше идет.
Джекоб в ответ лишь рассмеялся и теснее прижал ее к себе. Флоренс ощутила его эрекцию, но знала, что в обратном случае она была бы разочарована. Глупость влекла все сильнее; она уже была не в состоянии сопротивляться.
Вопросы еще тревожили сознание, но другие соображения заявляли о себе более требовательно. Не отстраняясь от Джекоба, Флоренс прямо в его объятиях выпуталась из куртки, чтобы ближе быть к источнику своего счастья. Является ли Джекоб таковым на самом деле, это она решит позже, а сейчас главное — выразить ему свою любовь.
— Комнаты наверху еще холодные, — пробормотал Джекоб, просовывая руку ей под фуфайку и вытаскивая из джинсов нижний край рубашки. — Я спал здесь. Вот на этом… — Он кивком указал в угол комнаты, где у стены лежал скатанный толстый матрас. — Тебе такая постель подойдет? Она гораздо удобнее, чем кажется на первый взгляд.
Длинные теплые пальцы Джекоба не переставая мяли ей спину, и Флоренс подозревала, что еще немного — и им вообще не понадобится никакая подстилка, не то что матрас: она займется с ним любовью прямо на каменном полу. Выразив свое согласие энергичным кивком, она поймала за спиной запястья Джекоба и перенесла его ладони на свою грудь.
— О Боже, Фло, как ты прекрасна! — вскричал он, тиская заключенные в тонкое кружево округлости. Его несколько театральный возглас был преисполнен благоговения. На глаза Флоренс навернулись слезы. Джекоб искренне полагал, что она прекрасна… — Я так с ума сойду, — хрипло произнес он через несколько минут, лаская ее с отчаянной исступленностью. — Если не овладею тобой сейчас же, произойдет нечто ужасное! — Хохотнув над собственным нетерпением, он выпустил ее груди и стал водить ладонями по ее грудной клетке, талии, по обтянутым джинсами бедрам, словно был не в силах оторваться от нее.
