Сьюзен Виггз - Лето больших надежд
Татуировка. Коннор был в беде. Если бы он знал о ней прошлой ночью, он бы затащил ее в трейлер и, вероятно, приковал бы к кровати.
— Ты уверен, что ты в порядке? — Она выпрямилась, сунула руки в задние карманы и отбросила с глаз прядь волос.
Он гадал, понимают ли женщины, что определенная поза заставляет их груди напрячься. Она должна была знать. И тогда она делала это специально.
— Я уверен. — Он прокашлялся. Он слышал звук двигателя на расстоянии, который приближался. Команда рабочих скоро будет здесь. — Послушай, Лолли. Об этом вечере…
Она подняла руку, чтобы прервать его:
— Нам нет нужды говорить об этом.
Ну хорошо. Это кое-что. Обычно женщины любили обсудить каждую секунду свидания, словно они детективы. Однако Оливия, казалось, изо всех сил старалась уйти от этой темы.
— Отлично, — сказал он. — Я просто хотел убедиться, что ты знаешь, почему мы… почему я…
— Я знаю. Поверь мне, я понимаю.
Мотор грузовика перешел к крещендо, и машина приближалась к ним по дороге к опушке. Ну хорошо, подумал Коннор. Он не будет настаивать. Оливия всегда была чертовски умна, и у нее отличная интуиция. Она была также начальницей. Она поняла, во всяком случае.
Хорошо. Она поняла, почему он оттолкнул ее, несмотря на то, что она была готова остаться. Это была бы огромная ошибка, и они оба знали это. Она была уязвимой и незащищенной, ее эмоции были обнаженными после открытия, связанного с ее отцом. Если бы он воспользовался преимуществами той ночи, она, вероятно, все время гадала бы, не спал ли он с ней из желания утешить ее. В ее состоянии души это могло стать для нее еще одной травмой.
Не по такому пути надо начинать отношения с женщиной.
И вот теперь он признавал, что он хотел отношений с Оливией Беллами.
Может быть, он даже хотел полюбить ее — снова. Но на этот раз он был мужчиной, который знал направление своей жизни, а не смущенным и напуганным мальчишкой.
Этого было достаточно, чтобы совладать с эрекцией.
Вскоре его бригадир и команда прибыли, ребята вылезли из грузовика, достали радио, водяной насос, инструменты и оборудование. Коннор помахал им, показывая на график работы, вывешенный на двери здания.
— Прости меня, — сказал он Оливии и пошел переговорить с бригадой.
Он провел больше времени, чем нужно, обсуждая план работы с бригадиром. Они знали ритм друг друга, и опытный персонал не нуждался в присмотре. Коннор наклонился, помогая одному из парней наладить мотор. Он чувствовал, что Оливия следит за ним все время, и тянул время, чтобы избежать ее.
Когда он вытер руки тряпкой, она сузила глаза и снова засунула руки в карманы.
— Отлично починил мотор. У тебя масса скрытых талантов.
Он снова посмотрел на нее. Она не делала секретов из своих талантов.
— Ты думаешь? — спросил он.
— Да, я думаю.
— Это только те, что на виду. — «Как, — подумал он, — я мог бы заставить тебя стонать». — Мне повезло с бригадой. — Он показал на ящик, который она принесла. — Так, что в нем?
Она была сама деловитость, когда вытащила серию скетчей, которые они с Фредди называли дизайнерскими листами, и передала их ему.
— Мы получили плетеную мебель и качели для крыльца, — отчиталась она, отталкивая план ногой. — Фредди привез то, что мы купили в Фоенисии.
Она шагнула внутрь. К кухне примыкала гостиная с огромным камином в конце и плитой с другой стороны, свет восходящего солнца лился из восточных окон, выходящих на озеро.
Полая труба в главной душевой была покрыта паутиной и пылью. В прилегающей спальне стояла только старая двуспальная кровать. Новый матрац и пружины были прислонены к стене.
— Я хочу, чтобы тут все вышло по-настоящему хорошо, — сказала Оливия. — Я хочу, чтобы у них все было роскошно.
— Это медовый месяц, — кивнул он.
Она стукнула его плетеной корзиной.
— Не направляй мои мысли туда.
— Перестань, — дразнил он ее. — Они были парочкой пятьдесят лет. Ты думаешь, пара может прожить так долго без того, чтобы не пылать страстью друг к другу?
— Все гораздо сложнее, я уверена.
— Ты уверена? Откуда ты знаешь, что не постель делает брак прочным и долговечным?
— Не будь смешным. Любая пара может соревноваться с юбилярами в сексуальной технике.
Да, это точно. Как в ту ночь у него дома. Он должен был взять то, что она предлагала, не больше. Она должна была переспать с ним.
— Нужно большее, чтобы твой брак продлился больше полувека, — настаивала она.
— Нет, — резко оборвал ее он. — Ты не права. Ты усложняешь ситуацию. Если они на самом деле делят постель каждую ночь все эти годы, то у них все прекрасно, потому что это все, что нужно.
— Это просто глупо.
— Да, я такой. Глупый. Но я тот человек, что превращает это место во дворец для влюбленных.
— Как тебе не стыдно, Коннор.
Она всегда легко переходила к насмешкам над ним.
— Не беспокойся, Лолли. Мы сделаем все, как ты хочешь.
— Я не знаю, как вы справитесь с этой дверью, — озаботилась она. Дверь в гардеробную едва держалась на петлях.
— Нет проблем, — сказал он. — Я этим займусь. Тебе не о чем тревожиться.
— Это безумие.
— Точно, черт побери. — Смотреть на нее ему было легче, чем говорить с ней. — Давай представим, что твоя бабушка, то есть невеста, прибирает здесь и делает разные вещи, которые обычно делает женщина. — Он взял Оливию за плечи и подвел ее к старому потускневшему зеркалу над раковиной из старомодного мрамора. — И тогда, — продолжал он, — парень становится нетерпеливым, потому что все это у нее занимает слишком много времени…
— Подожди минутку. — Она встретила его взгляд в зеркале. — Что такое она делает, что занимает у нее так много времени, чистит зубы?
— Не представляю. Я просто знаю, что она задерживается. Шикарные дамочки всегда так делают.
Ее губы изогнулись в улыбке.
— Правильно.
— Так что парень считает, что он может начать жаловаться, что совершенно не дело сейчас этим заниматься…
— Вполне вероятно, — согласилась она.
— Или он может схватить ее и отнести в постель. — И с этими словами он заключил Оливию в объятия.
Она всхлипнула удивленно и прижалась к его плечу.
— Видишь, какие широкие двери, — объяснял он, двигая ее к спальне. — Это прекрасно. — «И черт, — думал он, стоя у кровати, — я бы многое отдал за то, чтобы это происходило с нами на самом деле!» На постели не было матраца и вообще ничего, что могло бы смутить ее добродетель.
В эту минуту вошел Фредди, едва окинув их взглядом.
— Я вижу, вы снова надрываетесь на работе. Никогда не видел никого, кто бы трудился так же тяжело, как вы, детки. — Он невозмутимо прошел мимо них.
