Дженнифер Уайнер - Хорош в постели
Макси зевнула, грациозно поднялась с пола, подошла к окну, встала рядом.
– И что тут у нас происходит?
Я указала на автомобиль, предъявила ключ и записку.
– Это самое малое, что он мог сделать, – заметила Макси. – Ему повезло, что ты не обчистила его карманы и не сфотографировала голым.
Мои глаза широко раскрылись.
– А следовало? Макси рассмеялась.
– Ладно, ты побудь здесь, а я съезжу за твоей собакой. Потом мы разработаем для тебя план покорения Голливуда.
Я ожидала обнаружить на кухне Макси пустоту, самое большее – продукты, которыми, как я полагала, питаются молодые актрисы, рвущиеся в звезды: сухарики, газированную воду, пивные дрожжи – в общем, все то, что рекомендовали им гуру диетологии.
Но в буфете я нашла и бульонные кубики, и муку, и сахар, и специи, и многое другое, а в холодильнике – яблоки и апельсины, молоко и сок, масло и сыр.
Киш[67], решила я, и фруктовый салат. Я резала киви и клубнику, когда Макси вернулась. Она переоделась в черные обтягивающие шорты и вишневую футболку с крылышками вместо рукавов. Глаза скрывались за большущими солнцезащитными очками, в волосах на заколках-пряжках сверкали, как мне показалось, искусственные рубины. Нифкин получил красный кожаный ошейник, украшенный такими же камнями, и красный поводок. Выглядели они великолепно. Я обслужила Макси, а потом, поскольку собачьей еды не было, дала Нифкину маленькую порцию киша.
– До чего же здесь красиво! – воскликнула я, восхищаясь сверкающей под солнцем водой. С океана дул легкий ветерок.
– Так поживи здесь, – предложила Макси. Я покачала головой.
– Мне нужно быстренько все закруглить и возвращаться... – начала я и замолчала. Действительно, к чему такая спешка? Работа может подождать... у меня накопились отпускные дни. Пропуск нескольких занятий для будущих матерей – не конец света. Комната с видом на океан манила, особенно с учетом дождливой филадельфийской весны. И Макси, похоже, читала мои мысли.
– Мы тут отлично устроимся! Ты будешь писать, я – ходить на работу, мы можем приглашать гостей на обед, жечь костер. И Нифкину есть где побегать... А я подберу тебе инвестиционный портфель...
Мне хотелось прыгать от радости, но я сомневалась, что ребенок это одобрит. Действительно, отчего не пожить здесь? Я могла бы гулять по берегу, Нифкин – гоняться за чайками. Мы с Макси будем готовить. Конечно, придется, видимо, выполнять какие-то условия. В тот момент я только не могла сообразить, какие именно. И в это прекрасное утро, когда на небе сияло солнце, а на берег накатывались волны, хотелось реализовать мечту, а не думать о том, какие могут возникнуть сложности.
И колесо завертелось. Макси привезла меня к небоскребу со стенами из синевато-серебристого стекла, на первом этаже которого располагался модный ресторан.
– Я хочу, чтобы ты встретилась с моим агентом, – сказала она, нажимая в лифте кнопку седьмого этажа.
Я, конечно, задала соответствующие вопросы:
– Она берет в клиенты писателей? Она хороший агент?
– Да, и очень, – ответила Макси, ведя меня по коридору. Постучала в открытую дверь, заглянула в комнату.
– Это бред собачий! – услышала я женский голос. – Тереке, я даже не хочу тебя слушать. Это тот самый проект, который ты ищешь, и ему надо все сделать к следующей неделе...
Я заглянула Макси через плече, рассчитывая увидеть непрерывно курящую даму с платиновыми волосами и, возможно, в пиджаке с подкладными плечами, с сигаретой без фильтра в одной руке и чашкой кофе в другой... короче, женскую версию агента в черных очках, который заявил мне, что толстых актрис в Голливуде нет. Вместо этого увидела сидящую на дальнем краешке огромного стола миниатюрную девчушку со светло-русыми волосами, кремовой кожей и россыпью веснушек. На ней были светло-зеленые слаксы, лиловая блузка и кеды на детских ножках. Волосы она собрала в пучок на затылке и закрепила светло-синим гребнем. И выглядела лет на двенадцать.
– Это Вайолет, – гордо представила ее Макси.
– Бред СОБАЧИЙ! – повторила Вайолет. Мне хотелось приложить руки к тому месту живота, под которым находились ушки ребенка.
– Что скажешь? – прошептала Макси.
– Она... э... Она выглядит как Пеппи Длинный чулок! В ее возрасте можно так ругаться?
Макси засмеялась.
– Не волнуйся. Возможно, выглядит она как герлскаут, но воля у нее о-го-го.
В очередной раз повторив «бред собачий», Вайолет положила трубку, поднялась, вышла из-за стола и протянула руку.
– Приятно познакомиться с вами, Кэнни. – Теперь я слышала голос обычного человека, а не огнедышащего дракона, который распекал несчастного, находившегося на другом конце провода. – Я получила огромное удовольствие, читая ваш сценарий. И знаете, что мне понравилось больше всего?
– Ругательства? – предположила я. Вайолет рассмеялась.
– Нет-нет. Мне понравилось, что ваша героиня так верит в себя. В стольких романтических комедиях женщину обязательно что-то или кто-то спасает... любовь, деньги, наконец, фея-крестная. Мне понравилось, что Джози спасает себя сама и всегда верит в себя.
Bay. У меня такие мысли не возникали. Я видела историю Джози как исполнение желаний, ничего больше... историю о том, что бы произошло, если б кто-нибудь из звезд, у кого я брала интервью в Нью-Йорке, посмотрел на меня и увидел нечто большее, чем толстуху, которую можно разве что завалить в постель, да и то на безрыбье.
– Женщинам чертовски понравится этот фильм, – предсказала Вайолет.
– Я очень рада, что вы так думаете, – улыбнулась я. Вайолет кивнула, выдернула гребень из волос, пробежалась по ним пальцами, вновь собрала в пучок.
– Мы еще поговорим об этом. – Она взяла блокнот, пригоршню ручек, копию моего сценария и, как я предположила, копию контракта. – А пока давайте заработаем вам немного денег.
В конце концов выяснилось, что Вайолет – потрясающий переговорщик. Возможно, этот командный голос и непрерывный поток ругательств, слетающих с ее очаровательных губ, в сочетании с миниатюрной фигурой производили столь неотразимое впечатление, но трое молодых мужчин в строгих костюмах согласились на куда большую сумму, чем предложили вначале за мой сценарий. Я просто не могла поверить, что теперь получу такую кучу деньжищ: первую часть – в течение пяти дней после подписания контракта, вторую – в день запуска фильма в производство, третью – за право «первой ночи» на мой следующий сценарий. Макси обняла меня. Вайолет обняла нас обеих.
– А теперь пошли отсюда. Нам есть чем гордиться, – сказала она, прежде чем повести нас обратно в свой кабинет. По моему разумению, со стороны она выглядела ученицей четвертого класса, возвращающейся на занятия после большой перемены.
