Греши и страдай (ЛП) - Винтерс Пэппер

— Ублюдок! — он рухнул на бок.

Пуля попала ему в плечо, угодив в стену. Кровь залила грязную поверхность, и он застонал от боли.

— Ты гребаный мудак.

Неуклюже пытаясь выйти из очередного раунда, он наклонился на унитазе.

— Да пошел ты! Как думаешь, чего вы добьетесь? Просто убьете нас всех, и не будет никаких последствий? — он сплюнул мне под ноги комок крови.

— Ты вернешься в тюрьму. Там, где тебе самое место!

Я планировал продлить его боль. Хотел сказать ему, почему этому следовало произойти. Почему он должен заплатить за свои грехи. Но, глядя на его предательское лицо, меня захватила мучительная боль моего детства.

Манипуляции. Деспотизм.

Это больше не было актуально — как и он сам.

Я не мог больше тянуть. Мне нужно было с этим покончить.

— Просто умри, Дакс.

Этот беспредел устроил не я. Я был убийцей не по своей воле, а по замыслу жизни. Чем скорее прошлое останется в прошлом, тем скорее я смогу бросить свое оружие и жить впервые за восемь долгих лет.

Дрожащей рукой он попытался выстрелить.

— Ты первый, брат.

Подняв пистолет, я нажал на курок.

Ни раскаяния. Никакой дрожи.

Моя плоть и кровь существовали, а потом... исчезли. Из дыры у него во лбу хлынула кровь, и он сполз на пол.

Я ждал, что что-нибудь почувствую. Хоть что-то.

Он был моим братом.

Но испытал лишь неимоверное облегчение.

Я превратил своего брата в труп, и чувствовал только утешение. Бесконечное утешение от того, что наконец-то отомстил. После того, что они с моим отцом сделал той ночью. После того, как они накачали меня наркотиками, избили меня и заставили поверить, что я по собственному желанию выстрелил в Торна и Петал Прайс — по-другому это не могло закончиться.

Это было для нее.

Неожиданно появился Грассхоппер. Он подошел справа, держа в руке два пистолета, готовый в любой момент выстрелить. Его взгляд метнулся к единственному унитазу.

— Черт, ты его нашел.

Я не ответил, только продолжал смотреть на своего мертвого брата.

Грассхоппер похлопал меня по спине.

— Ты сделал все правильно, чувак.

Его прикосновение вернуло меня в настоящее. Прочистив горло, я попятился, отбросив полуавтомат. У меня закончились патроны, но у меня было много других пушек. Достав из-за пояса пистолет, я кивнул.

— Он должен был умереть.

Взгляд Хоппера был полон ярости. Парень знал, что это значит, но он также знал, что я не обрету полного искупления, пока мой отец не будет мертв так же, как и его первенец.

— Иди, — приказал я. — Это еще не конец.

— Есть, — он с ухмылкой рванулся по темному пыльному коридору.

Я посмотрел налево и направо. Где?

Криков и выстрелов слышалось все меньше и меньше. Это было кроваво и быстро, но битва почти закончилась.

Адреналин войны бурлил в моих венах — я был не слишком удовлетворен. Это так долго готовилось, но так быстро закончилось.

Был бы я доволен этим? Таким быстрым завершением после десятилетия мечтаний?

Повернув налево, я поплелся дальше в ад. Комнаты разветвлялись, как катакомбы, из каждой пахло марихуаной и сексом. Чистоты не было никакой. Общая атмосфера заброшенности и греховности.

— Бля, Мо! — раздался голос Грассхоппера.

Мои легкие слиплись от ужаса. Ноги с грохотом пронеслись по ковру, когда я бросился в том направлении, куда ушел Хоппер.

Войдя в прачечную, где в мокрой плесени висела грязная одежда, Грассхоппер схватил Мо за грудь. Увидев меня, он вскинул подбородок к задней двери.

— Там. Этот ублюдок только что выстрелил в него.

Оставив Мо на попечение Хоппера, я выскочил наружу. Прищурившись, я увидел в темноте убегающую фигуру.

«О нет, ты не смоешься, мудак».

Мое сердцебиение ускорилось, но я с усилием выровнял руку. Прикрыв один глаз, я прицелился в спину предателя.

Он далеко не ушел.

Выстрел прозвучал как удар хлыста, срикошетив в сторону моей жертвы. Пуля попала в цель, оборвав его жизнь.

В тот же момент, когда он перестал бежать и рухнул лицом в смердящую грязь, я о нем забыл.

Я не проверял, мертв ли ​​он.

Мо.

Он был намного важнее.

Поспешив обратно, я сорвал с веревки для стирки несколько рубашек и опустился на корточки рядом с Грассхоппером.

— Как он?

Голубые глаза Хоппера заблестели от ярости.

— Ты его пришил?

Я кивнул.

Положив руку на голову Мо, я пробормотал:

— Ты в порядке, дружище?

Мо вздрогнул, втягивая сквозь зубы воздух.

— Бывало и лучше.

Черная кровь залила его рану, растекаясь вокруг Хоппера, как болезненное озеро.

— Ах, черт возьми, это больно.

Дерьмо.

Ублюдок его хорошо задел. Печень или кишечник ... в любом случае ... Сегодня у Мо будет свидание с гребаным ангелом.

Безмолвная ярость боролась с горем.

— Он мертв, Мо. Я шлепнул его за тебя.

Он вздрогнул, кровь отлила от его кожи, сделав призрачно-белой.

— Хо…хорошо.

Пытаясь скрыть осознание того, что ему конец, я мягко улыбнулся.

— С тобой все в порядке. Не напрягайся, ладно?

Хоппер встретился со мной взглядом. Я слегка покачал головой.

Он крепче обхватил брата, его ирокез задрожал, когда он втянул воздух.

— П-просто мне чертовски не повезло.

Я схватил его за руку.

— Не говори. Мы с тобой.

Он улыбнулся, быстро угасая.

— Ты был очень хорошим Презом, Килл. Мне…было приятно...

Мое сердце сжалось, когда его глаза внезапно утратили свою порочную преданность и осознанность и их заволокло пеленой.

— Ах, черт… — задохнулся Хоппер.

Поднявшись с корточек, я посмотрел сверху вниз на двух мужчин, которые помогли мне стать кем-т больше, чем заблудшим заключенным.

— Присмотри за ним. Я пойду закончу.

Сжав руки в кулаки, я ушел, пока не поддался нарастающей внутри гребаной ярости. Смерть Мо была моей виной. Его жизнь запятнала мою.

Я не чувствовал себя достойным. Почему он должен был умереть за меня? Что сделало меня таким чертовски особенным?

Вытащив оружие, я искал врагов, на которых можно было выплеснуть свою ярость.

Я жаждал чего-нибудь стоящего — доказать, что он умер не зря.

Зайдя в спальню, я не нашел того, что хотел.

Вместо искоренения скверны я стал свидетелем еще одного убийства. Только этот не был ни Кинжалом, ни Крестоносцем; а парнем, слишком молодым, чтобы из этого выбраться.

— Нет!

Мое зрение затуманилось, когда Жук ахнул, упав на колени перед человеком, которого я узнал.

— Маленький придурок. Я покажу вам ... — засмеялся Сикамор, когда на месте сердца Жука появилась дыра.

— Блять! — не в силах пошевелиться, я смотрел, как глаза самого молодого нашего члена стали пустыми, а тело окутала смерть.

Это произошло очень быстро. В одну секунду он был жив… в следующую уже мертв. Прямо как Мо.

Этот жующий табак хуесос, был там в тот день, когда меня увезли в полицейском фургоне, хихикал, как одурманенная шлюха.

Мудак!

— Ты, блять ...

Сикамор повернулся ко мне и поднял руку, чтобы выстрелить.

— Ты!

У него не было шанса нажать на курок. Я всю жизнь ненавидел этого долбаного ублюдка. Ведомый моим отцом. Дьявол в рядах. Он подрывал власть Торна и постоянно насмехался над Клео.

Я поднял пистолет — он был намного легче моего полуавтоматического — и тот взорвался искрой серы.

Сикамор отпрянул, схватившись за горло. Пуля вырвала ему трахею, и он, хрипя и булькая, превратился в груду бесполезных частей тела.

В ушах зазвенело от несправедливости. Я хотел, чтобы он умер, но убить его было недостаточно за ту жизнь, которую он только что отнял.

Дерьмо!

Я повернулся, чтобы проверить пульс Жука. Бедный парень. Он был слишком молод, чтобы умереть. Я, блять, в ответе за это. Теперь на моей совести уже две смерти.

Справа от меня появилась тень.

Я развернулся, подняв пистолет.

И опоздал.