Шарлотта Лэм - Любовь феминистки
Вчера на ней был этот старый серый свитер и потрепанные джинсы, а сейчас… Откинув простыню, Зои густо покраснела. На ней остались только трусы и лифчик.
— О, мой бог, — громко простонала она. Он, должно быть, принес ее сюда, раздел… Что же случилось потом?
Кровь бросилась ей в лицо. Отбросив одеяло, Зои соскочила с кровати, выхватила из шкафа халат, накинула его на плечи и подкралась к двери, прислушиваясь.
Где же он?
В доме было тихо. Слышались только хорошо знакомые ей звуки: тиканье дедушкиных часов в гостиной, шелест листвы в саду и пение птиц.
На цыпочках она обошла, весь второй этаж, но не заметила никаких следов присутствия Коннела Хиллиера. Она спустилась вниз, но и там его не было. На первый взгляд все было на месте. Телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр — ничего не пропало.
Кухня была тщательно убрана. Тарелки перемыты и убраны в шкаф, раковина и газовая плита блестели как новые. Стиральная машина просохла, сушилка для белья пуста. Должно быть, Хиллиер дождался, пока его одежда как следует просохла, оделся и ушел.
Ее автомобиль! Зои бросилась к окну. Машина оказалась на месте. Солнечные лучи скользили по блестящей поверхности, на которой кое-где еще сверкали капли дождя.
Итак, он ушел, не оставив и следа. Как будто ей все приснилось. Хотела бы она, чтобы это действительно было так!
Но телефон все еще был выдернут из розетки. Значит, она ничего не придумала. Наклонившись, Зои сунула штепсель в розетку и вернулась наверх. Машинально она принимала душ и одевалась, постепенно возвращаясь к привычному ритму жизни. Лишь нахмуренные брови и отсутствующий взгляд выдавали ее внутреннее беспокойство.
Незваный гость принес ее наверх, раздел, положил на кровать… И все? Или…
Он лег в кровать вместе с нею? И…
Нет! В это Зои отказывалась верить. Она бы проснулась, если бы он попытался заняться с ней любовью. Конечно, она бы проснулась!
Но ведь она не проснулась, когда он нес ее наверх и снимал с нее джинсы. Не так-то просто сделать это, чтобы человек ничего не почувствовал!
Возможно, он все-таки разбудил ее? Но… она должна была бы это помнить, а она ничего не помнила с того момента, как уронила голову на руки. Совсем ничего. Ни малейшего проблеска в памяти.
Сердито сбежав вниз, Зои сделала себе черный кофе, но есть не стала — аппетит пропал, и вообще она чувствовала себя совершенно разбитой.
Стоя у окна, Зои пила кофе, любуясь солнечным осенним утром, заставляя себя сосредоточиться на том, что было у нее перед глазами, и стараясь забыть о событиях прошлой ночи.
Для ее работы наблюдения жизненно важны, гораздо важнее слов. Она привыкла целиком отдаваться этому занятию, которое помогало расслабиться и хотя бы на время забыть о неприятностях.
После вчерашнего ливня небо очистилось от туч, а солнце сияло совсем по-летнему.
Но сколько Зои ни пробовала думать о других вещах, ее мысли неизменно возвращались к прошедшей ночи. Как она будет сегодня работать, если где-то на периферии сознания маячили смутные воспоминания… Легкие прикосновения рук, тепло, ласка, нежность…
Со стоном она яростно замотала головой. Нет! Нет! Нет! Она не помнила этого. Она вообще ничего не помнила.
Раздался звонок. Зои нервно вздрогнула.
— Алло? — Она изо всех сил старалась заставить голос не дрожать.
Это не мог быть Хиллиер. Да и почему он должен звонить ей? И все-таки что-то подсказывало ей, что они еще увидятся. И от этого Зои чувствовала непонятное волнение, даже смятение. Да, не так-то просто забыть Коннела Хиллиера.
— Зои? — Голос на другом конце провода принадлежал ее помощнице, Барбаре, живой, непоседливой девушке лет двадцати. Обычно она бывала просто переполнена жизненной энергией, но сегодня казалась крайне обеспокоенной. — Это вы? С вами все в порядке?
Взяв себя в руки, Зои поблагодарила ее за заботу, уверяя, что все в полном порядке. Но, видно, голос, внезапно охрипший, выдал ее.
— Что с вами? — продолжала допытываться Барбара. — Я разбудила вас? Вы забыли, что сами назначили начало съемок на пять тридцать? Или вы проспали?
— Да, прошу прощения, но у меня не сработал будильник. — Они, должно быть, проклинают ее, ведь именно она заставила всех собраться ни свет ни заря, а сама так и не явилась! — Я уже выезжаю, Барбара. Буду через полчаса. Уилл начал работать? Камеры готовы?
— Да, он более или менее готов. Сейчас у него перерыв — пытается перехватить что-нибудь. У нас тут ужасная очередь за сосисками в тесте.
— Хорошо, я скоро буду.
Зои повесила трубку, заперла дом, завела машину и отъехала от особняка, решительно выбрасывая из головы всякое воспоминание о том, что случилось — или не случилось — вчера вечером.
Она подумает об этом в другое время. Пока фильм не закончен, нельзя позволять себе отвлекаться на что бы то ни было.
Но, что бы ни случилось, на Коннела Хиллиера она теперь даже не посмотрит.
Глава 3
Эта суббота у Зои оказалась свободной. Она часто работала и по семь дней в неделю, но официально существовала шестидневка. Профсоюзы никогда не разрешили бы своим членам работать без выходных, хотя это не касалось режиссера. Он-то мог работать сколько угодно, внося поправки, переделывая сценарий, размечая сцены и эпизоды. Без съемочной группы, разумеется.
Но сегодня не надо ничего делать и можно просто отдохнуть. Зои встала в одиннадцать, съела на завтрак свежие фрукты и вареное яйцо с тостом, слушая местное радио. Кто-то звонил ей пару раз, не оставляя сообщений на автоответчике. Кто бы это мог быть? Она надеялась, что не Ларри. Он ей порядком надоел.
Еще звонила сестра — как всегда, вся в хлопотах и немного раздосадованная:
— Ты вообще когда-нибудь бываешь дома? Не забудь, сегодня вечером, в шесть часов! И обязательно захвати чего-нибудь, лучше всего — красного вина. Оно хорошо идет под барбекю.
Зои привела в порядок кухню и спальню, сходила к парикмахеру. Потом еще раз позавтракала — на этот раз в местном кафе. Затем сыграла несколько партий в домино с друзьями и в половине третьего отправилась в магазин, чтобы сделать необходимые покупки. Приехав домой, она снова с наслаждением погрузилась в нехитрые домашние хлопоты. До чего же это приятно, когда не нужно никем распоряжаться, думать, постоянно что-то организовывать!
В четыре она разделась и прилегла на часок, заведя будильник, чтобы не проспать праздник, который устраивала сестра.
Звонок будильника грубо вырвал ее из блаженного сна, и она, как всегда, ощутила прилив ненависти. С еще закрытыми глазами она пошарила рукой по тумбочке в поисках возмутителя спокойствия, нажала на кнопку и спустила ноги с кровати, чтобы помешать себе заснуть опять. Все это она проделала автоматически.
