Сьюзен Филлипс - Первая леди
— Заставь ее выплюнуть, папа.
Личфилд сурово воззрился на ребенка:
— Немедленно отдай, Беатрис!
— Не!
К счастью, Баттон слишком широко раскрыла ротик, и на пол вывалился ком обслюнявленной булки. Жестом, таким же элегантным, как взмах клюшкой для игры в поло, Личфилд выхватил из кармана белоснежный носовой платок, подцепил остатки булочки и бросил в корзинку для мусора, стоявшую на маленьком столике, довольно далеко от чересчур любопытного Демона.
— Пусть Холлингс не самый блестящий сенатор Америки, зато всегда был верен партии. Он чрезвычайно расстроен твоими действиями.
С тех пор как в прошлом месяце Нили приняла решение выставить свою кандидатуру в сенат, они с отцом спорили день и ночь. Теперь она преспокойно откинулась в кресле и положила босую ногу на Сквида, мирно дремавшего под столом.
— В таком случае найди какой-нибудь другой способ отблагодарить Холлингса, потому что на предварительных выборах я буду претендовать на его место.
— Без моей поддержки у тебя вряд ли что-то получится!
— Папа, — как можно мягче напомнила Нили, — я не нуждаюсь в твоей поддержке.
Дверь кабинета с громким стуком распахнулась. Это явилась Люси, маленький храбрый рыцарь, спешивший на помощь угнетенным.
— Я дома.
— Вижу.
Нили улыбнулась приемной дочери, всегда готовой грудью отстаивать интересы матери.
Теперь Люси одевалась как большинство ее ровесниц в частной школе, выбранной ими совместно не только из-за превосходных преподавателей, но и царившей там демократичной атмосферы: штаны на тесемке, широкий темно-коричневый свитер, массивные туфли на толстой подошве и длинный ряд серебряных колечек в ухе. Но свежую юную красоту Люси не мог скрыть даже унылый стиль унисекс.
Блестящие коричневые волосы были модно подстрижены и придерживались над ушами двумя овальными заколками. Проблемы с кожей, так часто мучающие подростков, к счастью, обошли Люси, и теперь ее лицо уже не было покрыто толстым слоем косметики, а обкусанные ногти снова выросли и регулярно подпиливались. Девочка держалась уверенно и непринужденно, и сердце Нили, как всегда, когда она видела Люси, наполнилось гордостью за приемную дочь.
Люси, старательно игнорируя Джеймса, прошла к столу.
— Ма, хочешь послушать мой новый компакт-диск?
Нили уже слушала новый компакт-диск, так что уловка Люси не сработала.
— Позже, солнышко. Мы с дедушкой обсуждаем мое политическое будущее. — И, чтобы добавить масла в огонь, пояснила: — Он все еще против моего решения баллотироваться в сенат.
— Но, Корнилия, Люсилъ слишком молода, чтобы разбираться в подобных вещах. Вряд ли она интересуется политикой.
— Очень интересуюсь! — возразила Люси. — И намерена работать в мамином избирательном штабе!
— Много ты понимаешь в кампаниях! — пренебрежительно фыркнул сенатор.
— Некоторым старшеклассникам в моей школе уже исполнилось восемнадцать, так что они могут голосовать! И у всех моих ровесников родители тоже собираются голосовать. Мы с ма работаем над брошюрой для тинейджеров, чтобы и они поняли, в чем суть обязанностей сенатора штата.
Нили еще не привыкла, что Люси зовет ее мамой. Все началось несколько недель назад. Люси никогда не говорила на эту тему, не спрашивала разрешения. Захотела — и все. Баттон — дело другое. Она с самого начала иначе как «ма» к Нили не обращалась и при этом обычно вопила во все горло. Так было с того самого дня, три месяца назад, когда они вместе вышли из уютного дома в Айове.
Не все. Не все вместе. Один член их странной семейки остался.
Но Нили старалась не думать о Мэтте и сейчас попыталась сосредоточиться на битве, разгоравшейся между Люси и Джеймсом Личфилдом.
— …поэтому я спросила Толстожо…
— Люси! — предостерегающе воскликнула Нили.
— Я спросила миссис Фиген, не может ли мама прийти и сделать доклад на школьном собрании. Конечно, не насчет ее кампании: тут даже последний болван дотумкал бы, что к чему, а о том, как многие первые леди трудились на благо страны. Ма знает кучу интересных историй. Как Абигайль Адамс боролась за права женщин, Нелли Тафт велела посадить в Вашингтоне магнолии, а Эдит Вильсон правила страной, когда Вудро болел.
— Вряд ли это было таким уж значительным вкладом в процветание США, — пожала плечами Нили. — Эдит Вильсон едва не ввергла страну в конституционный кризис.
— И все же, по-моему, это было здорово!
— Только по-твоему.
Люси устроилось на своем любимом месте — в кресле напротив стола Нили — и объявила со всем апломбом стреляного воробья избирательных кампаний:
— Уже на предварительных выборах мы как пить дать надерем Холлингсу задницу.
Личфилд раздраженно прищурился, но промолчал, благоразумно опасаясь выговаривать Люси. Нили с самого начала ясно дала понять, что не позволит изводить девочку постоянными нотациями, и Джеймс быстро усвоил: дочь настроена вполне серьезно, и если он не хочет навсегда исчезнуть из ее жизни, то ни в коем случае не должен открыто выказывать приемышам неприязнь.
Бедный отец! Нили испытывала к нему нечто вроде жалости. Появление девочек потрясло его, но он мужественно проглотил эту горькую пилюлю. Кроме всего прочего, ему еще приходилось выдерживать бурю в прессе, вызванную поступком Нили.
Последние три месяца сообщения о ней не сходили с первых страниц таблоидов. Ее поразительная известность даже затмила славу кинозвезд. У всех, кто общался с Нили в ту знаменательную неделю, брали интервью. Бертис и Чарли с честью выдержали испытание. И даже Нико вел себя достойно. Организаторы конкурса двойников тоже получили свои четверть часа славы. Только Мэтт не желал разговаривать с собратьями по профессии и по сей день отказывался сниматься, хотя опубликовал несколько сенсационных статей с подробным описанием приключения первой леди…
Нили общалась с прессой только дважды: дала телевизионное интервью Барбаре Уолтерс[41] и согласилась стать героиней очерка в «Уименс дей», где впервые появились ее фото с приемными дочерьми. Решение показать их миру далось ей нелегко, но она знала, что иначе ей просто не дадут покоя, а журнал «Уименс дей» был, пожалуй, самым подходящим для этого изданием. Кроме того, Люси пришла в восторг.
Все это время отец горой стоял за Нили. И пусть он выглядел сдержаннее обычного и неодобрительно поджимал губы, но ни разу не подвел ее, даже когда Нили полтора месяца назад сложила с себя обязанности первой леди. Ее место заняли три женщины, которых она отобрала лично. Две были закаленными в политических боях женами конгрессменов, отлично знавшими особенности и обычаи столичной жизни, а третья — бойкой племянницей Лестера, успевшей в двадцать два года окончить престижный университет. Она оказалась идеальным противовесом пожилым дамам и сухарю-президенту. И хотя Нили все еще продолжала управлять триумвиратом, давая необходимые советы, постепенно они приобретали необходимые навыки, что давало ей возможность подумать о собственном будущем.
