Эмили Гиффин - Жених напрокат
— Она прямо расцвела, — говорит Итон.
— Да. Непохоже, что ты переживаешь, — отвечает Феба. — Никогда бы не подумала. Помните Оскара, парни?
Итон тянет: «О-о!», а Мартин вздрагивает. Видимо, помнят.
Потом Итон говорит, что, по его мнению, мне не следует быть на свадьбе. Феба хочет узнать побольше о невесте, так что он выдает ей сжатое описание Дарси и характеризует нашу дружбу. Даже упоминает о Нотр-Дам. Я отвечаю, когда меня спрашивают, но большую часть времени просто слушаю, как они втроем обсуждают мое положение, как будто меня здесь нет. Забавно, как Мартин и Феба с британским акцентом произносят имена Декса и Дарси. Людей, которых они никогда не видели и скорее всего не увидят. Это придает суждениям объективность. Относительную.
— И ты больше не хочешь с ним оставаться, — заключает Феба.
— Я ей то и советую, — отвечает Итон.
Мартин высказывает предположение, что, может быть, Декс все же отменит свадьбу.
— Нет, — говорю я. — Он пришел ко мне за день до моего отъезда и сказал прямо. Он женится.
— По крайней мере высказался.
— Да, — отвечаю я, думая, что это большой плюс. В противном случае я бы продолжала возлагать слишком большие надежды на этот разговор. А так — позволила Дексу краткий визит с глазу на глаз.
Вдруг Фебу посещает блистательная идея. Ее приятель Джеймс недавно расстался со своей девушкой. Он обожает американок. Так почему бы нас не познакомить и не посмотреть, что из этого выйдет?
— Она живет в Нью-Йорке, — говорит Мартин. — Забыла?
— Ну и что? Это как раз разрешимо. Она может переехать. Или он. На худой конец, хотя бы разок перепихнутся.
— Далеко не все считают секс панацеей, — возражает Мартин.
Феба поднимает бровь. Кажется, я могла бы это перенять. Очень подходящая к такому разговору гримаса.
— Да? А ты бы хотел, чтобы все осталось как есть, Марти?
Она оборачивается ко мне и ждет, что я скажу.
— Хороший секс еще никому не повредил, — говорю я, чтобы завоевать ее расположение.
Она взлохмачивает шевелюру и, кажется, очень довольна.
— Я тоже так думаю.
— Что ты делаешь? — спрашивает Итон, видя, что Феба достает из сумочки мобильник.
— Звоню Джеймсу.
— Мать твою, Феба!.. Спрячь телефон, — говорит Мартин. — Будь хоть немного тактичной.
— Нет, все нормально, — отвечаю я, заглушая в себе стыдливость. — Можешь звонить.
Феба сияет:
— Отлично! А вы, парни, пока заткнитесь.
Таким образом, на следующий вечер благодаря Фебе я сижу в тайском ресторанчике. У меня свидание с Джеймсом. Ему тридцать, он внештатный журналист — красивый, хоть и полная противоположность Дексу. Невысокий, голубоглазый, светловолосый, с почти бесцветными бровями. Чем-то напоминает Хью Гранта. Сначала мне кажется, что причиной тому британский акцент, но потом понимаю, что все дело в этаком небрежном обаянии. И держу пари, что он (как и Хью) сменил уйму женщин. Может быть, я позволю ему добавить в этот список и меня.
Киваю и смеюсь, когда Джеймс отпускает язвительные замечания по поводу парочки за соседним столиком. Он забавный. Мне вдруг приходит на ум, что с Дексом далеко не так весело. Конечно, я всегда придерживалась того мнения, что если хочется похохотать, то для этого существуют комедийные сериалы, а человек, с которым я иду на свидание, вовсе не обязан непрерывно меня смешить, но теперь склонна пересмотреть свою точку зрения. Может быть, мне действительно нужен весельчак. Может быть, это главное, чего недостает Дексу. Пытаюсь все усугубить в своем воображении, представляю его напрочь лишенным чувства юмора, даже занудным. Не помогает. Трудно обмануть себя таким образом. Декс тоже веселый. Он идеально мне подходит. Даже несмотря на такой маленький недостаток, как желание жениться на Дарси.
Понимаю, что упустила нить разговора — кажется, речь шла о Мадонне.
— Тебе нравится? — спрашивает Джеймс.
— Не то чтобы очень. Так, ничего.
— Обычно она вызывает гораздо более сильные эмоции. Ее или любят, или терпеть не могут. Никогда не играла в такую игру — «любишь — не любишь»?
— Нет. А что это?
Джеймс объясняет мне правила. Ведущий предлагает какую-нибудь тему или называет любого человека, а остальные должны выразить свое отношение. Да или нет. Серединка не принимается. Хорошо, а что, если действительно ни то, ни это? Я не люблю Мадонну. Но и не ненавижу.
— Нет, нужно выбрать что-нибудь одно. Решай, — говорит он. — Любишь или ненавидишь?
Я размышляю.
— Ну ладно. Я ее терпеть не могу.
— Отлично. Я тоже.
— В самом деле?
— Да. Она бездарная. Теперь ты выбирай.
— Э... не могу придумать. Давай лучше ты.
— Хорошо. Водяные кровати.
— Они такие липкие. Ненавижу, — говорю я. Здесь мое отношение однозначно.
— И я. Твоя очередь.
— Ладно. Билл. Клинтон.
— Люблю.
— Я тоже.
Мы продолжаем играть и пьем вино.
Как выясняется, мы оба ненавидим (или, на худой конец, очень сильно недолюбливаем) Росса в «Друзьях» и людей, которые держат дома золотых рыбок. Ничего не имеем против цыплячьих котлеток, гольфа по телевизору и грудных имплантатов (здесь я вру, просто чтобы казаться пикантнее, но, с другой стороны, задумываюсь, не солгал ли он сам, в свою очередь, — может быть, он боится, что у меня искусственная грудь?). Мы расходимся относительно рэпа (я люблю, а у него от такой музыки голова болит), Тома Круза (ему нравится, а я терпеть его не могу за то, что он бросил Николь), королевской семьи (Джеймс республиканец, в чем бы это ни выражалось) и Лас-Вегаса (он его любит, а у меня он ассоциируется с рулеткой, игральными костями и Дексом).
Думаю, что люблю (а точнее — обожаю) игры. Напряжение. Отчетливость. Все — или ничего. Думаю о Дексе и щелкаю туда-сюда: люблю-ненавижу, люблю-ненавижу. Помню, как мама однажды сказала мне, что антипод любви — не ненависть, а равнодушие. Она знала, о чем говорила. Моя цель — стать равнодушной к Дексу.
Мы заканчиваем обед, отказываемся от десерта и идем к нему. У него хорошая квартира — больше, чем у Итона, — в ней много цветов, мебель дорогая и уютная. Видно, что здесь недавно жила женщина. Половина книжных полок пуста. Вся левая сторона шкафа. Если только они не держали книги порознь все время, что сомнительно, — значит, он просто составил свою библиотеку на одну сторону. Может быть, хотел наглядно показать, насколько опустела его жизнь без нее.
— Как ее звали? Твою бывшую? — осторожно спрашиваю я. Может быть, не следовало бы об этом заговаривать, но скорее всего он знает, что Феба ввела меня в курс дела. Уверена, что и он обо мне осведомлен.
— Кэтрин. Кейт.
