Его нежная птичка (СИ) - Сумцова Марина

Девчонка послушно семенит следом, не вырывается и молчит. Подозрительно. Буквально заталкиваю её в машину и быстро заскакиваю сам. Руки трясутся от невыплеснутой ярости. Сейчас бы в зал да грушу помолотить немного…

— И что дальше? — безжизненным тоном шепчет Алиса.

Она похожа на живой труп, ей-богу. Губами едва шевелит, едва ли соображает и пялится в одну точку. Разум подсказывает, что лучше расшевелить Птичку сейчас, пока мы не зашли слишком далеко, и обсудить всё на берегу. Но я смотрю на неё в этом сером платье и понимаю, что не смогу отпустить просто так, обратно к этому зверью.

Значит, разговоры отложим на потом.

— Всё будет нормально, — тихо и уверенно говорю я. — Всё будет отлично.

Глава 6

Птичка молчит и вжимается в сидение. Она перепугана, глаза огромные, взгляд бегает по приборной панели и двери, будто она собирается на ходу выпрыгнуть из машины. К счастью, ничего не делает.

Мы быстро долетаем до города. Телефон разрывается от звонков друга, но я ставлю бесшумный режим и игнорирую всё. Руки ещё немного трясутся, я постоянно отвлекаюсь и понимаю, что это опасно. Только ничего не могу поделать, в мыслях крутится много вопросов, и главный из них: что теперь делать?

Вот нахрена нужно было спасать Птичку? Она же не просила. Зачем я туда влез? Особенно обидно будет, если она решит вернуться к своему долбанутому дядьке. А, судя по её взгляду, это вполне возможно.

На подъезде к дому Алиса оживает и поворачивается ко мне с серьёзным видом. Её губы подрагивают, видимо, эмоции тоже зашкаливают. Кажется, что она или наорёт, или поблагодарит. В итоге делает и то, и то.

— Спасибо, конечно, но вы сделали только хуже, — цедит Птичка. — Довезли до города, здорово. А что мне делать здесь без документов? Об этом вы подумали? Наверное, и о том, что мне придётся вернуться к дяде, тоже не подумали.

— Так, тормози давай, — отрезаю и кошусь сурово, отчего девчонка двигается ближе к двери. Боится? Пускай. — Зачем тебе туда возвращаться? Это же самый настоящий ад.

Алиса краснеет, я прямо вижу, как её губы начинают дрожать сильнее. Вот-вот расплачется, наверное. Однако она держит себя в руках и отвечает медленно, хотя голос скрипит.

— Вы ведь не думали, что я не пыталась уйти оттуда?

— Не думал, — подтверждаю тихо, выворачиваю руль и жду, пока откроются ворота подземного паркинга.

— И не думали, что у меня не получилось? — сквозь слёзы шепчет Птичка и резко отворачивается к окну.

— Не думал, — снова соглашаюсь, хотя на самом деле такая мысль мелькнула. Но почему-то в тот момент я решил, что Алиса куда крепче, что она могла бы легко свалить от дядьки, просто тот прячет её документы или чем-то шантажирует.

Мы заезжаем на парковку в тишине. Девчонка не спешит комментировать что-то ещё, и мне начинает казаться, что она жалеет обо всём этом. Что согласилась, что вышла за порог дома, что упала перед моей машиной.

— Я уходила четыре раза, — шепчет Птичка едва слышно, нервно теребит подол серого платья и пялится куда-то в пол. — Максимум, на который меня хватало — три месяца. С учёбой не получается нормально устроиться на работу, у нас часто пары переставляют, работодатели недовольны. Жильё дорогое, общаги для студентов переполнены, денег на жильё у меня не было. Устроилась в кафе певицей, там платят копейки, к тому же одно или два выступления в неделю, зато строго по вечерам можно работать. Только этих крох даже на продукты толком не хватает. Мне едва удалось накопить на нормальный пуховик, чтоб не мёрзнуть зимой. А дядя его продал. Он вообще всё продаёт и пропивает.

Она всхлипывает и наконец поворачивается. Её большие голубые глаза пронзают насквозь. У меня сжимается сердце, будто девчонка передаёт мне свою боль, делится этим. И я наконец чётко понимаю, что не могу выставить её, что просто обязан помочь.

Чего бы мне это не стоило.

***

В молчании мы поднимаемся в квартиру. Алиса извиняется, уходит в ванную и сидит там почти час. Я за это время успеваю снова заказать еду, позвонить сестре и признаться, что привёз девчонку в город. Она не осуждает, но и не поддерживает идею. А ещё намекает, что мне всё же стоит проверить у неё документы — мало ли несовершеннолетняя. Я с подачки Ульки проверяю небольшой рюкзачок Птички и карманы в осеннем пальто, где и обнаруживаю в итоге потрёпаный паспорт в синей обложке.

— Что вы делаете? — хрипит девчонка, тихонько распахнув дверь и поймав меня на горяченьком.

Вот же хрень. Едва не ругаюсь вслух, цепляю маску безразличия и сую Алисе в руки её же паспорт со словами:

— Надо же знать, кого я домой привожу.

И ухожу на кухню. Даже не смотрю в сторону Птички, не хочу увидеть осуждение на милом личике. К счастью, быстро приезжает доставка, поэтому приходится заниматься другими делами.

— Спасибо, я не голо… — начинает отказываться девчонка при виде коробочек, которые я достаю из пакета и раскладываю на журнальном столике.

— Не обсуждается, — сухо отрезаю, падаю на диван и включаю телевизор.

Мы долго обсуждаем, какой сериал посмотреть — Птичка не видела вообще ничего и особо не представляет, что это и зачем. Единственные её познания в сериалах — это те, которые шли по федеральным каналам. Сперва она пытается отказаться от просмотра, делает вид, что ей всё это не интересно, а в итоге даже втягивается и удовольствием наблюдает за происходящим на экране.

Она уплетает салат и ближе к ночи наконец расслабляется. Но не до конца. Как только в сериале заходит разговор о чём-то, связанным с работой или квартирой, Алиса подвисает и задумчиво поднимает глаза к потолку.

Ближе к полуночи я уползаю в свою комнату, а утром просыпаюсь от запаха еды. На этот раз сразу вспоминаю, что нельзя выходить в чём мать родила на кухню, да и просто в трусах тоже. Лучше полностью одеться, иначе Птичка не дай бог в обморок шлёпнется.

Она и правда жарит блины. Наливает тесто на сковороду, вертит и задумчиво стоит перед плитой. В привычном сером платье и голубых пушистых тапках, которые хрен знает где откопала. Волосы убраны в косу, будто она с ней уже срослась. Тихонько иду в сторону душа и удивлённо замираю от чистоты в прихожей: вся обувь разобрана, всё на своих местах. Видимо, тут тапки и нашла.

Только после этого оглядываю гостиную и понимаю, что там тоже чисто. Кажется, Алиса даже пыль успела протереть на всех поверхностях, куда достала. И не лень же… А мне будто обухом по голове дали.

Вот же он, оптимальный выход из ситуации!

Быстро умываюсь, выхожу и громко провозглашаю:

— У меня к тебе деловое предложение.

Птичка ожидаемо пугается, чем вызывает у меня искреннюю улыбку. Лопатка из её рук падает прямо в сковороду на ещё незастывший блин. Она резко оборачивается, пробегает по мне взглядом и облегчённо опускает плечи.

— Это вы… Что за предложение?

Наверное, улыбаюсь я слишком безумно, потому что Алиса хоть и поворачивается обратно к сковороде с тихими ругательствами, всё же подозрительно косится в мою сторону. Поди придумала там всякое нехорошее в своей светловолосой голове.

И не мечтай, Птичка, такие предложения только взрослым тётям делают!

***

— Как ты смотришь на то, чтоб стать домработницей? — говорю спокойно, тихо, чтоб не спугнуть девчонку. Цацкаюсь с ней как с писаной торбой, сестра бы засмеяла, если бы увидела.

Она молчит и пялится на меня. Оглядывается по сторонам недоверчиво, будто ждёт, что кто-нибудь вот-вот выпрыгнет из-за угла и прокричит: “Это розыгрыш!” Но нет, никто не выпрыгивает, ничего необычного не происходит. Всё как всегда.

— Вы… вы серьёзно? — шепчет едва слышно. Глаза вот-вот выпадут на пол и потеряются, а сама Птичка, похоже, скоро рухнет в обморок. А этого нам совсем не надо.

— Во-первых, не “вы”, а “ты”. Во-вторых, конечно, серьёзно. Я уже не в том возрасте, чтоб шутить. Если ты и правда хочешь выбраться из деревни, то я дам тебе такой шанс. Ты этого хочешь?