Не твоя дочь (СИ) - Майер Кристина

— Ее нельзя шевелить, — Тихомиров ее одним взглядом послал досматривать фильм.

— Милада, скорая едет! Все будет хорошо, — причитает Танюша, утирая слезы рукавом пуховика. — Ты обязательно поправишься...

— Таня, просто заткнись, — перебивает поток ее слов Глеб.

Какой хороший совет! За него я Глеба готова была поблагодарить, но говорить мне не давали.

— Разойдитесь…

— Пропустите врачей…

— Ну что вы все здесь столпились? — разгоняла зевак Таня.

— Милада, ничего не бойся, я буду рядом, — в такие минуты люди, наверное, перед страхом смерти признаются в своих грехах, раскрывают страшные секреты… и признаются в том, что родили ребенка.

Вот он – момент. Глеб рядом, прячет страх и говорит, что со мной все будет хорошо. Он меня никогда не оставит. Надо признаться, что у него есть дочь, а потом…

Никаких потом. Сейчас меня отвезут, сделают снимок, скажут, что все в порядке, наложат пару швов на затылок и отправят долечиваться домой. Глебу я ничего рассказывать не собираюсь, как и умирать…

Глава 11

Глеб

Услышав в трубке испуганный голос Тани, я не сразу разобрал ее слова. А потом меня накрыло таким страхом, что тело отказывалось слушать.

Как Милада оказалась в центре города? Почему Таня была рядом в тот момент? Хотелось бы, чтобы моя помощница ошиблась, но по истерике в трубке телефона сразу было понятно: шанса нет.

Я летел как одержимый, боялся не успеть. Авария когда-то уже отняла у меня самое дорогое! Только не Миладу! Я не могу ее потерять. Не могу!

Милада лежала на асфальте в луже крови. Я не позволю ей уйти! Если бы можно было обменять свою жизнь на ее, сделал бы это, не задумываясь.

В тот момент моя кровь в венах стала леденеть. Захлебываясь внутри от паники, заставлял свое сердце биться, потому что нужен был ей. Сложно прятать страх, когда он выжирает тебе нутро. Такая худенькая и бледная, она тихо дрожала на ледяном асфальте, холодный ветер обдувал белое лицо. Кровь замерзала на дороге, а я не мог ее согреть. Та вредная тетка была права, трогать и беспокоить Ладу нельзя.

Где эта долбаная скорая?! Я даже не слышал звук сирены, когда они подъехали. Стоя на коленях, я разговаривал с любимой женщиной, умолял ее не засыпать, сильная девочка лишь упрямо смотрела мне в глаза.

Зеваки не спешили расходиться. Я стоял за спинами врачей, не мешал, но делал все, чтобы она меня видела, пусть это никак и не помогало. Кто-то из ребят накинул мне пальто на плечи, принесли из офиса. Не чувствовал холода, и пальто мне было не нужно. Скорее бы они уже Миладу положили на носилки и подняли в теплую машину.

Хотелось гаркнуть и разогнать всех. Я видел, что Милада тихо отвечает врачам на вопросы, но из-за шума толпы слов было не разобрать. Пусть это будет хорошим знаком.

— Я еду с ней, — обращаюсь к медикам, как только мы Миладу закатываем в автомобиль.

— Кто вы ей? — оборачиваясь, интересуется немолодой врач низкого роста.

— Муж, — не задумываясь.

— Если на машине, то поезжайте за нами, — ребята из охраны, услышав ответ медика, тут же бросились к автомобилям.

— Я еду с вами, — на заднее сиденье без разрешения плюхнулась Таня.

Я о помощнице как-то забыл совсем. Ладно, пусть едет. Понимая мое состояние, она всю дорогу молчала. Сейчас мне нужна была тишина и Милада. Я хотел быть рядом.

Полчаса казались вечностью. Мне нужно было видеть Миладу, знать, что она дышит.

— Вы собирались встретиться? — обращаюсь к всхлипывающей Тане.

— Да. Милада уже почти перешла дорогу, но я окликнула, а она зачем-то стала возвращаться. Она не видела, что машину занесло…

Дальше я не хотел слушать. Закрыв глаза, растер воспаленные глаза. Лишь бы с ней все было в порядке. Еще одна авария не заберет у меня самого дорогого человека...

Сердце жгло в груди, страх не думал отступать. Мы с Таней сидели в коридоре и ждали, что нам скажут врачи.

— Почему не сказала, что идешь обедать с Миладой? — головой понимал, что Таня ни в чем не виновата, но все равно злился на нее, будто, расскажи она мне о встрече, аварии удалось бы избежать.

Я ведь сам решил дать Миладе несколько дней. Не напоминать о себе. Пусть успокоится, свыкнется с мыслью, что я рядом...

— Ты сам не хотел о ней ничего слышать, — недовольно бурчит под нос. — Запрещал упоминать ее имя.

Запрещал. Потому что и без напоминаний с ума сходил.

— Надо, наверное, ее родителям позвонить, — не дождавшись от меня ответа, произнесла Таня.

Позвонить надо было сразу. Пусть Степан во всем и обвинит меня, но родители должны знать, что с их ребенком.

— Дождемся результатов и позвоним, — ничего в жизни я так не желал, как здоровья Миладе.

Вскочив на ноги, я подошел к врачу, он по коридору направлялся в нашу сторону.

— Вы муж? — уточняет он.

— Да, — я сам себя лишил этого звания, но собираюсь окольцевать свою женщину обратно. Больше я ее не отпущу.

— У нее сотрясение, перелом голени, множественные ушибы и гематомы. Внутренние органы не пострадали. Какое-то время ей придется побыть в больнице.

— Ее жизни ничего не угрожает? — стараюсь не выдать голосом свое состояние.

— Нет, — мотнув головой. — Но она не хочет оставаться в больнице, говорит, что должна быть дома, у нее маленький ребенок, — строго сообщает мне доктор, будто я могу согласиться с решением Милады.

— Она останется в больнице столько, сколько нужно, — безапелляционно, ее здоровье важнее всего. Позвоню Степану, пусть решают вопрос без Милады, повесили на нее своих детей…

Глава 12

Милада

— Глеб сейчас разговаривал со мной, — понижая голос, шептала мама. — Прекрати беспокоиться о Варе, если не хочешь, чтобы он обо всем догадался, — мама, как только узнала об аварии, готова была броситься сюда, но отец был на работе. Сначала он приехал убедиться, что я не сильно пострадала. Потом приехала навестить мама, оставив на него детей.

— А что случилось? — забеспокоилась, потому что в расстроенных чувствах попросила доктора отпустить меня домой к ребенку, забыв, что Тихомиров где-то рядом.

— Глеб думает, что мы на тебя повесили воспитание брата и сестры, — недовольно поджимая губы.

Конечно, маме неприятно было такое слышать. Родители намного больше и чаще помогали мне с Варей. Мама компенсировала свой материнский инстинкт на Борьке. Меня она не прочувствовала – то ли в силу возраста, то ли из-за обид на отца. Позднее второе материнство дало ей шанс себя реализовать.

— Мам, не проговоритесь, пожалуйста, — поправляя одеяло, оно скатилось куда-то вниз. Даже такое простое действие вызвало острую боль в боку.

— Не проговоримся, — отмахнулась мама.

Мне бы самой не проболтаться и ничем себя не выдать. От одной этой мысли становилось страшно. Мне не нужна забота Глеба, я бы предпочла, чтобы он вернулся в Москву.

Но Тихомиров, видимо, решил поселиться в Новосибирске, а сейчас и вовсе не собирался покидать клинику. Глеб озаботился отдельной палатой. Он вообще вел себя так, словно готов купить больницу и весь персонал. Его люди привезли ему сменную одежду, переодевался он в палате, думая, что я сплю. Воочию убедилась, что тренировки он не бросал. За прошедшие месяцы не оброс жирком. Стал чуть шире в плечах, живот до сих пор подтянутый, а бедра узкие.

— Может, полицию вызвать, чтобы его отсюда выставили? — пробурчала мама, когда сквозь открытую дверь донесся голос Тихомирова.

— Это не поможет, — его связи позволяют открывать любую дверь не только в Москве. Я не знала, как буду чувствовать себя, находясь постоянно рядом с ним.

Обойдусь без его ухода. О чем уже несколько раз ему сообщила, но разве Тихомиров кого-то слушает? Он не сидел возле меня, видел, что мне это не нравится, но все равно был где-то поблизости.

С моей подачи персоналу стало известно, что Глеб мой бывший муж, но они все равно вели себя так, будто мы до сих пор состоим в браке, отчитывались ему о каждом шаге.