Юлия Колесникова - Разрешаю себя ненавидеть
— Вообще-то это ты меня подрезал, — возмутилась я, и прижалась к его плечу.
— Да… просто ты ехала на такой скорости… — в голосе Ирвинга действительно легко было услышать ужас, когда он говорил об этом.
— И когда же ты боялся за меня так в последний раз? — я тут же ухватилась за его слова, хотя догадывалась что Ирвингу это вряд ли понравиться.
Он молчал несколько минут, и его ожесточенный профиль выдавал ту борьбу, что происходила сейчас в нем. Он столько времени все это держал в себе, и теперь ему было не так-то легко делиться со мной своими поступками, множеством из которых он вряд ли гордился.
— Тогда на скале, когда ты полезла спасть Лендона… — нехотя отозвался он, и все же сжал мою холодную ладонь настолько крепко, что мне казалось, сейчас треснут косточки, но давление почти тут же ослабло. Видимо он представил себе ту картинку. — Даже не знал, задушить тебя там, или поцеловать. Не хотелось тебя отпускать от себя, но ты меня никуда не брала, да и говорила со мной лишь сквозь зубы. Конечно же в этом виноват я сам, — тут же добавил он, заметив как я приподняла голову уже собираясь возмутиться, — тогда возле скалы… помнишь?
— Это был первый раз, когда я поняла, что ты мне не равнодушен, как не помнить.
Я улыбнулась в его плечо, и тут же перед моими глазами встала картинка того, как с его губ скатывались капли и он отфыркивался от них.
— Я специально повез тебя туда, я знал, что как-то поцелую тебя или обниму. А потом, когда понял, как на меня повлиял этот поцелуй… я просто не удержался от того, чтобы не причинить тебе боль. Боюсь, ты все время расплачивалась за мои удовольствия!
— Не могу сказать, что меня это не обижает… но если бы я сама не хотела быть со мной, это бы меня так не задевало. Я могу принять то, что какая-то часть вины в том нашем прошлом, лежит на мне. — возразила я, и хотя мне очень бы хотелось быть где-то в более теплом и светлом месте, прижаться к нему целиком, я была рада этой темноте. Возможно, говорить о прошлом и своих ошибках, да к тому же таких болезненных, как наши, лучше в темноте.
— Но я могу точно сказать, чего не могу простить себе — того, что твой первый раз был таким грубым, и почти не по твоему желанию.
Мои щеки опалил жар смущения, когда он заговорил об этом. Тон голоса Ирвинга говорил о раскаянии и стыде, но в то же время, он говорил обо все так, словно это было какое-то изнасилование. Мне бы не хотелось, чтобы у Ирвинга были такие воспоминания о нашем первом разе.
— Не совсем так… я хотела тебя, и самым болезненным моментом было то, что ты ушел, а не остался со мной.
— Ты сможешь мне когда-нибудь простить ту грубую игру, в которую я тебя втянул? Хотя бы наполовину, на четверть?! — Ирвинг повернулся ко мне, и мне пришлось приподняться с него, чтобы ответить на этот взгляд. Он был умоляющим, и любящим, что я понимала, как быстро начинает таить мое недоверие к нему, как стирается то наше прошлое, все наши ошибки, а не только его.
— Думаю да… Да! Точно смогу, но не готова все полностью забыть — тебе повезло, что я никогда не страдала романтикой.
Ирвинг тяжело сглотнул, и обхватил мое лицо руками. Вряд ли он мог увидеть всю ту любовь, что я ощущала к нему, и вряд ли мог понять, сколько всего мне пришлось простить ему и его эгоизму, но теперь я была в нем уверена. А также я была уверена в том, что у меня всегда будет время расспросить его обо всем.
— Доверяй мне. Поверь, ты досталась мне такой дорогой ценой. И я не готов променять тебя ни на кого угодно. Возможно я люблю общаться с людьми. И могу смотреть на других девушек, но я никогда не изменял тебе и не буду. Я не хочу тебя больше никогда ненавидеть, и не хочу, чтобы ты ненавидела меня.
— Я всегда разрешала себя ненавидеть, ты же наивно полагал, что инициатива в твоих руках, — я усмехнулась, чувствуя, как при этом трясется моя нижняя губа. Теперь я понимала что все прошедшее стоило того. Может я не была уверена в Ирвинге на 100 %, но на 99 % я могла ему доверять. 1 % оставался на разные жизненные ситуации.
Ту ночь мы провели в машине, и трудно будет рассказать все, что нам пришлось на следующий день выслушать от родителей, особенно если учесть то, что Кейт, разболтала некоторые подробности нашего прошлого с Ирвингом, которыми он поделился с ней, чтобы она поняла, почему он любит меня. Весь город несколько месяцев шумел о нашей тайной любви, но никто и не думал обвинять родителей в недосмотре. Скорее мы стали странными Ромео и Джульеттой. Мы сами были возлюбленными, и теми отцами, которые ненавидели друг друга. И до сих пор наши персоны остаются легендой для туристов, хотя никто не распространяется о том, как нас зовут.
Эпилог
Ненавидеть только тот боится, кто никогда глубоко не любил.
Леся Украинка— Теперь ты понимаешь, Синтия, почему Флекс не верит в твои сказочки? — от Дерева. Но с другой стороны отделился Ирвинг. И моя подруга как ужаленная подскочила с моих коленей, которые она уже успела отлежать за то, время, что я рассказывала ей нашу с Ирвингом историю.
Я почувствовал себя так, словно выплыла из толщи воды, когда поняла, что вернулась в настоящее время, из того прошлого, трехлетней давности. Тоже поднявшись на ноги, следом за Синтией, я усмехнулась, смотря на нее. В некотором смысле мы с Ирвингом воспользовались ею, чтобы она рассказала о нас и другим, и чтобы остальные держались подальше от нашей симпатичной, но чокнутой парочки. Но в то же время, я не хотела подпускать к нашей с Ирвингом жизни еще таких людей, как Кейт или Лукас. Пока мы ненавидели другу друга, мы натворили много ошибок и обидели многих людей. Но теперь нам не хотелось никого впускать в свою жизнь, особенно таких ложных друзей как Синтия. Я до сих пор дружила с Рашель, и Вокс и эта дружба прошла испытание не только временем.
— Так что вот почему, я буду верить всегда ему, а не таким, как ты. Пройдя такой сложный путь, он вряд ли свернет с дороги, ради сомнительного удовольствия быть с кем-то еще. — мои слова прозвучали грубовато, но человек который называя себя моим другом, в то же время строил против меня козни, на другое не заслуживал.
Глаза Синтии тут же забегали, хотя она сама наверняка даже не догадывалась, какой у нее был виноватый вид, и в то же время хитрый. Она смотрела на нас двоих, и думала о том, как может выкрутиться из этой ситуации.
— Вы меня не так как-то поняли… — начала слабо говорить она.
— Думаю я вчера тебя не плохо понял, когда ты намекала мне на ночь которую я смогу провести с тобой, — Ирвинг был не в таком уже веселом расположении духа.
— Флекс, это не так! — тут же попыталась рьяно защитить себя Синтия, но ее запал сник, когда она посмотрела на меня.
