Сандра Мэй - Свидание вслепую
— Сочувствую и понимаю. Я потерял мать в возрасте семи лет.
— А я в десять.
— Кто же вас вырастил?
— Моя… родственница. По отцу. В общем-то, тетка.
— Вы прохладно к ней относитесь? Она злая?
— Нет. Просто у нас с ней слишком разные жизненные позиции и принципы.
— Сдается мне, ваша тетушка легкомысленна и взбалмошна. Или я слишком нахален?
Хелен невольно улыбнулась.
— Немного. Зато довольно точны в определениях.
— Хорошо. Идем дальше. Какую музыку вы любите?
— Боюсь, что я не слишком хорошо в ней разбираюсь. У меня было не так много свободного времени. Прежде всего, я хотела выучиться и получить профессию.
— Наконец-то мне повезло. Всегда мечтал познакомиться с серьезным человеком. Сам я никогда не отличался честолюбием.
— Однако вы — босс.
— Стечение обстоятельств, не более того. Я романтик по натуре. Цифры — не моя стихия, причем до такой степени, что иногда даже страшно становится.
— Действительно, это плохо.
— Вы так думаете?
— Конечно. Вы не любите свою работу и не стремитесь занимать свою должность, однако возглавляете крупное подразделение. А кто-то стремится к этому всю жизнь и мечтает об этом…
Хелен прикусила язык. Теперь нахально вела себя именно она. Деревенщина!
Однако Клайв, казалось, вовсе не обиделся. Он рассмеялся и в шутливом ужасе замотал головой.
— Вы такая серьезная — кошмар! Наверное, мне наконец-то повезло с бухгалтером. Одно плохо — вы слишком хорошенькая. С таким характером вам полагается быть строгой дамой с пучком на затылке и в больших роговых очках.
— Быть серьезной — плохо?
— Это вам решать. Я-то серьезным никогда не был.
Хелен неожиданно рассердилась. Легкомыслие хорошо в меру, а у ее начальника оно явно било через край.
— Мне жаль, если я разочаровала вас в личном плане. Постараюсь наверстать в работе. Думаю, что я уже немного разобралась в представленных документах и завтра смогу приступить к систематизации…
— Умоляю вас, красавица, не пугайте меня. Я от таких формулировок чахну. Лучше скажите: вам понравилась квартира?
— Она очень удобна и компактна.
— А мебель? Достаточно функциональна?
— Вполне, благодарю вас.
— Пожалуйста, пожалуйста. В метро освоились?
— Я приобрела план-схему.
— Ага. Отлично. Думаю, автобус в вашем случае менее эргономичен.
— Мистер Финли…
— Клайв. Мы же договорились. Надеюсь, я могу называть вас Хелен?
— Вы — мой босс. Вам можно все.
Она чуть язык себе не откусила за последнюю фразу. Еще хорошо, что своим лицом она владеет безукоризненно! Большей двусмысленности не придумала бы и тетка Сюзанна, обожавшая всякие скабрезные шуточки.
Клайв Финли, судя по всему, тоже их ценил. Во всяком случае, брови его взлетели вверх, а красивые губы изогнулись в улыбке.
— Берегитесь, Снежная Королева. Я ведь могу воспринять ваши слова буквально.
С этими словами он стремительно поднялся, отвесил Хелен преувеличенно галантный поклон и покинул бар, оставив несчастную бухгалтершу в состоянии, близком к истерике.
Прошла неделя. Хелен работала, как проклятая, с удовольствием и гордостью отмечая собственные успехи. Все документы у нее были в полном порядке, почти все скопившиеся бумаги она разобрала, и только одно обстоятельство слегка омрачало ее жизнь. Клайв Финли больше ни разу не подходил к ней ни во время работы, ни на обеденных перерывах.
Нет, он не стал держаться холоднее, не игнорировал ее, дружески улыбался и махал рукой, входя в офис, — но шутил и смеялся с остальными сотрудниками, пил кофе в компании Милли Блэк, а Хелен Стоун приветствовал только все тем же преувеличенно вежливым поклоном. В конце недели девушка с удивлением поняла, что это задевает ее куда больше, чем задело бы, скажем, откровенное безразличие. У нее появилось ощущение, что она что-то упустила в первый день их знакомства, что-то настолько важное, что без этого невозможно жить…
А вот сослуживцы как раз своего безразличия не скрывали. В первые дни все они сделали несколько попыток завязать с Хелен дружеский разговор, однако она была слишком скованна, слишком боялась выдать свою провинциальность, и потому, не замечая и не понимая этого, вела себя холодно и отчужденно, так что от нее быстро отстали. Сама Хелен объясняла происходящее тем, что все сотрудники в ее офисе работают вместе уже достаточно давно, образовав небольшие сплоченные компании, и она, Хелен, им попросту не нужна.
Одинокие вечера она проводила у себя дома. Всего лишь однажды попытавшись прогуляться по центру Лондона, Хелен немедленно заблудилась и забрела в какой-то подозрительный переулок, где к ней тут же пристали подвыпившие юнцы. В Эшендене пьяниц было мало, и самой опасной среди них являлась тетка Сюзанна, так что Хелен в ужасе и полной истерике удрала от молодых людей и с тех пор выходить из дома не рисковала.
Утренние и вечерние поездки в метро заменяли ей знакомство с городом. Хелен ехала в душном вагоне и страшно гордилась тем, что — как она считала — с каждым днем все меньше выделяется на фоне остальных лондонцев. С ее точки зрения, приезжий провинциал наверняка стал бы глазеть по сторонам, а она ведет себя спокойно и равнодушно, точно всю жизнь ездила в метро.
На самом деле она ужасно бросалась в глаза. Это заметила Милли Блэк, которая однажды, после безуспешных попыток завести машину, вынуждена была отправиться на работу общественным транспортом. В тот же день она изложила свои наблюдения Клайву — в кафе за чашкой кофе.
— Даже жалко ее становится — ведь симпатичная девка!
— Бери выше. Симпатичная — ты, а она — красавица.
— Трепач ты, босс. Я серьезно. Даже в толпе очумелых сограждан она выделяется, как ветряк в чистом поле.
— Неужели размахивает руками и гудит?
— Клайв, не хочешь разговаривать — так и скажи. В том-то и дело, что лучше бы размахивала и гудела. Она стоит прямая, как палка, спина напряженная, глаза отчаянные. Я так и вижу, какие у нее мысли в голове.
— И какие же?
— Только бы никто не узнал, что я приезжая из деревни.
— Она вроде из города…
— Ох, Клайв, что ты мне рассказываешь! Пять лет назад я приехала из Кинлох-Ранноха с чемоданом из телячьей кожи, который помнил бомбежки Второй мировой. Так вот — я вела себя точно так же.
— Милли Блэк, теперь никто даже и не заподозрит, что ты могла родиться в таком труднопроизносимом уголке доброй старой Англии.
— Шотландии, с твоего позволения. И у меня был акцент.
— Ну что ты волнуешься? Она всего неделю, как приехала.
