Елена Гайворонская - Пепел звезд
– Вот как? – фиалковые глаза сузились, потемнели. Тонкие яркие губы сжались в яростную нить, – значит, тюрьма для тебя лучше, чем жизнь со мной? Ах ты, подлая лживая сучка!
Он молниеносно чиркнул лезвием перед ее лицом.
– Я могу изуродовать твою кукольную мордашку. И ты впрямь загремишь за решетку. Потому что станешь противна и своему адвокату, и всем ментам. А я могу дать такие показания, что тебе впарят лет пятнадцать. Ты выйдешь старухой. Страшной больной старухой. Но я не сделаю этого. Знаешь, почему? Потому что я хочу тебя. А я привык получать все, что хочу. Любой ценой. Меня этому еще в детстве отец научил. Все женщины продажны, только у каждой своя цена. Так что закрой рот. Мне плевать, любишь ты меня, или нет. Других ты тоже не больно любила, того сдвинутого французика, сиганувшего из окна… А надо было просто отлупить тебя хорошенько. Этого жалкого нувориша, сынка банкира. Как он старался быть достойным тебя! Придурок. А этот плюгавый адвокатишка? Ваше трогательное фото обошло все газетенки… Сколько раз я мог бы прострелить ему башку! Руки чесались… Но он был полезен тебе. Ты распоряжалась своим телом, как резиновой куклой. Ты позволяла все, что они хотели делать с тобой! Теперь я буду иметь тебя сколько и как захочу. А когда ты мне надоешь, может, я и отправлю тебя обратно. А сейчас заткнись. Я не собираюсь снова попадать в аварию.
Сделав резкий бросок, Лена с силой повернула руль влево, на встречную полосу, под колеса мчавшегося навстречу грузовичка.
Но тот вильнул и, возмущенно посигналив, скрылся из виду.
– Ах ты, сука безмозглая!
Выровняв руль, Ник остановился у обочины. Его лицо напоминало венецианскую маску алебастрового цвета, с кривой прорезью кровавого рта, безумным огнем фиолетовых глаз…
– Хочешь, чтобы я прикончил тебя?
Скупая автомобильная подсветка отражалась от длинного узкого лезвия, плававшего перед ее лицом.
Лена попыталась крикнуть… и не смогла.
Горло сдавил спазм. Сидела, не в силах ни пошевелиться, ни отвести глаз от страшного металла…
«Господи, отче наш… помоги мне…»
Демоническая усмешка появилась на его губах.
– Ну, нет, ты мне нужна. Я даже приготовил тебе сюрприз. Так что не расстраивай меня. А то сильно пожалеешь… Не люблю капризных девочек.
Рукоятью ножа он ударил ее чуть повыше виска.
Последнее, за что пыталась уцепиться исчезающее сознание, был зависший, как на новогодней елке, на сумрачном небе, кривой осколок кровавой луны…
Марина сидела в огромном кресле, куда забралась с ногами. Голова с полузакрытыми глазами безвольно свешивалась с мягкой спинки. Рядом, на столике, стояла недопитая бутылка коньяка и пустая рюмка. Монотонно бубнил телевизор, стращая и без того пуганый народ криминальными новостями.
«Вчера за городом в лесном массиве сотрудниками Мытищинского ОВД был найден труп мужчины с признаками насильственной смерти. По данным экспертов тело пролежало около месяца. В куртке убитого найдены документы на имя Маслова Александра Григорьевича… Ведется следствие.»
Вошел Вован. Постояв немного, приблизился. Коснулся мизинца на узкой маленькой ступне, схваченной матовым чулком. Рука, помимо воли, скользнула выше, к нежной округлости колена…
Ее губы шевельнулись в забытьи, произнося мужское имя. Но не его.
– Мара…
Она, вздрогнув, очнулась. Сняла ноги с кресла, сунула в черные туфли.
– Ну что?
– Ты была права, – сглотив слюну, сказал Вован. – Заказчик Кротов. Что-то они в территории не поделили. И потом, Кротов зациклен на президентстве, а твой муж этого сильно не одобрял. Кротов считал, что он собирал на него компромат. Исполнитель – некий Андрей Белов. Кличка – Тарантино.
Бежал пару лет назад из Матросской. В розыске. Интерпол им тоже интересуется. Кстати, что за дурацкая кликуха?
– Профессор говорил, он зациклен на фильмах Тарантино. Как его найти?
– Дал адрес в Интернете.
– Хорошо…
– Что с ним теперь делать?
– С Тарантино?
– Нет, с этим, Мерином.
Марина скептически подняла брови. Устало вымолвила:
– Дать денег и отпустить.
– Шутишь?! – подскочил Вован.
– А ты как думаешь? Сделай что-нибудь. Подробности меня не интересуют. Но конечный результат должен быть отснят на пленку. Ясно?
– Понял, не дурак. Где показывать-то будем?
– В милиции… Ладно, поезжай. Что-то у меня голова весь день болит…
Она вновь откинулась на спинку, Вован присел рядом, на ручку, тяжело дыша, дрожа всем телом.
– Мара…
– Что?
– Нельзя хоронить себя заживо…
– Заживо никого не надо хоронить. Это негуманно. Сперва нужно прикончить. Чтоб не мучались…
Женщина прикрыла глаза. Высокий гладкий лоб с откинутой челкой пересекла глубокая морщинка.
Вовану хотелось сжать ее, встряхнуть, стиснуть, сделать что-нибудь, чтобы пробудить хоть какие-то эмоции на этом безжизненном личике – гнев, отчаяние, страсть… Что угодно. Только теперь, встретив ее вновь, он понял, как нужна была она ему все эти годы. И он был готов ради нее на все – даже сунуть башку под пули… Но ей на это было наплевать. Ей были нужны лишь коньяк и призрак. А больше – никто.
Он шумно вздохнул и, еще раз бросив на нее вожделенный взгляд, вышел, чтобы вернуться в серый подвал. К очень грязной работе. За большие, грязные деньги.
Часть V
Глава 1
Лены дома не было. У родителей – тоже. Ее сотовый не отвечал. «Больница… Где-то в Крылатском…» Он схватил телефонную книгу, а, когда судорожно набрал первый номер, никак не мог вспомнить фамилию пострадавшей подруги. Выкрикнул имя: Ада. Редкое. «Нет, к ним девушка с таким именем не поступала.» Только в третьей ответили утвердительно.
Дмитрий прыгнул в машину и помчался в Крылатское. На огромном рогатом перекрестке повернул по знаку раз, другой… и понял, что ездит по кругу… Ревущему, замкнутому, проклятому, кишащему автомобилями кругу.
Фролов все-таки добрался до Костиной квартиры. В сумке покоилась новая «Гжелка». Позвонил в звонок, и сразу, с мороза – в жар дружеского застолья.
– Юрка, язви тебя! Мы думали, ты не придешь!
– Здорово, капитан! Всю мафию переловил?
– Тебе немного оставил, – радостно отшучивался Фролов.
– Штрафную ему, ребята! Полную!
Фролов осушил полный стакан до дна. Он уже успел проголодаться, и крепкая жидкость приятным теплом разлилась по всему телу, шибанув слегка в виски.
– Вторая контузия, – добродушно сострил кто-то.
Костя, дотянувшись с коляски, заботливо поднес тарелку с колбасой.
– Не видите, человек с работы. Пусть сядет, поест, язви вас.
