Даниэла Стил - Все могло быть иначе
Она поколебалась немного.
— Он просил также, чтобы ты не говорила никому о своем отъезде, даже Шону и Эрику, и чтобы я отвезла тебя подальше от Бекстера, например, в Питсбург, где ты сможешь сесть на самолет.
Вэлли не предложил бы ничего столь похожего на мелодраму, если бы не был уверен, что уезжать нужно немедленно, иначе Кэрли не сможет вырваться отсюда.
— Мой чемодан дома, — подумала Кэрли вслух. — Я схожу за ним пока ты будешь в банке.
— А что ты будешь делать, если встретишь Итена?
— Он сказал, чтобы я убиралась из дома. Так я это и делаю.
На следующий день Кэрли была уже в Лондоне. Из аэропорта Хитроу она звонила Дэвиду домой. К телефону подошла Виктория.
— Кэрли, — сказала она с удивительной теплотой. — Дэвид чуть не сошел с ума, пытаясь связаться с тобой.
— Что-нибудь случилось? — спросила Кэрли, горя желанием повесить трубку, не дожидаясь плохих новостей.
— Извини. Я не хотела испугать тебя. У Андреа все по-прежнему. Дэвид беспокоился о тебе.
Сердце Кэрли чуть не остановилось от облегчения.
— Я здесь, в Хитроу. Хотела позвонить перед отъездом, но у меня не хватило времени.
— Я пошлю за тобой Гарольда.
Кэрли была поражена переменами в поведении Виктории. Как будто за короткое время они стали очень близкими подругами.
— Это очень долго, лучше я поймаю такси.
— Ты собираешься звонить Дэвиду в больницу? Если не против, я могу позвонить и предупредить его, что ты уже приехала?
У Кэрли мелькнула мысль, что Виктория относится к тому типу женщин, которые становятся благожелательными в тяжелые минуты жизни. Но, кажется, такое объяснение может оказаться слишком упрощенным.
— Если не трудно, позвони.
— Совсем нет, я с удовольствием сделаю это.
— Скажи, что я скоро буду в больнице.
— Он будет рад услышать это, я уверена, — сказала Виктория.
Повесив трубку, Кэрли немного постояла в кабине, собираясь с силами. Мужчина, стоявший рядом с кабиной в ожидании, когда она освободится, улыбнулся ей. Кэрли открыла дверь и вышла.
— Извините, если я задержала вас, — сказала Кэрли мужчине.
— Все в порядке, мадам, — ответил он и еще раз мило улыбнулся.
Кэрли тщательно мыла руки в комнате для посетителей. Это была одна из обязательных мер для того, чтобы не занести к больным микробов и инфекций с улицы. Она подняла голову и увидела входящего в комнату Джеффри.
— Вы выглядите очень усталым, — сказала Кэрли вместо приветствия.
Джеффри начал расстегивать больничный халат.
— Мне надо подышать свежим воздухом и силы восстановятся. Я хочу зайти в кондитерскую купить немного конфет на всякий случай. Может быть, Андреа опять начнет проявлять интерес к пище.
— Не говорила ли она, что голодна?
— Я не думаю, что мы услышим эти слова раньше, чем закончится курс лечения этими специальными лекарствами. Но я хочу быть готовым к этому.
Кэрли вытерла руки о полотенце.
— Вы видели сегодня Дэвида? — спросила она.
— Он только что вышел, чтобы перекусить. Думаю, скоро вернется.
— Если встретите его, передайте, что я здесь.
— Он вас не ждет?
— Ждет, но я приехала раньше.
— Я постараюсь найти его и обрадовать, что вы приехали.
Они вместе вышли в коридор и там расстались.
Когда Кэрли шла по коридору к палате Андреа, она думала о том, как отличается эта больница от той, в которой лежал Шон. Там двери в палаты всегда были открыты. Их закрывали только на время обхода докторами больных. Здесь они закрыты всегда. Может быть, чтобы не проникли микробы или инфекция? Посещение Шона ничем не было ограничено. Андреа же могли навещать только близкие родственники, да еще Джеффри, в порядке исключения.
Из-за странной трансформации лейкемии, доктор Риардон сказал, что будет продолжать химиотерапию и на стадии выздоровления. Хотя лекарства и их дозы, — предупредил доктор, — будут варьироваться, Андреа будет пока оставаться крайне ослабленной и болезненной.
Ее единственный шанс в трансплантации. В ее семье вероятные доноры — дяди.
Тяжелые раздумья ни на минуту не отпускали Кэрли. Как ей удается быть столь уверенной и столь неправой в одно и то же время? Где найти тс слова, которые смогут переубедить бабушку? Что еще нужно сделать для этого?
Все висит на волоске.
И не окажется ли так, что она останется с пустыми руками и в одиночестве? Она открыла ворота шлюза и хлынул поток, который может смести жизни всех так ею любимых людей.
Глава 35
Шторы на окнах комнаты Андреа были опущены, чтобы защитить девочку от лучей послеобеденного солнца. Кремовый цвет стен стал мягко желтым.
Кэрли тихонько вошла в комнату и направилась к постели взглянуть на дочь.
Голова Андреа была обернута широким, ярким шарфом, концы которого были завязаны бантом. Создавалось впечатление, что на голове симпатичная, со вкусом подобранная шляпка. Все это означало, что за время отсутствия матери, девочка потеряла остатки своих волос. Рядом с Андреа лежал проигрыватель компакт-дисков, поверх шарфа были надеты наушники.
Кэрли нагнулась поближе, чтобы послушать дыхание дочери, спит ли она или просто погружена в музыку. Андреа видимо почувствовала присутствие матери и открыла глаза.
— Мама, — она улыбнулась. — Когда ты пришла?
Она попыталась приподняться и сесть, но у нее не хватило сил. Кэрли потянулась и поцеловала ее в лоб, заодно проверив температуру. Кажется, она выше, чем нужно, но, может быть, это из-за шарфа.
— Я только что вошла.
Улыбка Андреа превратилась в смущенную усмешку.
— Подожди минутку.
Она сняла наушники и выключила плейер.
— Теперь я лучше слышу тебя.
— Я только что вошла к тебе, — повторила Кэрли.
— Ты застала Джеффри?
— Нет, мы встретились с ним в холле.
— Как он по-твоему выглядит?
Кэрли подвинула стул поближе к кровати и села.
— По-моему, он выглядит очень усталым.
— И мне тоже так кажется, — согласилась Кэрли. — Но это вполне понятно. Он боится за тебя, почти постоянно находится здесь, в больнице, ему не хватает времени для нормального сна, к которому он привык.
Андреа тяжело вздохнула.
— Вот уж не думала, что когда-нибудь скажу об этом, но я устала от постоянного внимания ко мне. Мне хотелось бы, чтобы пока я больна все занимались своими обычными делами.
Кэрли старалась говорить мягко и ласково. Вопреки тому, что говорили Дэвид и доктор, ей казалось, будто Андреа стала не такой, какой она была перед отъездом матери в Бекстер. Даже малейшее движение требовало от девочки больших усилий. Когда Андреа лежала, веки ее двигались удивительно медленно.
