Дебора Шонеман - Почти знаменита, или Через сплетни к звездам!
Зо сделала глубокий вдох и улыбнулась Тиму так же, как это делает ее отец. Мисс Детектив довольна своей сообразительностью. Однако, как бы то ни было, сама она всего этого никогда не разузнала бы.
— Что рассказала тебе Кейт? — медленно спросил он.
Ему необходимо знать, с чем он столкнулся конкретно.
— Ничего, — как выплюнула она, положив обе руки на стол так резко, что вилка со звоном улетела на пол. — Это был блеф. До сего момента.
Молчаливый официант положил чистую вилку на стол.
— Хочешь знать, что меня бесит?
— А существует список?
Она откинула свои черные волосы с лица, заложила прядь за ухо. На ней бриллиантовые серьги — подарок отца на день рождения.
— Я злюсь не на то, что ты обрюхатил какую-то шлюшку, — наклонилась она к нему. — Меня бесит то, что ты скрывал это от меня. Ребенка не спрячешь — он растет, превращается из младенца в малыша, потом в подростка, а затем во взрослого. Младенца не забудешь, не бросишь, не похоронишь.
Она кругом права, он сконцентрировался на собственном дыхании. Если он откроет рот, то всхлипнет, и она сразу одержит победу.
— Я считала тебя мужчиной, — продолжила она, встав и аккуратно сложив салфетку, прежде чем опустить на пустую тарелку. — Хотя, оказывается, я ждала слишком многого.
С тех пор, как Бетани съехала, Бейка не покидало ощущение, что он купил соседнюю квартиру и сломал стены — места, кажется, стало вдвое больше. Он с удовольствием ест в постели, глядя телевизор, оставляет спортивные журналы в туалете. Он стал больше времени проводить дома, сегодня в гости придет Тим, и вместо похода в ресторан, где они бы плотно поужинали и напились, все будет заказано сюда.
— Очень цивилизованно, — сказал Тим, увидев на столе пластиковую упаковку с пиццей и пивом.
— Вот новое, — перебил его Блейк, который пытался показать другу фото новорожденной сводной сестры.
По крайней мере, он все еще единственный сын своего отца. А девочка очаровательна — малютка булькает, улыбается и спит на его груди. Глядя на нее, ему хочется своих детей. Но Тим даже не обратил на снимки внимания.
Он выдал тираду о Даниэль, обозвал ее сукой-шантажисткой, объявил, что завоюет Зо снова.
— Иногда я мечтаю о том, как столкну Даниэль с лестницы.
— Ты же это не всерьез говоришь, — ответил Блейк, испугавшись, что Тим как раз серьезен.
Тот помолчал.
— Конечно не всерьез, засранец.
А затем произошло странное. Блейк видел движения рта Тима, слышал его голос, но ничего сказанного понять не мог. Словно комнату заполнил плотный шум.
— Как думаешь, это сработает? — спросил Тим, в уголке рта которого застыл томатный соус.
Блейк решил не предлагать ему салфетку.
— Тим, — произнес он. — Мне крайне не хочется говорить тебе неприятные вещи, однако мне кажется, что тебе пора смириться с тем, что сопротивление бесполезно.
Неслышимый шум пропал, и внезапно прорезался вопль Тима.
— Что? Это что, цитата твоего нового психоаналитика? Не надо только терапевтировать меня.
Блейк покачал головой.
— Младенец — это навсегда.
Томатная паста текла по подбородку Тима, но он не замечал — его рот распахнулся еще шире.
Блейк разглядывал стол.
— Прости, брат. Тебе из этого не выбраться.
ПЛОХО БЫТЬ ЖУРНАЛИСТОМ КОЛОНКИ СЛУХОВ В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ
(и никогда не надевайте туфли на высоком каблуке на прием на лужайке)
«Я так тебе завидую», — сказала Зо, когда Кейт позвонила ей из Лос-Анджелеса и рассказала, что они с Марко забронировали номер в «Л'Эрмитаж», и что этот номер даже лучше того, в котором они жили в Аспене. Кейт сказала, что с балкона ей виден огромный плакат с рекламой телешоу Марко. Стартовавшая несколько недель назад программа стала настоящим хитом, побив все рекорды по размеру зрительской аудитории, которая собиралась перед экранами, чтобы посмотреть, как Марко готовит ризотто. Даже критики были благосклонны. «Родилась новая звезда, — гласила рецензия в «Тайме». — Марко Манчини электризует телеэфир и особенно нравится молодым дамам».
«Просто сумасшествие», — сказала Кейт, глядя на огромное изображение Марко. «Шеф-повар, которого женщины всей страны хотят заманить на свою кухню». Все, что есть на ее кухне, — кубики льда. И все равно он с нею, здесь — в лучшем гостиничном номере, который она когда-либо видела. Кейт всегда завидовала жизни Зо, однако сейчас все переменилось — ее накрыло ощущение именинника, перед которым возвышается гора еще не распакованных подарков.
Пока Марко общался со своими агентами, попивая латте, Кейт, делая вид, что просто читает журналы у бассейна, где тусовались Джулиана Мур, Патриция Кларксон и Тим Роббинс, получила материал для двух статей. Когда появился Том Слэттери, она попыталась спрятаться за номером «Джи Кью». Однако он, улыбаясь, направился прямо к ней.
«Рад видеть вас, — сказал Тодд, явно простив ей вопрос о яичке Генри Штейна. — Я видел, как вы с Марко Манчини вселялись. Мы обожаем его шоу. Генри был бы счастлив встретиться с ним. Он считает, что у Марко есть все задатки большого актера».
Кейт обещала передать Марко визитку Тодда — белый флаг перемирия поднят. Более того, в уплату за эту услугу ей, скорее всего, перепадет несколько хороших тем для статей. Тодд — не единственный, кто начнет передавать ей информацию, потому что она встречается с тем, кто знаменит на двадцать процентов и поднимается все выше.
Единственная сложность с отпуском в том, что Марко вынужден готовить вечером дня вручения «Оскара» и не уверен, что сможет встретиться с Кейт на вечеринке «Вэнити фэр», хотя агент и вписал его в список приглашенных. Кейт разглядывала ламинированный пресс-пропуск, доставленный ей из редакции. Она сможет присутствовать на приеме только с 23:15 до полуночи, но даже это — уже удача. Ее пригласили после того, как Лейси побеседовала с координатором вип-вечеринок издания, который относится ко всем мероприятиям, как к детским утренникам.
Кейт вновь оглядела номер. Большая белая кровать, бледно-розовые стены, сияющая ванна на двоих. Ей повезло. «Экзаминер» ни в жизнь не раскошелился бы на такой номер, но уже то, что здесь ее видели, а парочка знаменитостей и их агентов даже узнала, подняло ее в глазах таких людей, как Тодд. Теперь они думают, что Кейт — человек их круга, и в эти выходные она действительно с ними на равных.
— Привет, красавица, — входя и даря ей поцелуй, сказал Марко.
Она спросила, почему он так долго, и уже знала, что он не расскажет ей, что утром ходил в солярий, где не под лампами лежал, а нанес на себя слой искусственного загара. Он на два тона темнее, чем утром, а на запястье подозрительный темный подтек.
