Людмила Бояджиева - Сладкий роман
— Вот уж не ожидала! — Дикси попыталась освободить руки, но Чак крепко держал запястья, прижимая к стене.
— Пусти, больно.
— Значит, ты не хочешь? — Он налег на неё всем телом.
— Нет!
— Да что с тобой, детка! Ты и в самом деле слетела с катушек!
— Поехали. Сейчас же едем отсюда!
— Как знаешь, — он смиренно пожал плечами, будто имел дело с очевидным сумасшествием. — Я могу забрать вещи?
— Живее. Жду в машине.
Дикси ни минуты не хотелось задерживаться в этом доме, нашпигованном аппаратурой Сола.
Миновав ворота, охраняемые дежурными, джип выехал на проселочную дорогу, петляющую среди холмов. Изредка попадалась какая-нибудь насекомоподобная сельхозтехника, ползущая с охапками сена по своим деревенским делам. В окно врывался горячий ветер и Дикси с сожалением провожала взглядом мелькавшую между деревьями прохладную гладь реки.
— Так что стряслось, Дик? Я только сейчас понял, что совсем не хочу тебя терять. Видишь — грущу.
Она посмотрела на его насупленный профиль, столько раз мелькавший на экране в эпизодах дерзких боев бесстрашного героя.
— Ты уже не однажды терял меня, Чак.
Дикси мгновенно вспомнила первый после разлуки визит в Париж новоиспеченного киногероя Куина, его розы, формальную благодарность подружке и поспешное бегство. А главное, она вспомнила то, о чем вообще хотелось забыть — тот прощальный звонок, которым она пыталась зацепиться за опостылевшую жизнь. Чак не услышал мольбу о помощи, пожурив лишь за съемки в порнухе… Но все переменилось, стоило лишь Дикси приобрести антураж престижной женщины — яхту, деньги, дворец… Похоже, чувства Чака к ней питаются из того же источника, что и любовь к дорогим вещам, шикарным автомобилям, домам… Дикси коснулась пальцем упрямо сжатых губ своего спутника.
— Как ты относишься ко мне, Чакки?
Он пожал плечами:
— Странный вопрос. Люблю.
— О'кей. А Рут — тоже любишь?
— Причем здесь она? Я уже забыл, как зовут эту киску. У меня таких очень много, Дикси. Это не конкуренция.
— А жену? Жену любишь?
Чак присвистнул, скорчив гримасу:
— Фу, Дикси, ты как психоаналитик! Спроси ещё про маму…
— Нет, правда, для меня это важно. Понимаешь, я уже очень взрослая тетя, но, оказывается, не все в жизни понимаю. Ответь честно.
— Люблю.
— А как ты её любишь, как женщину или как… человека?
— Ну, что за разница? Малышка — хорошая баба. И этим все сказано.
— А я не понимаю! Ты её хочешь?
— Иногда. Мы видимся редко. Она возится с детьми, ждет меня. Когда я возвращаюсь — мы любим друг друга. Потом я опять уезжаю.
— А как человека, с которым можно поговорить по душам, выложить, что тревожит, что наболело… Посмотреть на звезды… Как человека ты её любишь?
— Дикси, перестань сбивать меня с толку и путаться сама. Я не из тех, кого приглашают на роль Гамлета. И звезды меня не смущают, и мировая скорбь не гнетет. Если под рукой бутылочка вина и горячая девка! Понимаешь, я «обыкновенный парень», как пишут рецензии. Парень, каких много. Может, мне больше повезло с мышцами и этой штукой, чем с мозгами, может, я скуповат, примитивен, но я никому не делаю зла. Мне просто нравится жить: быстро ездить, вкусно есть, тискать женское тело, делать детей, бить морду… если кто напросится…
— Ты — ярко выраженный воин. Это такая давняя классификация, делящая мужчин на «поэтов» и «воинов». Одни живут головой и бойцовыми инстинктами, другие — душой, лирическими чувствами.
— Не спорю. К драке меня с детства больше тянуло, чем к книгам. И малышка любит меня таким. Она убеждена, что лучше её Чаки нет никого на свете. И это, знаешь, приятно… Мне плевать, читала ли она Байрона или там Шекспира… У неё горячие груди и… она умеет жалеть… Ведь ты не жалеешь меня, Дикси…
Она задумалась, осознав свою вину перед этим парнем, которого всегда, собственно, воспринимала как славного необременительного малого и безотказный объект для сексуальных удовольствий.
«Красивый, собака, — думала Дикси. — А что там у него под улыбочкой? Да ничего, говорила она себе. Что может быть в дубовой голове Чака — глуп в пределах разумного. Главное, — что у него в штанах. Ан, нет! Чаки «неунывающий фаллос», оказывается, нуждается в тепле и сострадании!»
— Я привязана к тебе. Ты мне нужен, я скучаю порой. Мне с тобой очень хорошо, но без тебя — не пусто… — Дикси поморщилась от своих неуклюжих откровений.
— Извини, Чаки, я совсем раззанудничалась.
— Просто ты сама не знаешь, что хочешь. Тебе надо найти мужа, красотка. Сильного, с крепкой рукой. Хозяина.
— Ты бы женился на мне?
Чак, подумав, вздохнул:
— Если честно, нет, даже если бы был свободен. При всем моем восхищении, и при всем твоем теперешнем богатстве и моей жадности… Мы не пара для жизни, Дикси! Как тебе это объяснить?
— Я и не пошла бы за тебя. И не завидую твоей жене. Ей хуже, чем мне, в твое отсутствие она даже не может завести себе любовника.
— Еще чего! Малышка если бы и смогла, то не стала. Пойми, — она ждет только меня. Любого — загулявшего, затраханного… Знаешь, я однажды приполз домой совсем плохой — с подбитым глазом и потрепанной штукой. И что? Она не устроила истерик, только делала компрессы, хлопотала, словно я вернулся с войны, а не из бардака. А когда вылечила, — ох, и задала мне трепку! В постели, разумеется, — ну, вроде завоевателя на побежденной территории!.. Тогда мы и сообразили второго мальца — Линдса. — Чак улыбался воспоминаниям.
— Ты прав, я не сумела бы ждать и прощать. Я хуже твоей Малышки. Я даже не люблю детей… И вообще, вообще… способна на гадость. Бабеха без царя в голове! Ты прав, мне нужен муж-Цербер, как надзиратель в исправительной колонии… — Обрывая лепестки с забытого Рут в машине букета, Дикси пускала их по ветру. — Послушай кое-что. Думаю, тебя не будет больше тянуть в мое общество — «баронесса» Дикси — хорошенькая штучка.
Она коротко рассказала Чаку все, что знала о «фирме» Сола и подписанном с ней контракте. Опустила лишь подробности с Майклом. Чак слушал, набычившись, а когда Дикси описала кассету с похождениями на острове, он круто притормозил к обочине, и положив руки на руль, уставился перед собой.
— А любовь с «тореодорчиком»?
— Тоже. У них какое-то мощное оборудование. Заснято, практически, все.
— Вот сволочи! — Чак двинул кулаком по гудку и машина взвыла.
— Теперь я даже не могу содрать с них штраф за подглядывание и пиратские съемки, — а это были бы немаленькие деньги! Фу, черт! Мерзавцы, тухлые свиньи! Не хватает мне только обвинений в гомосексуализме. Ну и дрянь же ты, Дикси!
