Арина Холина - Дьявол за правым плечом
— Музыку! — провозгласила она.
И ударила Глория Гейнер. Они вошли в зал и обомлели: из гостиной исчезла мебель — остались только диваны, стол с выпивкой и легкими закусками, а вместо привычной обстановки в комнате были крутящиеся зеркальные шары, оборудование для света и дыма, а сверху падало блестящее конфетти.
— Как здорово! — Маша раскинула руки и закружилась. — Какой кайф!
Ей было хорошо — несмотря на то что песня «Я буду жить!» звучала двусмысленно.
Даже в узких джинсовых шортах, которые больше походили на трусы, Маша не чувствовала себя толстой и неуклюжей. Ей казалось, что тело у нее — просто класс, и что никакая Джей Ло не идет с ней в сравнение. Она уже давно заметила — еще когда была обычным человеком, — что ты выглядишь так, как сама себя видишь. Стоит представить себя упругой, спортивной сексапильной красоткой, и из джинсов уже не выпирают галифе, живот втягивается, а грудь как-то даже увеличивается. Странно, но это всегда срабатывало — именно так были куплены самые отчаянные топы и смелые мини-юбки — причем Маша их носила не только в квартире — под настроение надевала в люди — и людям она не казалась смешной.
— Черт! — завопила Варя. — Что это?
Они все услышали какой-то топот, но не сразу поняли, что происходит, — только когда автоматы им сунули чуть ли не в лицо, подруги опомнились и дернулись на окрик:
— На пол, мать вашу! Руки за голову!
Маша собралась было применить какую-нибудь магию — какую угодно, может, хоть испугаются, но ей уже заломили руки и защелкнули наручники.
— Что, мать твою за ногу, за хрень?! — орала Оля. — Да вы знаете, кто мы такие? Я Устинову позвоню, он вас уроет! Вы хоть знаете, кто такой Устинов? В курсе, кто у нас министр юстиции? Мой отец с ним с детства дружит…
— Не смей меня лапать! — орала Марина. — Лапы убери, онанист чертов!
За шкирку их оттащили к стене, и два омоновца взяли их на пушку.
— Что происходит? — бубнила Дуня. — Что происходит?..
И тут вдруг оставшиеся пять захватчиков сделали какие-то странные жесты — девушки отупело смотрели на них, пока не догадались, что те танцуют — причем под песню «Рейнинг Мэн».
— А… О… Э… — мычала Марина.
Но после того, как негодяи сорвали рубашки, Маша расхохоталась и взвыла:
— Это розыгрыш! Стриптизеры!
Закончилось все тем, что Маша страстно целовалась со смешным блондином в туалете, пока туда не ворвалась Вера и не оторвала от нее молодого человека со словами:
— Мальчикам пора уезжать! Все доделаешь сама! Можешь не прощаться!
Маша отпустила молодого человека и немедленно разрыдалась — осознала, какое она ничтожество, она ведь любит Андрея, как она могла целоваться со стриптизером — ее утешали, обливали с ног до головы шампанским, отнимали телефон, но Маша все-таки вывернулась и наговорила Андрею на автоответчик всякой ерунды — либо она сейчас приедет и он ее простит, либо она пойдет кататься на водном скутере с чемпионом мира по стриптизу…
А потом они сидели у костра — нереально высокого, метра три в высоту, жарили рыбу на мангале и вдыхали такой вкусный воздух, словно его нарочно надушили. Вера заварила странный чаек, от которого все очень плавно протрезвели — остался лишь легкий кураж и такая приятная усталость, что бывает под утро после вечеринки. На улице уже светало — и в этом была прелесть: не успел закончиться один день, как начался новый, и они поймали это мгновение, увидели зарождение утра… Все было таким свежим и чистым, что и они сами казались себе лучше, и даже думалось только о хорошем, о надеждах, о мечтах…
И спать потом было очень приятно — Маша провалилась в сон и была счастлива — всей душой, всем телом, которое еще пахло шампанским и медовым гелем для душа.
Следующий день они провели в блаженстве — обедали на воздухе, загорали, купались, вели бессмысленные ленивые беседы, листали журналы… К вечеру стали разъезжаться — сначала Марина, Варя, Оля, а потом и Вера, которая отвезла Дуню и Ксюшу.
А Маше захотелось побыть в одиночестве — закрепить впечатления, подумать. Она притащила кресло на край обрыва, долго сидела там с бокалом вина, курила, любовалась закатом, но в полночь позвонили из такси — сказали, что машина ждет у ворот, она заперла дом, постояла на пороге, словно что-то вспоминая, и пошла к дороге.
В такси было чисто и тепло — ее сморило, так что она почти не заметила, как черная «Тойота» подрезала фуру, фуру занесло, хвостом ударило по «Волге»-такси, перебросило ее через заграждение и выкинуло прямо под колеса «Газели». Маша только поняла, что свет уходит от нее, а еще смотрела на себя сверху и знала — она умирает.
Глава 26
Скрипучая кровать стояла посреди пустой комнаты. Дом, наверное, был нежилой — стены, пол, потолок с уродливыми железными перекрытиями — все было из бетона. Машу прикрывала какая-то видавшая виды тряпка — возможно, простыня.
«Где я?» — мысль ударила в голову и, кажется, на секунду лишила зрения — в глазах помутилось, и Маша вскочила было с кровати, но, прежде чем успела как следует испугаться и вспомнить, что произошло, перекувырнулась в воздухе и ударилась затылком о потолок. Она висела под потолком и смотрела на комнату! Этого не может быть! Хотя знакомые, пережившие наркоз, говорили, что иногда бывает странная реакция…
Маша попыталась приземлиться, но не смогла. И вдруг все, что было… Когда? Сегодня? Вчера? Месяц назад?… ожило: такси, фура, полет через заборник… И Маша рухнула вниз. Больно опять не было, но шуму она наделала. Тут же, словно ее караулили, распахнулась дверь и вошла Мариша.
— Мариша! — Маша бросилась к ней, но поняла, что не касается ногами пола. — Где я? Что происходит?
Но Мариша приложила палец к губам, подошла к Маше и опустила ей руку на плечо. Рука оказалась неожиданно тяжелой — Машу прибило к полу.
— Ты пока еще здесь, так что не забывай о проблемах — они притягивают к земле, — посоветовала она, но вдруг словно передумала, наклонилась и спросила с сочувствием: — Как ты?
— Понятия не имею! — шепотом воскликнула Маша. — Ты не могла бы мне объяснить?..
Но Мариша схватила ее за руку и потащила за собой — в такую же голую комнату, только очень просторную — кое-где уже возвели каркасы для перегородок, но еще не залили бетоном, так что помещение выглядело, как стройплощадка.
И тут Маша заметила их. Справа — белые, семеро, слева — столько же черных. Вроде люди, но какие-то странненькие… Черные волосы, черные балахоны, черные глаза, и какая-то мгла вокруг. А от белых словно шел свет — как от лампы дневного освещения. Маша дернулась, бросилась назад в комнату и затряслась.
