Прописывая правила (ЛП) - Люкс Сагара

Удивительно, но он отвечает сразу же. Когда читаю его ответ, я смотрю одним глазом на Грейсона, а другим — на монитор. У меня перехватывает дыхание, — слово за словом — я осознаю масштабы совершенной мною ошибки.

Ты получишь гораздо больше.

Если бы я была другим человеком — более осторожным и вдумчивым, — без колебаний отключилась бы и никогда больше не искала его. Однако я следую своим инстинктам и отвечаю ему.

Когда?

Ожидая ответа, пытаюсь представить все возможные варианты его реакции — или её отсутствия. Хадсон не рассказал мне об условиях соглашения, которое заключило с Аидом ФБР. Должно быть, чтобы убедить сотрудничать, они предложили ему что-то очень ценное. Учитывая серьёзность совершенных им преступлений, сомневаюсь, что это было, что-то противоречащее закону. Но что ещё может быть нужно такому человеку, как он, со скрытой личностью, деньгами, способностями и властью?

Я всё ещё пыталась найти ответ, когда на экране появляется уведомление о новом письме. Сердце замирает в горле, потому что в нём всего одно слово.

Реальная угроза.

Скоро.

***

В тот вечер, вернувшись домой, я была загружена сумками и мыслями. Несмотря на решимость сосредоточиться на работе, я вздрагивала от малейшего звука, словно ожидая, что в любой момент появится Аид и похитит меня.

«Скоро».

С каждым уведомлением, появлявшемся на телефоне, с каждой ссылкой, которую я посещала, и с каждым полученным сообщением во мне звучало это слово. Даже сейчас, поднимаясь по лестнице в свою квартиру, я слышу его эхо. Поднявшись на свой этаж, обнаруживаю у двери красивый букет.

Пальцы дрожат, когда я вставляю ключ в замок и ставлю пакеты с покупками рядом с холодильником. Дом кажется пустым, но лучше быть осторожной. Я достаю пистолет и проверяю каждую комнату. Только убедившись, что я одна, возвращаюсь к двери. Беру цветы и кладу их на кухонный стол.

Это асфоделусы.

«Опять».

Я исследую упаковку в поисках записки или какой-нибудь зацепки, которая помогла бы мне выяснить, кто их прислал. Между стеблями я нахожу видавший виды одноразовый телефон. Подобных устройств я не видела по меньшей мере лет десять.

Прежде чем разум успевает остановить мои действия, беру устройство и снимаю блокировку. Есть непрочитанное сообщение.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Загадай желание.

У меня по позвоночнику пробегает холодок, когда понимаю, что тот, кто предлагает это, — не просто кто-то, а единственный, кто на самом деле может выполнить любое желание — даже самое абсурдное, запретное или безнравственное.

Закрываю глаза и пытаюсь очистить разум от всех мыслей.

Отец учил меня, что в девяноста девяти случаях из ста нас обманывает наш разум. Даже если все улики ведут к Аиду, я не могу быть уверена, что за цветами и телефоном стоит он, поэтому отбрасываю все предубеждения и отвечаю ему.

АЛЕКСАНДРА: Кто ты?

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Ты мне скажи.

Я действую быстро и делаю то, чего он меньше всего ожидает. Набираю его номер и звоню. Телефон доступен. Следуют гудки.

И он отвечает.

Я закрываю глаза и настраиваюсь на свои чувства. Сосредотачиваюсь на звуках, которые слышу по ту сторону. Низкий гул мониторов. Скрип кресла.

Звук его дыхания.

Бормочу сквозь зубы ругательство. С закрытыми глазами, пока в ушах звучит один-единственный звук, он уже не так далеко.

Словно он здесь, передо мной.

Моё сердце ускоряется. Бьётся. Бешено.

У меня дрожат руки, когда он наконец заговаривает со мной.

— Теперь поняла?

Голосовые модификаторы — замечательны, но несовершенны. Несмотря на изменения, один голос всё равно всегда можно отличить от других. Когда Аид произносит букву «р», он слегка цокает языком. Он и сейчас так делает, но этого недостаточно.

— Я хочу услышать это от тебя. Кто ты?

Я ощущаю лёгкое изменение его дыхания, будто он сдерживает улыбку. Покалывание становится более выраженным. Оно распространяется по телу, пока не сосредотачивается в животе.

— Если я скажу, ты сделаешь что-нибудь для меня?

У меня дрожат ноги. Я сажусь на диван, потрясённая.

Это он. Никаких сомнений.

— Это недопустимо. — Мой голос дрожит, выдавая моё беспокойство. — Мы не должны общаться вне официальных каналов. Я должна закончить этот разговор и...

— Да, должна, — соглашается он. — Но ты этого не сделаешь.

Я хмурюсь. Тон мужчины настораживает. Это не приказ и не угроза. Похоже на утверждение. Словно он знает, что я никому не расскажу о нём. Он в этом уверен так же отчётливо, как и в любой другой информации обо мне: имени, адресе.

— Ты не можешь знать наверняка.

Я снова слышу его дыхание.

Гул мониторов.

Мысли в голове.

— Ты никому не сказала о цветах, — наконец осторожно выдохнул он.

— Откуда ты знаешь?

— Разве это не так?

Да, это так. И это заставляет меня задаться вторым вопросом: откуда он знает? Он залез в наши файлы и читает мои отчёты, или у него есть шпион в нашей организации? В сознании возникают лица людей, с которыми я общалась в последние несколько дней, по крайней мере, до тех пор, пока я не отгоняю их.

Грейсон предупреждал меня. Он говорил, чтобы изолировать меня, Аид попытается заставить сомневаться во всех, кто меня окружает. Я пробую выбросить из памяти последние несколько мгновений и стараюсь проанализировать события с другой точки зрения. Кровь стынет в жилах, когда понимаю, что угодила прямиком в его ловушку.

— Ты специально это сделал. — Несмотря на гнев, мой голос остаётся твёрдым. — Ты прислал цветы не для того, чтобы угрожать или сообщить, что заинтересовался мной, а чтобы проверить меня. Ты делаешь это и сейчас, во время этого телефонного звонка.

На этот раз я слышу другой звук, — скрип.

Словно он поудобнее устраивается в кресле.

Это пугает.

Его спокойствие. Его способность направлять мои мысли. Знание того, что в итоге я сделаю именно то, что он хочет.

— Выбор за тобой, Александра. — Буква «р» в моём имени звучит, словно томная ласка. — Ты можешь прекратить все контакты или попытаться проникнуть в мою голову.

Внезапная вспышка молнии озаряет небо.

Мысленно я начинаю считать.

Один. Два. Тр...

Я слышу гром. Отголоски шума доносятся и с другой стороны телефона. Аид близко. Если пройду это испытание, уверена, он снова сократит расстояние между нами, пока не сведёт его на нет.

В голове возникает образ огня.

Согласиться с тем, что он предлагает, то есть действовать за спиной моих коллег и ФБР, равносильно тому, чтобы потянуться к огню и обжечься.

Это произойдёт.

Вопрос не в том, «если», а в том, «когда».

— Что ты решила, Александра? Чего хочешь больше всего?

Плевать, что он давит на меня.

Я не тороплюсь. Размышляю.

Аид никогда не говорит не подумав, даже когда взволнован. Он взвешивает каждый шаг. Каждый вздох.

Каждое слово.

Тот факт, что он повторил то, что написал в первом сообщении, многое говорит о его намерениях. Он не хочет, чтобы я проникла в его разум, но хочет проникнуть в мой.

И он хочет сделать это через мои самые потаённые желания.

Едва уловимый страх, такой же стойкий, как аромат, исходящий от асфоделей, которые он мне подарил, сковывает моё дыхание. Я вспоминаю о Грейсоне, о том, что после нескольких недель совместной работы Аид решил прервать сотрудничество с ним.

Я всегда подозревала, что это не было совпадением или прихотью. В свете последних откровений я задаюсь вопросом, не произошло ли это потому, что он отказался действовать вне официальных каналов. Зная Грейсона, это вполне возможно. Его дух несгибаем, а мораль чёрно-белая (прим. пер.: Черно-белая мораль (вкратце) — Классическое противостояние объективно добрых персонажей силам зла).