Безумные Мечты (ЛП) - Шэн Л. Дж.

Это было не место для ребенка. Маленькая вонючка была в большой опасности. Дилан понимала это так же хорошо. Ее тело раскачивалось и дрожало рядом с моим, когда она сдерживала рыдания.

Я изучал лица сквозь прищуренные глаза, ища Такера и Гравити. Некоторые люди проклинали вторжение в их личную жизнь. Другие спали, были полумертвы или слишком далеки, чтобы беспокоиться. И тут в дальнем углу сеновала, под лестницей, чтобы скрыть их от посторонних глаз, появилась маленькая плачущая девочка, прижавшаяся к розовым Мистеру Грибу и Такводу.

Я сразу почувствовал облегчение. Она была здесь. И с ней все было в порядке.

Я взял Дилан за руку и указал на них, прижав палец к губам, чтобы попросить ее замолчать. Дилан вздохнула, ее глаза скрылись за завесой непролитых слез.

Такер шикал и ругал Гравити.

— Ты должна вести себя тихо, — шепотом кричал он, прижимая к уху телефон, пытаясь кому-то позвонить. — Я, блядь, не могу нормально соображать.

Гравити вздрогнула.

И остатки моего чертова самоконтроля исчезли.

Я набросился на Такера, как пантера, отделил его от Гравити и прижал к земле бедрами. Его голова разбилась о мокрый бетон, зрачки расширились в темноте. При виде его лица я полностью потерял самообладание.

Мои кулаки начали колотить его без рифмы и ритма, обрушиваясь на его челюсть, шею, лоб, щеки и виски, как злобный ураган. Кровь брызгала на стены, на землю, на мое лицо, и все равно я не мог остановиться. Звуки ломающихся костей и хлещущей крови заполнили мои уши. Я был слишком далеко, чтобы услышать голоса, умоляющие меня остановиться. Крики Гравити. Звуки сирен, полицейских и крики ужаса. Мое внимание было сосредоточено только на нем. Такер. Дерьмовый отец, который заставил меня столкнуться с собственной реальностью.

Что можно быть жестоким родителем, даже не присутствуя в жизни своего ребенка.

Что, по сути, само твое отсутствие - самая жестокая форма наказания.

Может, Такер и не был моим отцом, но он олицетворял собой все, что я ненавидел в людях, которые не выполняли свои обязанности.

Кровь Такера жгла мне глаза и вызывала зуд к тому времени, когда двум громилам-полицейским удалось оттащить меня от него. К тому времени он уже давно не реагировал, так что я не знал, жив он или мертв. Честно говоря, мне было все равно. Хотя мне было немного жаль, что Гравити пришлось стать свидетелем этого.

Реальность капля за каплей возвращалась в мое сознание, и я чувствовал себя все более виноватым.

Меня держали двое мужчин в форме и выводили за пределы склада. Дилан, крепко прижав Гравити к груди, бодро шла за ними. Ее красное платье и пижама Грав с маленькими лимончиками были испачканы кровью Такера.

— Пожалуйста, не арестовывайте его! — взмолилась Дилан, и я понял, что она говорит за меня. Эта женщина никогда не переставала меня удивлять. — Он ничего не сделал.

Ладно, это была откровенная ложь, но я, конечно, оценил ее.

— Все в порядке, Космос. — Я ухмыльнулся. — Я всегда хотел быть в наручниках. — Я подмигнул, пытаясь придать этому легкий оттенок.

— Мой бывший пытался похитить моего ребенка! — прокричала Дилан, игнорируя меня. — Позвоните в свой участок или еще куда-нибудь! — Она бежала за ними.

Они распахнули дверь склада, и мы все вывалились во влажную летнюю ночь. Красные и синие вихри полицейских огней плясали по зданиям и тротуарам.

— Мэм, никто не задержан и не арестован. Мы просто хотели вывести мистера Колтриджа из ситуации, пока он еще больше не навредил себе и своему будущему, — сухо отрезал один из офицеров.

Они остановились перед моим «Маклареном», окинув его оценивающим взглядом.

Дилан остановилась рядом с нами, зарывшись лицом Гравити в ее шею и крепко прижимая к себе голову дочери.

— Он мертв? — воскликнула Дилан.

— К сожалению, нет, — почти извиняясь, сказал один из полицейских. Было видно, что все разделяют наше отвращение к этому человеку. — Сейчас на него надевают наручники, и его перевезут в больницу. Он будет находиться под присмотром, пока ему будут лечить раны, а затем его переведут в окружную тюрьму. Я советую вам обратиться к адвокату и найти кого-нибудь действительно хорошего, потому что нью-йоркские тюрьмы переполнены, а вы навернека захотите, чтобы этот человек исчез из вашей жизни.

Дилан кивнула.

— Я позабочусь об этом сегодня вечером.

— Так и сделайте. Вас кто-нибудь подвезет домой или вас подбросить?

— Я отвезу ее домой, — сказал я.

Как только они скрылись из виду, я выхватил Гравити из рук Дилан и сжал ее в объятиях. Мне нужно было почувствовать, как сердце маленькой вонючки бьется о мое, чтобы успокоиться перед тем, как сесть за руль. Я не мог этого объяснить. Мне казалось, что она стала продолжением меня и что любой вред, причиненный ей, будет причинен непосредственно мне.

— Ты в порядке, маленькая вонючка? — задохнулся я.

Ее маленькая головка прижалась к моему плечу. Эндорфины захлестнули мою кровь. Они обе были в порядке. Что бы ни случилось, они были в безопасности.

— Хорошо, малышка. Тебе было страшно?

— Нет, — промяукала Гравити с фальшивой бравадой. — Я была храброй. Тигры-байкеры не боятся. Р-р-р.

Я ослабил хватку, стараясь не причинить ей боль от своей любви к ней.

Теперь не было смысла отрицать это. Я влюбился не только в Дилан Касабланкас, но и в ее дочь, в ее жизнь, в ее вселенную. Я хотел, чтобы Дилан впустила меня, чтобы я стал частью ее мира. Разделить со мной то великолепие, которым был ее космос.

— Конечно, это так. — Я поцеловал ее в щеку. — Я и не сомневался, малышка.

Гравити отстранилась и посмотрела на меня, ее маленькие ручки все еще обвивали мою шею.

— Дядя Райренд?

Пожалуйста, называй меня папочкой. Я всегда думал, что попрошу об этом ее маму, но теперь я понял, что хочу этого от Гравити. Чтобы занять место, которое Такер оставил свободным.

— Да, детка?

— Мистер Гриб мертв. — Ее нижняя губа скривилась, а в больших темно-синих глазах блеснули слезы.

Я откинул волосы с ее лица. На них засохла кровь ее никчемного донора спермы.

— Мне пришлось оставить его.

— Мне жаль. Я испортил тебе все? — Только сейчас, когда моя рука была перед моим лицом и ласкала ее, я понял, что мои костяшки пальцев разбиты и окровавлены, а пальцы распухли.

— Все в порядке. — Она погладила меня в ответ, ее мягкая, пухлая рука провела по моему лицу. Сердце заколотилось в груди. — Ты сделал это, чтобы спасти меня, поэтому я тебя прощаю.

Я уложил Гравити на сиденье в машине, плотно пристегнув ее ремнем.

По дороге домой я переплел свои пальцы с пальцами Дилан, и она позволила мне это сделать. Я не знал, было ли это из-за адреналина, из-за того, как сложилась ночь, или потому, что она простила меня.

— Ты дошла до песни «Wildest Dreams»? — спросил я, поднося к губам ее идеальные изящные костяшки и целуя их.

— Да.

— И как это было?

— Это было прекрасно.

51

Дилан

Дилан: Как поживает Дот?

Роу: Лучше. Оказалось, что это перелом. Мы с Сераф оказываем ей помощь.

Дилан: Хорошо. Скажи ей, что мне жаль, что ей пришлось иметь дело с Такером. Мне так стыдно, что я привела его в нашу жизнь.

Роу: Шшш. Мы избавили Гравити от этого. Теперь давай сосредоточимся на том, чтобы он навсегда исчез из нашей жизни.

Дилан: Думаю, пришло время сказать тебе, что ты был прав... ну, посмотрим, во ВСЕМ.

Роу: Я не был прав.

Дилан: Нет?

Роу: Я ошибался насчет Райленда. Он сделал шаг вперед.

Дилан: Роу?

Роу: Да, сестренка?

Дилан: Я люблю тебя.

Я провела всю ночь, глядя на спящую дочь, следя за ее дыханием, за тем, как поднимается и опускается ее грудь.

Я не могла оторваться от нее. Предстояли переговоры с адвокатами, запретительные судебные приказы, показания «он сказал, она сказала» и, возможно, даже суд, но я не могла думать ни о чем из этого. Более того, я не могла забыть о том, что до того, как Такер запустил всю мою жизнь в нездоровый четырехчасовой круговорот, именно Райленд имел надо мной власть.