Мамочка для принцессы (СИ) - Редж Моргана

После ухода педагога я не выдержала.

— Слушай, солнышко, а тебе нравится заниматься с тетей Мариной?

Ариша помотала головой, надув губки.

— Скушно.

— А что тебе нравится?

— Красить! — оживилась она. — И лепить! И сказки!

Я посмотрела на ее расписание. Музыка, логика, английский, подготовка… Ни одного «красить и лепить». Все для развития интеллекта, ничего — для души. Как у ее папы, пожалуй.

Я не стала ломать систему в первый же день. Но в голове уже зрел план диверсии.

Вечером, после ужина (который мы с Артемом и Аришей ели на кухне, втроем, очень мило и по-домашнему), я уложила девочку. На этот раз она не уснула сразу, а потребовала долгую сказку про принцессу, которая умела летать. Я сочиняла на ходу, и Ариша заснула с улыбкой, сжимая в руке мой палец.

Выйдя из ее комнаты, я сталкиваюсь с Артемом.

— Ну что, мам, как жизнь в золотой клетке? — интересуется он, жуя яблоко.

— Пока не жужжит, — честно отвечаю. — Ребенок — чудо. А ты как?

— Да нормально. Только этот Павел… Он какой-то слишком правильный. Как робот. Ни разу не услышал, чтобы он громко смеялся или, не знаю, матом ругнулся.

— Может, он просто при нас сдерживается? — предполагаю я.

— Или он просто засушенный, — философски делает вывод сын и отправляется к себе дожимать очередной игровой уровень.

Иду в свою комнату, собираясь принять душ и погрузиться в работу. Но не тут-то было. На кровати лежит картонная папка. Рядом — записка, написанная твердым, размашистым почерком.

«Ася. Это проект ремонта и оформления комнаты Ариши. Дизайнеры предлагали свое видение. Мне кажется, оно бездушное. Хочу узнать твое мнение. П.В.»

Сажусь на кровать и открываю папку. Внутри — эскизы, образцы тканей, фотографии мебели. Все дорого, стильно, выдержано в бежево-белых тонах. Идеальная комната для фото в глянцевом журнале. Комната, в которой жить совершенно невозможно. Ни одной яркой детали, ни одной игрушки на виду, ничего личного.

«Бездушное» — это было еще мягко сказано. Это была комната-отель. Комната-казарма.

Сердце у меня сжимается. Он доверяет мне это. Не как гувернантке, которой положено следить за ребенком, а как человеку, чье мнение важно. После утреннего провала с Викторией это был жест примирения. Молчаливый, но красноречивый.

Достаю свой ноутбук, но работать не могу. Мысли путаются. О Павле. О его молчаливом раскаянии. О том, как его глаза искали мои на кухне. О том, что он, кажется, начал видеть во мне не просто функцию, а человека.

Вдруг телефон вибрирует. Сообщение. От него.

«Завтра вечером освободись. Ужин. Без детей. Нужно обсудить детали контракта и… кое-что еще. П.»

Откладываю телефон, словно он стал раскаленным. Ужин? Тет-а-тет? Без защитного щита в лице Артема и Ариши?

Глупая улыбка сама расползается на моем лице. А потом меня накрывает волна паники. Что надеть? О чем говорить? Как не сесть в лужу и не показать, что его внимание заставляет мое сердце колотиться как сумасшедшее?

«Обсудить детали контракта», — повторяю про себя. Деловое предложение. Ничего личного. Всего лишь ужин с работодателем.

Но почему-то его записка о «бездушной» комнате Ариши и это приглашение на ужин складываются в одну картину. Картину, в которой Павел Волков начинает показывать трещины в своем бронированном панцире. И в эти трещины с упрямым любопытством прорастаю я. Со своими джинсами, своим старым термосом и своей неистребимой привычкой лезть туда, куда не просят.

Я вздыхаю, откидываюсь на подушки и закрываю глаза. Завтра будет интересный день. Очень.

Глава 11

Павел

Я смотрю на экран ноутбука, не видя цифр. В ушах все еще стоит ее голос, произносящий это слово с такой ледяной вежливостью: «Гувернантка». Я сгородил чушь про логику и защиту от сплетен, но правда была в другом. Правда была в том, что я струсил. Испугался того, как Виктория посмотрит на меня, если представлю Асю иначе. Испугался собственной непонятной потребности придать ей в глазах окружающих какой-то иной, более значимый статус.

И этот страх оказался слабостью. Ася этого не прощает. Я это видел в ее глазах.

Весь день в офисе прошел впустую. Я отменяю две встречи, откладываю подписание документов. Мысли были там, в доме. С ней.

Идея с папкой дизайна пришла спонтанно. Вернее, нет. Она витала в воздухе с тех пор, как я вчера вечером заглянул в комнату к Арише. Та комната была красивой, стерильной и абсолютно безликой, как все в моей жизни до нее. Как и мой кабинет. Как и мои отношения.

Звоню Галине Ивановне.

— Положите, пожалуйста, папку с эскизами комнаты Ариши на кровать Асе. От меня.

— Понимаю, Павел Сергеевич, — отвечает она тем тоном, который говорил, что она понимает гораздо больше, чем я сказал.

Зачем я это сделал? Потому что мне отчаянно важно ее мнение. Не дизайнера, не психолога, не очередного «эксперта». Ее. Матери. Женщины, которая смотрит на мою дочь и видит не проект для развития, а ребенка. Я хочу заглянуть в ее голову. Увидеть, каким она представляет себе уют. Понять, из чего состоит ее мир, где даже старый термос имеет ценность.

Это не деловой ход. Это просьба о помощи, замаскированная под поручение.

А потом в голову приходит приглашение на ужин. Я набираю сообщение почти не думая, поддавшись порыву. «Обсудить детали контракта» — вот мое жалкое прикрытие. Правда скрывается в «кое-что еще».

«Кое-что еще» — это необходимость извиниться. Не как начальник перед подчиненной, а как мужчина перед женщиной, которую оскорбил. Посмотреть ей в глаза без свидетелей и сказать… сказать что? Что я вел себя как последний трус? Что слово «гувернантка» застряло у меня в горле колючим комом?

Встаю из-за стола и подхожу к панорамному окну. Город лежит внизу, подчиненный, предсказуемый. Ася же подобна стихии. Непредсказуемой, яркой и очищающей. Она ворвалась и за два дня заставила меня усомниться во всех моих принципах.

Я думал, что хочу для дочери стабильности. Ася принесла с собой хаос — смех, споры, старые тапочки и термос на полке. И этот хаос оказался живым. Теплым. Таким, по которому я, оказывается, истосковался.

Я думал, что заключаю сделку. А теперь ловлю себя на том, что жду вечера не чтобы проверить, как справляется Ася, а чтобы увидеть, как свет падает на ее волосы, пока она читает Арише сказку.

Черт возьми. Это гораздо стремительнее и опаснее, чем любое падение акций. И я не хочу останавливаться.

Ужин. Тет-а-тет. Без масок, без ярлыков. Я не знаю, что из этого выйдет. Возможно, она выльет мне на голову бокал вина. Возможно, высмеет мои попытки загладить вину. Но я должен попробовать.

Я должен дать ей понять, что вижу ее. Не гувернантку. Не наемную работницу. Асю. Сильную, колючую, несовершенную и самую настоящую женщину из всех, что я знал.

Хочу ли я ее как женщину? Конечно, хочу. Только Ася не из тех, кого можно поманить рестораном или ювелиркой. Не из тех, кто знает, что следует после ресторана, и что будет наутро. Совершенно очевидно, что Ася не хочет отношений без обязательств. В этом она вся. У нее это на лице буквально написано. «Готов ли ты на серьезные и глубокие отношения? Готов ли отдаться им полностью и отказаться от стандартов? Готов ли погрузиться в самую тьму, чтобы найти там свой свет?»

Примерно так я представляю ее вопросы. Готов ли я? С такой женщиной не страшно нырнуть в самый омут. Она точно не бросит на полпути. Протянет руку, не смотря ни на что. Не то, что все остальные, с кем я пытался строить отношения.

Ася, Ася. Перед глазами она в сарафане, она в парео на пляже, в моем доме в джинсах и растянутой футболке. Вот она обнимает Аришу. А вот закусывает губу, когда печатает.

Внутри меня все горит. Все естество жаждет узнать эту женщину, сделать своей целиком и полностью. Доверить не только ребенка и свой дом, но и себя самого со всеми слабостями, свою душу, в конце концов. И получить такое же доверие в ответ. Только после сегодняшнего утра это будет сложнее.