Владимир Шибаев - Серп демонов и молот ведьм
– Вашего Бога – нет, – тихо повторил Сидоров.
Выхватил из кармана пиджака полученную в свое время от Триклятова грамоту и прошествовал к президиуму. Там он поднес бумагу к глазам выпучившегося первого заместителя управления помощника.
– Так, – твердо произнес прошедший великолепную чиновью школу Антон Антонович, вскочив. – Всем неподвижно замереть на научных, кто на чем, местах. Ситуация глобально прояснилась. Этот товарищ осуществил дислокацию фиксации и предприимчивость неоцененной услуги науке и практике повседневности. А что отдельно недостатки – то пустое, абсолютно пустое.
– Немедленно освободить аспиранта Година Михаила из-под пресса и молота. Немедленно отстать от него, приносящего посильную мощь Родине, и зачислить вечным почетным аспирантом, даже когда станет академиком, с сохранением аспирантских льгот, чая в буфете и… не знаю, – сформулировал Сидоров требования подлого контракта, чеканя фразы, как на высоком совещании. – Ваше слово.
– Утверждаю, – поставил устную подпись Антон. – Записать речь неизвестного лица решением протокола конференции. Достигшей колоссального запланированного результата. Господину Годину будет вручена медаль «За научные услуги». Давай бумагу, покаяние строптивого, – протянул Антон Антонович лапу к листочку.
– Вычеркните его из призывников, и бумага ваша, – сказал обозреватель, сложил вдвое листок и засунул в пиджак. – А это – ксерокопия, – сообщил он, глядя на медленно приближающихся пожарника и военкома.
– Свободу Михаилу Годину, в порядке исключений, – возвестил Антон и поднял, как памятник, руку. – Не позволим пачкать руки об нашу замечательную молодежь!
А обозреватель беспрепятственно покинул, подталкиваемый некоторыми взглядами, как оружейными дулами, сразу зажужжавшее ульем заведение.
– Ну теперь уж я скажу, – строго рыкнул Антон Антонович в микрофон. И вышел к шатучей фанерной трибунке. – Послушал вас, так уж не могу и сам теперь. Нет у вас позитива. Все ссоритесь. Прекратить! Сегодня мы отмечаем прекрасный день победы науки в единении с верой и правдой. Наука – вы, вера – вот он, правда – ну… ясно. И его, науки, наносмычку с божественным словом в целом. Только что мной осмотрена и… получена, можно сказать… честный человек, не отопрется… письмограмма ученого столетия Триклятова, открывшего в только что проведенных новейших исследованиях следы явного Божественного провидения. Как говорится в Писании, все на круги наши. Порядок, учет. Отчет, проверка выполнения поручений. Господину Триклятову от имени нашего Управления поручено было проверить ошибочность его гипотезы, и сегодня я собственноручно прочитал записку аскета-ученого: Он – с нами. Ну, не ученый этот мелкий, конечно. В целом, в опознании осознания Дара Всевышнего. Ну это уже ясно, проехали. Теперь так. Конечно, господа ученые, никуда мы вас, тружеников линейки и карандаша, не попросим из вашего научного здания. Ну кто ж у нас на науку замахивается.
Скатецкий бешено зааплодировал, и зал овацией поддержал его.
– Конечно, все мы нашей великой Церкви вернем, что ей положено, – и Антон Антонович поклонился иерарху, а Гаврилл ответил ему милостивой улыбкой и весьма одобрительно кивнул. – И конечно, мы попросим иерархов освятить научный отчет, который в такой научной дискуссии рожался. Как и планировали. План, господа, убейся, ночь не спи… пусть супруги обождут… сначала самолеты без девушек… убейся, надо выполнять. Как говорится, на… соседа надейся, а сам не плошай.
Сбоку выбежал попик, ассистент иерарха, поднял с трудом научный фолиант, укрепил на столик и стал щеткой сбрызгивать его.
– И конечно, выступим от имени с инициативкой, – загадочно улыбнувшись, сказал Антон Антонович. – И от симпозиума и Всея Руси поддержим новый национальный проектик. Есть среди присутствующих и некоторые из инициаторов его, – тихо и победительно утвердил он. – Проект «Братание». Не путать с Британью. В человечьем святом виде. Смысле. Что планируется, оформляется и кладется сейчас на бумагу. Возможно, если рассмотрится по существу, объявлено будет сначала как эксперимент в отдельно взятом поселке, улусе, области или регионе – Братание. Технический смысл – чтобы все стали постепенно братья под Оком Всевидящим. Поезда из южных районов двинутся брататься с северными землями, часть земель этих северных полей самосвалами или чем – пробегом под стягами и штандартами – отправлены кубометры, кубокилометры будут брататься с горными хребтами и перевалами. Так. Механизатор братайся с трактором-сеялкой, а рыболов на сейнере кланяйся рыбе в верности и бросай в море венок из рыбьего корма. Реки Сибири частично образцово отступают и братаются с пустянями Азии, а пустыни приходят взаимно на широкие хвойные просторы. Таджик везет братский обмен якуту – пожить и развести в северах устойчивую к пургам сахарную лозу. Не путать с певцом. Это уж ваша научная работа, как говорится, не гони пургу. Шаман отправится в ферганские земли приучать к суши, там, хамсу и повадкам нерестящихся лососей. И так, и так – и все в расширение! В соответствии с наполнением программ руководителями разных звеньев, – зачастил Антон Антонович, возбуждаясь, – малый наноинтерес отдельного личностного индивида совпадает с конструктивной созидательной концепцией интернационального объединенного в позыв экстремального большинства. Предвыборное воплощение структурных перестроек борьбы с инфляционными и местническим ожиданиями, внедрение оптимизационных дирекций, частно-государственных концертов… концернов… по жгучим вопросам межбанковских гарантий халатностей и мелких трат, сдвигает поле хозяйственной инерционности на антизатратный, действенный и инновационно-внедренческий императив. Шире слой мелко-средне-крупного внебюджетного проектирования, за достойную старость отживших хозяйствующих механизмов. Вперед под стягами инновационной веры и надежды, любви и единения. К прорывам братания! Вот, примерно, так, – довольный, закончил он, и публика в очумении заколотила в ладони.
И тут стремительно, как выплюнутые, распахнулись вдруг двустворчатые, ведущие в конференционную залу, тяжкие, старого дуба двери.
Но прежде чем рассмотреть последних на этот день посетителей высокого научного сборища, на секунду все же еще глянем на господина мачо, выставившего локти и уткнувшегося лицом в спину ерзающего и дергающего лопатками сидящего впереди какого-то околонаучного лица. Мысль пока не забродила в костном чане Моргатого, но он был потрясен, и если бы чан его был из металла, то и ошеломлен, а если бы покрывало ему верхушку сейчас сомбреро – точно слетело бы вмиг от знойно трясущего его чувства.
