Дикая сердцем - Такер К. А.

– А потом я как-то заблудилась по дороге сюда. – Диана лезет в салон и достает с пассажирского сидения термосумку. Внутри оказывается картонная коробка с пирогом из пекарни Торонто. – Твой любимый! Нам нужно срочно поставить его в холодильник.

Но я все еще думаю о своем утреннем провале с Джоной.

– Так вот почему ты так долго был в ангаре? Ты ждал, пока приедет Диана.

А потом он вернулся домой и застал меня на крыльце, бьющуюся в истерике и признающуюся в своем несчастье жить с ним на Аляске.

Мой желудок скручивает от чувства вины, и я сокращаю расстояние между нами.

– Я люблю все это. И тебя.

Я встаю на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам, задерживаясь чуть дольше, чем обычно это делаю, когда рядом кто-то посторонний.

Когда я отстраняюсь, он слегка ухмыляется.

– Ты должна была выбрать самый девчачий оттенок синего, я угадал?

– Он называется «жемчужно-голубой», – отвечаю я с улыбкой. – Когда ты решил, что купишь его мне?

– Я позвонил в дилерский центр сразу после того, как ты прошла тест-драйв, – признается он.

– Это слишком щедрый подарок, Джона.

– Может быть. – Кончики его пальцев гладят мою щеку, когда он смахивает пряди волос с моего лица. – Но я хочу, чтобы ты была счастлива здесь.

Однако в его льдисто-голубых глазах я вижу печаль.

Его слова наносят сокрушительный удар по моему сердцу, учитывая, что не прошло и десяти минут, как я сорвалась.

– Я счастлива.

Я обхватываю его шею руками, притягивая Джону к себе. Когда я прижимаюсь к нему, я не могу не заметить напряжения в его плечах. От осознания того, что это происходит по моей вине, у меня болит в груди.

– Я не всерьез это сказала, – шепчу я ему на ухо.

Он обхватывает меня руками и заставляет меня почувствовать себя такой легкой. Он целует мой висок.

– Мы поговорим об этом позже, хорошо? Нам нужно помочь Диане с ее багажом. Думаю, из всех нас у нее было самое тяжелое утро.

Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы украсть последний поцелуй с его губ, а затем отстраняюсь, чтобы повернуться лицом к своей лучшей подруге; мое сердце переполняет чистейший восторг.

– Давай заселим тебя, а потом решим, что будем делать следующие четыре дня…

И тут мой взгляд привлекает обручальное кольцо с бриллиантом на левой руке Дианы.

Мой рот открывается, когда она визжит:

– Нам нужно кое-что спланировать!

Глава 32

– Он был в вашем доме, когда вы туда въехали? – Диана пристально смотрит на нависающую над нами голову лося с бледно-розовыми лентами, накинутыми на его рога.

Мюриэль – или, скорее всего, Тоби, по указанию Мюриэль, – украсила «Пивной домик» в честь моего дня рождения, что стало для меня сюрпризом, от которого в моем горле поднялся комок, когда мы вошли в дверь под пение незнакомцев. Мюриэль вынесла клубничный торт с ягодами из моего собственного сада, которые она собрала, пока мы были там, и зажженными свечами.

И я подавилась своим кусочком, не имея духу рассказать Мюриэль правду о своем отвращении к клубнике после того, как эта женщина приложила столько усилий.

– Он и они. – Я киваю в сторону двух оленьих голов, которые Тоби повесил на другой стороне длинного узкого зала через неделю после того, как мы их отдали.

– Как в том доме, куда Джона заставил меня поехать за джипом.

Ди бросает на меня полный ужаса взгляд, прежде чем поднести к своим накрашенным губам мартини – специальное дополнение к сегодняшнему барному меню «Пивного домика», в честь моего дня рождения и за счет заведения. Тедди сказал, что Тоби всю неделю отрабатывал свои барменские навыки.

Я смеюсь.

– Да, я знаю. Я останавливалась там в свою первую ночь, когда застряла в Анкоридже. – Кажется, это было так давно. – Но когда привыкаешь, они кажутся ничего.

Глаза Дианы блестят и налиты кровью. Ей так и не удалось выспаться. Вскоре после того, как я показала ей окрестности, мы поднялись в небо, чтобы она по-настоящему посмотрела на Аляску – огромные дикие просторы Национального парка Денали площадью в двадцать пять тысяч квадратных километров, где она увидела медведя гризли, лакомившегося лососем в ручье, нависающее гранитное ущелье ледника Рут, обломки самолета, врезавшегося в хребет два года назад и не подлежащего восстановлению, которые меня не обрадовали, – прежде чем Джона приземлился в элитном горном отеле, где у нас был заказан ужин. С момента прибытия Дианы события сменяли друг друга без остановки. Как она вообще еще не спит, я ума не приложу.

– Сейчас мы допьем и поедем домой.

– Нет, я в порядке, – отмахивается она, и ее кольцо с бриллиантом сверкает даже в тусклом свете бара.

Это вызывает на моем лице улыбку, хотя на меня и накатывает очередная волна потрясения.

Диана помолвлена.

Диана выходит замуж.

Они не назначат дату свадьбы, пока она не сможет совмещать свою учебу на юридическом факультете и работу на полную ставку, но, когда это произойдет, я стану ее подружкой невесты. Это было решено еще много лет назад, до того, как появились потенциальные женихи.

Что же самое сложное в этом? То, что я живу за шесть с половиной тысяч километров от нее.

Я знала, что это очевидный следующий шаг в ее отношениях с Аароном, и я искренне за нее рада.

Но, если быть честной, весь день я чувствовала груз зависти к тому, как складывается жизнь моей лучшей подруги – у нее захватывающая карьера, шикарная квартира и семья, живущая всего в двадцати минутах езды от нее. Я завидую тому, что ей не пришлось ломать свою предыдущую жизнь ради всего этого. Она нашла мужчину, который вписался в ее городскую и динамичную жизнь.

А я? Я влюбилась в небесного ковбоя с Аляски.

И с тех пор как эти слова сорвались с моих губ сегодня утром, несмотря на то, что я решительно отрицала их все это время, я не могу избавиться от страха, что в них кроется правда, что глубоко в душе я знаю, что Аляска не для меня, а жизнь где-нибудь в другом месте – не для Джоны.

Счастлива ли я здесь?

Я счастлива с Джоной. Я люблю его так, как даже не думала, что это возможно, – абсолютно и безоговорочно. Но счастлива ли я здесь, живя эту жизнь?

Или я просто обманываю себя, думая, что однажды утром проснусь – и все, что кажется мне чужим и временным сейчас, наконец-то станет для меня родным?

Я пыталась оправдать свои резкие слова сегодня, пользуясь любой возможностью прикоснуться к Джоне – взять его за руку, пощекотать его бок, поиграть с его бородой, – и доказать, что они не соответствуют действительности. Он отвечал мне взаимностью, ухмыляясь, обнимая и гладя меня по спине, не упуская ни секунды нашей близости.

Но я видела это в его глазах. Печаль. Тревогу.

И самое худшее из всего – возможное сомнение, которого я начинаю бояться.

Теперь я беззащитна перед этим тоненьким голоском в моей голове, который мурлычет ужасные мрачные мысли: «Что, если Трапперс Кроссинг никогда не станет мне домом? Что, если я обозлюсь на Джону за то, что ему нравится? Что, если однажды он решит, что я никогда не смогу приспособиться к Аляске, как он этого хочет? Что, если я скажу Джоне, что хочу переехать, а он откажется?»

Странно, как отношения могут казаться незыблемыми в один день и очень уязвимыми в другой – из-за одного недоразумения, нескольких слов и вороха подавленных переживаний, которые в итоге, рано или поздно, всплывают на поверхность.

Это бурление в моем сознании снова и снова напоминает мне ту катастрофическую поездку в лесную хижину. Все, чего мне хочется, – это исправить то, что я, возможно, сломала между нами, но что, если мы уже больше не сможем вернуться к тому, как было?

Что, если я проколола тот пузырь иллюзий, в котором мы оба плавали?

Впервые с тех пор, как Джона приехал в Торонто и попросил меня переехать на Аляску, я действительно боюсь, что разрыв между нами неизбежен, независимо от того, насколько сильно я его люблю.