Изгой - Кеннеди Эль

Я бегу за ним, хочу поймать прежде, чем он уползет зализывать раны, и нахожу снаружи, застывшим в свете экрана телефона и проверяющим свой банковский счет, в попытке убедиться, что я не блефовал.

– Ты как это сделал? – ошарашенно спрашивает он, услышав мои шаги. Он выглядит так, как я себя чувствую, – абсолютно растоптанным. Это меня в каком-то смысле успокаивает – по крайней мере, силы были не так уж и неравны. Неважно, чем оно кончилось. – Как ты, черт возьми, это провернул?

Я пожимаю плечами, не в настроении раскрывать свои секреты.

– Знаешь, что, – говорю я вместо этого, – давай договоримся.

Мы не зароем топор войны просто потому, что помахались на кулаках. Не такой у нас броманс. Но я не так наивен, чтобы думать, будто смогу вот так просто уйти в закат с более чем полумиллионом долларов. Людей и за меньшее убивали.

– Можешь забирать обратно. Все до цента.

Дюк скептично фыркает.

– Это с чего вдруг?

– Я же говорил. Не хочу лезть в чужие дела. Если ты тоже пообещаешь не лезть, то у нас не будет никаких проблем. – Я наклоняю голову набок. – Это значит, что ты в том числе не будешь трепаться про нас со Слоан. Согласен?

– И это все?

Кажется смешным после всего, что произошло, решить все вот так просто.

– Это все.

После паузы Дюк пожимает плечами.

– Ладно. Договорились.

Мы не успеваем неловко пожать друг другу руки, потому что на нас накидываются Фенн с пацанами и все они, улюлюкая в сторону Дюка, утаскивают меня вместе с еще несколькими перевозбудившимися двенадцатиклассниками на футбольное поле, где они намереваются хорошенько отпраздновать так называемую революцию. Эти придурки так рвут на себе футболки и залпом глотают бутылки пива, вопя и танцуя в темноте, что можно подумать, будто упала Берлинская стена, не меньше. Они превращаются в примитивных животных, выпущенных из клетки, и, честно говоря, это только объясняет, почему правление Дюка продержалось так долго.

Правда, эта атмосфера заразительна. А может, дело в алкоголе, который Лоусон выливает мне в глотку. Или в облегчении от того, что вся эта заваруха наконец закончилась. Я пью больше, чем следовало бы, наслаждаясь собственным победным величием. В конце концов, это же вечеринка.

Я еще не настолько пьян, чтобы забыть о нашей со Слоан вечерней традиции, но мне становится заметно сложнее попадать по кнопкам и набирать сообщение.

– Хватит переписываться, – приказывает Фенн, пытаясь выбить телефон у меня из рук.

– Иди ты. Мне надо пожелать Слоан спокойной ночи.

Лукас взрывается хохотом.

– Реми, хорош. Ты же позоришься.

– Во-во, – согласно кивает Фенн. – Ты не ведешь себя как парень, только что одолевший Дюка Джессапа, каблук ты несчастный.

Несмотря на их тянущиеся руки, я успеваю нажать «отправить» прежде, чем телефон у меня конфискуют. Остается лишь надеяться, что Слоан не обидится, если я не прочитаю ее ответ сразу. Пацаны явно не намерены отпускать меня сегодня пораньше.

– Врать не буду, – говорит сидящий на траве Сайлас, – я думал, тебе крышка.

Фенн фыркает.

– Хоть немного скрой свое разочарование.

– Дюка подвела его главная слабость, – тянет Лоусон. – Парень любит звук собственного голоса.

– И каким же будет первый указ короны? – издевательским тоном спрашивает меня Фенн.

– Даже не начинай.

Я никогда не просил о власти, да и не хотел ее. Казалось бы, у кучи избалованных балбесов должна быть хоть капля здравой ненависти к иерархиям.

Проходит около пары часов, и все расходятся, оставив только нас с Фенном лежать на траве и высматривать НЛО. Мягкие травинки тщательно подстриженного газона колют руки. Прохлада, так долго угрожавшая свергнуть неумолимую жару, наконец-то пришла, и в мою спину впитывается холодная влага.

– Видел сегодня Кейси, – говорю я Фенну. – Она говорит, ты рассказал ей о вас со Слоан.

– Пришлось. Она попросила ее поцеловать. – Он прилично выпил, да и восторг еще не прошел, но я все равно слышу боль в его голосе. – Не могу я с ней так поступить.

– Благородно с твоей стороны.

– Наверное.

Его чувства к Кейси ни для кого не секрет. Учитывая, что она явно к нему расположена, не знаю, чего он ломается. Не то чтобы Фенн, которого я знаю, был охоч до отношений. Но если кто-то и сможет усмирить такого знаменитого ловеласа, как он, то только девушка вроде нее.

– Я рад, что мы братья, – говорю я. Потому что за все это время я, кажется, не сказал этого вслух ни разу. Учитывая обстоятельства, пожалуй, стоит упомянуть.

Он хмыкает.

– Да. Я тоже.

Внезапно сквозь темноту прорывается свет фонаря и бьет мне прямо в лицо. Я щурюсь, и мы поднимаемся на ноги.

– Имена назовите. Оба.

Да чтоб его. Чересчур бдительный комендант общежития одиннадцатиклассников идет к нам через поле. Кажется, стоило объяснить Лукасу, что не стоит палиться, когда ты чертовски пьян и воняешь травкой.

– Хочешь, попробуем убежать? – бормочет Фенн.

Я и пяти метров сейчас не пробегу, не упав.

– После тебя.

Пока мы стоим, пьяные в стельку, заведующий звонит директору. Через несколько минут Тресскотт уже смеряет нас неодобрительным взглядом, изучая ужасающее состояние моего лица.

– Я в вас обоих ужасно разочарован, – говорит он нам. Он обычно очень спокоен и сдержан, так что звенящая в его голосе злость меня даже пугает. – Разберусь с вами с утра. Возвращайтесь в общежитие и не высовывайтесь.

Но, когда нас отпускают, он не дает мне пойти за Фенном, а резким кивком отзывает в сторону. Я знаю, что это значит. Пора собирать сумки и сваливать к утру.

Черт. Даже семестра не протянул. Это новый рекорд.

– Похоже, у вас был насыщенный вечер, мистер Шоу. Вам нужна медицинская помощь?

Мой вид, судя по всему, директора особо не удивляет, что только подтверждает слова Лукаса. Тресскотт точно знает про бои. Учитывая, насколько мужик одержим системами слежения, он просто не мог быть не в курсе. А это значит, что он решил закрыть на это глаза, как и на большинство нелегальных занятий на территории.

– Пакета замороженного горошка мне хватит, сэр.

Он вскидывает бровь.

– Уже второй раз вижу вас с такими увечьями.

– Да, сэр. Он сам нарвался.

Мы оба знаем, кто был по другую сторону этого шедевра. И, судя по всему, доктор Тресскотт Дюка недолюбливает, потому что его губы дергаются в намеке на усмешку. Правда, она так же быстро испаряется и сменяется на строго нахмуренные брови.

– Я знаю про ваши отношения с моей дочерью, – напряженно говорит он. – И о том, что вы уже расстались.

– Ах, да. Кстати, об этом. – Я не могу сдержать искренней улыбки. – Ситуация опять изменилась.

Он скрещивает руки на груди, не очень-то довольный этой новостью.

– Мне напомнить вам о нашем разговоре на пороге моего дома, мистер Шоу? Или, может, потрудитесь объяснить, каким образом вам показалось, будто я разрешил вам с ней встречаться?

– Нет. В смысле, мне такого не показалось, – уточняю я. – Я, э, вас не послушался.

Директор хмурится и открывает было рот, но я торопливо продолжаю, пока он меня не перебил:

– Послушайте меня, сэр. Всего минуту. Я знаю, от меня это прозвучит не очень убедительно, но можете не волноваться о моих намерениях. Слоан мне важна, и я просто хочу, чтобы ей было хорошо. Поэтому я прошу вас дать мне шанс. Признаю, в прошлых школах я знатно напортачил, но это не значит, что я не могу правильно с ней обращаться. Она воспитывает меня, – добавляю я с самоуничижительной улыбкой. – Я стараюсь быть лучше. И знаю, что смогу быть для Слоан хорошим парнем.

Я смотрю на его лицо не заплывшим глазом, пытаясь оценить реакцию на мою маленькую речь. Слоан в этом никогда не признается, но я знаю, что для нее важно, чтобы ее отец меня не ненавидел. Или чтобы он хотя бы неохотно, но все же благословил наши отношения. Еще одна вещь, о которой она сможет перестать волноваться.

Он долго смотрит на меня, а потом откашливается.