Наталья Миронова - Синдром Настасьи Филипповны
— Мне с вами никогда не расплатиться, — только и сказал Феликс.
— Я этого не слышал, — ответил Никита. — Мне эти дети дороги как никто после моей жены. Нет, наравне. Они вам из скромности не рассказали, но моя Нина сидела в тюрьме по ложному обвинению, и они оба, тогда еще не зная друг о друге, вытаскивали ее оттуда.
— Я все-таки должен заплатить хотя бы за своих родственников и друзей, — настаивал Феликс.
Никита отмахнулся:
— Все, что у вас есть, тратьте на Эллу Абрамовну. Роскошная женщина! Сам бы влюбился, да у меня уже своя есть. Поймите, я не рисуюсь. Мы все — одна большая семья. Я за Юлю любому пасть порву.
— А я — за Даню, — улыбнулся Феликс.
— Ну вот и договорились.
Нина взялась за дело всерьез. С мужчинами было проще всего. Сняла мерки и весь швейный цех засадила за шитье жемчужно-серых тайтов. А вот для Юли у нее была особая задумка, державшаяся в секрете до самого последнего момента. Даня, правда, хотел, чтобы у нее было то самое платье, какое он видел на ней при первой встрече, но Нина, пользуясь молодежным жаргоном, заявила ему, что это полный отстой. Не нужно Юле платье с треном, оно для нее слишком дамистое. Тогда он попросил оставить хотя бы головной убор: золотистую сеточку вместо фаты, съезжающую на один глаз. Нина обещала.
По общему согласию церемонию в загсе опять решено было свести к минимуму. По этому поводу снова пришлось обратиться к Павлу Понизовскому. Он обещал все устроить.
Пригласили Мишу Портного с его ансамблем. Он больше не играл по ресторанам, выступал в клубах и на солидных концертных площадках, но ради Никиты, разумеется, согласился.
Эти веселые хлопоты растянулись на весь май. Май выдался очень холодный, только в последние четыре дня вдруг ударила африканская жара. К счастью, двойная свадьба в одном из лучших ресторанов города пришлась на второе июня, когда жара уже спала.
Все это время Юля аккуратно ходила на работу в театр и в центр помощи пострадавшим женщинам. Софья Михайловна оказалась права: ей были необходимы регулярные занятия, ответственность, а главное, общение с людьми, пострадавшими больше, чем она сама. Нет, ей не становилось легче при виде чужого горя. Ей становилось стыдно, что она такая капризная, глупая, жестокая и неблагодарная. Возвращаясь из центра «Не верь, не бойся, не прощай», она часто засыпала в слезах, но никому не жаловалась. Квартирой они с Даней решили заняться уже после свадьбы: им было не к спеху. Но теперь она открыто оставалась у него ночевать, и все было прекрасно: происходили бесшумные крушения поездов в тоннелях, и никто при этом не погибал.
А в театре в начале мая произошло нечто неожиданное и совершенно необыкновенное. Такого с ней никогда в жизни не случалось, она даже не думала, что такое может быть. Не мечтала.
Однажды после обычного утреннего сеанса гимнастики Николай Галынин пригласил ее к себе в кабинет. Юля привычно отказалась от предложенного кофе и присела на стул.
— Я наблюдал за вами все это время, — сказал Галынин. — Вы прекрасно ведете занятия. Вы внимательны и тактичны. Я вам говорил, что не нужно приходить на разминку перед спектаклем, но вы приходите. А ведь у вас скоро свадьба.
— Меня тянет в театр, — тихо призналась Юля. — Хочется посмотреть, убедиться, что все в порядке. Вдруг у кого спина заболит или ногу сведет? Я умею делать массаж. Правда, диплома у меня нет, но я китайской гимнастикой с четырех лет занимаюсь. Всему научилась.
— Нет, не всему, — улыбнулся Галынин. — Я хочу предложить вам кое-что еще. Только не хочу вас заранее обнадеживать. Мне кажется, у вас есть способности. Если я ошибаюсь, я вам прямо так и скажу. Но если я не ошибся… я готов с вами позаниматься.
— А… а как это проверить? — еле выдавила из себя едва не потерявшая дар речи Юламей.
— Выучите какое-нибудь стихотворение и прочитайте мне. Или вы можете прямо сейчас?
— Нет, прямо сейчас не могу, — честно призналась Юламей. — Но я выучу! Мне Даня что-нибудь подберет, он много стихов знает!
— Хорошо, — кивнул Галынин. — Давайте попробуем послезавтра. Успеете?
— Что?
— Выучить.
— А-а, да, успею.
— Только повторяю, — предупредил он, — заранее не заноситесь. Я могу и ошибиться. Если так, я вам прямо так и скажу. И без обид, хорошо?
— Хорошо, — согласилась Юламей. — Без обид. Спасибо вам.
— Вот и договорились.
Она помчалась домой, не чуя под собой ног. Даня был на работе, маме она решила до поры до времени ничего не говорить, отцу — тем более. Она бы и Дане не сказала, но ей нужна была его помощь.
Юля позвонила ему на работу.
— Дань, ты не можешь сегодня отмотаться пораньше?
— Что-то случилось?
— Пока не знаю. Но мне нужна твоя помощь.
— Я отпрошусь у Никиты. — Голос у него был встревоженный.
— Даня, честное слово, ничего плохого не случилось. Ничего ему не говори. Скажи, что это предсвадебная лихорадка.
— Ладно, попробую.
Через полчаса он был уже дома.
— Ну? Что случилось? Ты меня напугала до полусмерти.
Он замер на полуслове. На губах у Юли блуждала мечтательная улыбка, она кружилась по комнате в медленном танце. Даня осторожно обнял ее.
— Ты, часом, не беременна?
— Нет. Нет, тут другое. — Юля пересказала ему свой разговор с Галыниным.
— Юлька! — Даня схватил ее и закружил по воздуху.
— Охолони. Еще ничего не известно. Он велел не заноситься. Ты мне поможешь подобрать стихи?
— Ясное дело. Ноль секунд.
Даня посоветовал ей стихотворение Маяковского «Нате!». Юля выучила его и несколько раз прочла ему наизусть. Даня не был профессионалом театра, но посоветовал ей вложить в стихи все, что она переживала на суде. И неважно, что тема не та. Главное, эмоция та.
— Только не кричи, — предупредил он.
— Я никогда не кричу, — обиделась Юля и вдруг помрачнела. — У меня вообще с голосом полная фигня. Могут и не взять, даже если есть способности.
Опять Даня обнял ее. Он уже не раз замечал, что в критические минуты она падает духом, теряет веру в себя. Но что он мог ей сказать?
— Галынин обещал с тобой позаниматься. Не дрейфь. Это замечательная новость.
— Только никому пока не говори, — попросила Юля. — Я даже маме еще не говорила. Если это кончится ничем, я хочу, чтобы никто ничего не узнал.
— Могила. Ну, раз уж мы оба дома…
— Нет, я буду стихи учить.
— Ты уже выучила. И вообще до послезавтра у тебя уйма времени. Нехорошо, если стихи будут звучать слишком заученно. Оставь себе свободу для импровизации.
— Данька, что ты несешь? Какой импровизации? У меня коленки трясутся и зуб на зуб не попадает.
