Мэри Бакстер - Огни юга
Дана помчалась по лестнице и вскоре скрылась в ее спальне. Вида Лу улыбнулась, представив себе потрясение дочери, когда та обнаружит, куда попала.
Теперь Вида Лу кралась следом. Дана неплотно закрыла дверь, и было видно, что она, сгорбившись, стоит у окна и плачет.
Распахнув дверь, Вида Лу вошла и, торжествуя заявила:
– Он мой, ты это знаешь. Я не позволю тебе заполучить его.
Глава 45
Дана оглянулась и помертвела. Она пыталась загнать обратно свои слезы, не дать им пролиться, когда увидела странное, почти сумасшедшее лицо матери.
– Извини, – пробормотала Дана.
– Какое там «извини», тварь! – бесцеремонно перебила ее Вида Лу. – Ты меня слышала? Янси мой.
Ее глаза превратились в щелки, а улыбка растянулась от уха до уха. От этой улыбки Дана похолодела, почувствовав опасность.
– Пожалуйста, бери его себе.
– Лгунья.
Дана пристально посмотрела на нее.
– Чего ты хочешь? – Она старалась говорить уверенно, чтобы скрыть страх.
Вида Лу засмеялась.
– Я только что сказала: я хочу Янси.
– И я сказала: он твой. Теперь, когда мы все уладили, я пойду.
– Нет, ты не уйдешь.
Дана остановилась. Вида Лу как будто ничего особенного не сказала, но этот тон… Любые невинные слова могли скрывать угрозу, когда она говорила вот так.
– Слушай, если ты ждешь от меня извинений…
– Извинений? – накинулась на нее Вида Лу. – Хорошо, я прощаю тебя. – Ее пристальный взгляд, жгучий, полный отвращения и ненависти, казалось, сдирал с Даны кожу. – Ну почему, почему тогда мухобойка не помогла мне избавиться от тебя?
Дана побелела, в животе все свело. Но она не подала виду. Даже понимая, что Вида Лу потеряла над собой контроль, она не собиралась отступать.
– Раз ты не смогла этого сделать, значит, придется терпеть, – заявила она. – Когда я ложилась спать, мне снились кошмары с твоим участием. Ты меня так пугала, что я дрожала и плакала, как младенец.
– Единственный способ, которым я могла заткнуть тебе рот, – это прислать к тебе одного из моих… гм… приятелей.
Тон Виды Лу был так спокоен, словно она говорила с дочерью о погоде. Дана редко испытывала желание причинить кому-то вред, но сейчас был именно такой момент. Однако Вида Лу на это и набивалась, и Дана решила, что ни за что не доставит ей такого удовольствия.
– Позже, когда я выросла, меня продолжали мучить кошмары. – Дана сделала паузу и подошла ближе. – Но больше такого не будет. Ты всего-навсего старуха, гоняющаяся за молодым мужчиной. Тебя можно только пожалеть.
– Зачем ты мне это говоришь, сучка? Подобного тона я никому не спускаю. Я…
И тут Дана увидела это.
– Это ты, – прошептала она с нескрываемым ужасом. – Ты убила Шелби Тримейна.
Пресс-папье. Предполагаемое орудие убийства. Именно оно, словно трофей, лежало на бюро.
Вида Лу пожала плечами.
– Он это заслужил. Он отказался продавать нам землю, ты ведь знаешь.
Она говорила как безумная, потом захохотала. Этот жуткий смех пронизал Дану до костей.
– Хочешь знать, почему я раскроила ему череп? – спросила она, злобно глядя на дочь.
– О Боже, Вида Лу, тебе нужен врач, медицинское освидетельствование! – Дане стало страшно, она попробовала обойти мать и добраться до двери.
Вида Лу повторяла каждый ее шаг.
– Он дал мне деньги на аборт, а я его обманула. Я угрожала ему иском о признании отцовства, и он хорошо мне заплатил.
Дане наконец удалось выскочить на лестничную площадку.
Вида Лу погналась за ней.
– Но скоро деньги кончились, а мне нужно было еще. Я взяла тебя, его ублюдка, и пошла к нему…
Дана замерла.
– Что ты сказала? – еле слышно прошептала она.
– Я сказала, что ты – ублюдок Шелби Тримейна. Он был твоим отцом. А когда увидел младенца, то есть тебя, избил меня и сказал, что если я когда-нибудь еще притащу тебя к нему, то крепко пожалею.
– Он знал, кто я? – Дана с трудом протолкнула слова сквозь бескровные губы.
– Узнал после того, как нанял частного сыщика. И тогда снова начал мне угрожать. Я не могла позволить ему разрушить мою жизнь. Я должна была остановить его.
«Держись, – приказала себе Дана. – Ты не можешь допустить слабость», – твердила она, цепляясь за перила лестницы и за дорогую ей жизнь. Мир перевернулся, запутался.
Если Шелби – ее отец, то Руни…
– Руни! – закричала Дана. – Ты собиралась выдать меня замуж за единокровного брата! Как ты могла… – У нее не было сил договорить. Ее тошнило.
– Да, дорогая. Я не могла придумать более сладкой мести, чем подпортить драгоценные гены Шелби и его голубую кровь. – Вида Лу зловеще улыбнулась. – Когда мой возлюбленный будет меня трахать, я стану размышлять о том, какого урода вы родите вместе с Руни.
– Боже, ты больная! Я позабочусь о том, чтобы ты никому не могла навредить…
– Ничего ты не сделаешь, сука! – Вида Лу схватила ее за руку.
Дана пыталась освободиться.
– Отпусти меня!
– Никогда!
В отчаянии Дана замахнулась, чтобы ударить мать, но ей это не удалось.
– О нет, ты этого не сделаешь! – прошипела Вида Лу, отталкивая дочь.
Громко закричав, Дана полетела кувырком вниз по лестнице и замерла на нижней ступеньке.
Мое дитя!
«Черт побери! Почему они не могут оставить меня в покое?» – спрашивал себя Янси, наблюдая, как Броди направляется к нему.
– Эй, мужик, тащи сюда свою жалкую задницу! Они хотят послушать твою речь.
– Это невозможно. Ты ведь знаешь, я в этом не силен. Скажи им, я не в настроении. Они поймут.
– А ты всегда не в настроении, – язвительно бросил Броди. – Я надеялся, что хоть теперь, когда земля нам обеспечена, тебе полегчает. Слушай, сделай для нас исключение.
– Никакую речь я не собираюсь произносить.
– Ладно. Вряд ли кто-то и в самом деле на это рассчитывал.
Они помолчали, слушая, как пиликает сверчок, а ветер шелестит листвой.
– Ты можешь объяснить, что тебя гложет?
– Нет.
– Я видел, как ты с Даной Бивенс недавно выходил сюда.
– И что?
– Не она ли тебя так подкосила?
– Возможно.
– Час от часу не легче! Ты разозлил ее, и она напишет разгромную статью про тебя и больницу.
Янси не ответил. А что говорить? Статья действительно распнет его. Но он не мог сказать Броди о причине. Может быть, позже, но только не сейчас, в момент его триумфа, а может быть, вообще никогда. Очень скоро его карьера хирурга закончится.
Однако он не жаловался. Он получит по заслугам. Убегая той ночью, а потом выворачиваясь наизнанку перед бывшей женой, он определил свою судьбу. Но теперь это не важно. Он потерял Дану, вот что самое скверное.
