Линн Шнернбергер - Ботоксные дневники
Я высвобождаю одну руку, чтобы выпить вина. Хотя сейчас не отказалась бы и от чего-нибудь покрепче. Задумчиво потрогав сережку, я спрашиваю:
— И ты, конечно, с ней переспал? — Похоже, старая ситуация повторяется. Но я не хочу оказаться в ней еще раз.
— Да, конечно, — отвечает он, как мне показалось, чересчур поспешно. — Но дело не в этом. Дело в тебе. Все это из-за тебя, дорогая. Ты показала мне, что, если очень хотеть любви, она обязательно придет. Поэтому мое сердце вновь открылось, и Катрин вошла в него.
Теперь я отнимаю у него и вторую руку и неожиданно живо представляю себе, как Катрин, блондинка с безупречной прической и весом сто пять футов, проникает в его сердце. Надеюсь, он потерял достаточно крови.
— Жак, — спрашиваю я, пытаясь сохранять спокойствие и остатки достоинства, — почему ты не сказал мне об этом раньше? Почему привел меня сюда?
— Потому что мы замечательно проводим время, и я не хочу от этого отказываться, — весело говорит он. — И я ничего не хочу менять. Конечно, Катрин переедет ко мне в Париж, но я буду по-прежнему часто бывать в Нью-Йорке.
Все-таки он сделал мне предложение. Правда, не то, которого я ожидала. Предложение три-четыре раза в год заниматься сексом с мужчиной, который влюбился из-за меня, но не в меня.
— Не думаю, Жак, что это мне подойдет.
В моей душе борются противоречивые чувства. Передо мной человек, который любит меня — в этом я нисколько не сомневаюсь — и в то же время собирается разбить мне сердце. Или почти разбить. Вряд ли я захотела бы вновь связать свою жизнь с Жаком. Но черт возьми, я хотела бы, чтобы это было моим решением!
— Что бы ты ни решила, я всегда буду к твоим услугам. — Вместо моей руки Жак поглаживает корзиночку с хлебом. — Я очень горжусь тобой, mon chouchou. Ты превосходно устроила свою жизнь. Жизнь с Джен. И я тоже готов начать все сначала.
— Что ж, желаю удачи, — говорю я, потому что больше мне нечего сказать.
Я опускаю глаза, и пару минут мы сидим молча. Наконец Жак берет в руки меню, очень довольный тем, что все слова сказаны и я кажусь не очень сердитой.
Я тоже раскрываю меню, но тут же понимаю, что вряд ли смогу сегодня поужинать. Даже салаты не вызывают у меня аппетита. Я рассеянно смотрю на бокал с вином. Нет, я совершенно на это не способна. Я милая, приветливая, всегда готовая прийти на помощь. Я забочусь о чувствах других больше, чем о своих собственных. Поэтому сама себе удивляюсь — и одновременно ощущаю огромное удовлетворение, — когда, поднявшись со стула, с милой улыбкой выливаю целый бокал красного вина Жаку на голову. На его глупую голову.
— Уверена, такая умная женщина, как Катрин, с легкостью выведет пятна, — говорю я и направляюсь к выходу, надеясь, что эта финальная сцена запомнится Жаку на всю жизнь. И я рада, что это не настоящие «Времена года», потому что все же надеюсь когда-нибудь там побывать.
15
— Но ты хоть оставила себе серьги? Да или нет? — спрашивает Люси, наклоняясь ко мне и убирая прядь волос с моего лица.
— Оставила, я ведь тебе говорила. — Я сморкаюсь уже, наверное, в сотый раз. Жаль, что никто до сих пор не изобрел способа переработки и вторичного использования того, что льется из носа. Потому что человеческий организм может производить эту жидкость в неограниченных количествах.
— Я хочу на них взглянуть, — заявляет Люси, не уверенная в моих моральных принципах — в том смысле, что они могли оказаться слишком высокими. Она опасается, что я вернула серьги Жаку или попросту их выбросила.
— Я отдала их на хранение в банк. Пусть останутся Джен — как наследство от глупой матери.
— Я сразу тебе сказала, что ненавижу Жака, — сердито говорит Люси. — Человек, который предал один раз, наверняка предаст… — Она замолкает, поскольку затронутая тема слишком близка ей самой. — Во всяком случае, ты совсем не глупа. Гораздо умнее многих, — добавляет она.
— Конечно. Тысячи женщин спят с мужчинами за час до того, как те их бросают. Это случается сплошь и рядом. Особенно среди гостей «Времен года». Может, этому отелю стоит ввести специальное предложение — уик-энд «Переспать и разбежаться»? Для тех, кто хочет заняться сексом перед тем, как расстаться окончательно?
— Его скорее назовут «Встретиться и разойтись», — весело подхватывает Люси, вступая в игру.
— Ага. А в ресторане для этого даже можно выделить специальную зону. Там поставят стулья с водоотталкивающими сиденьями и будут подавать красное вино в огромных бокалах.
— Здорово, что ты вылила на него вино. — У Люси загорелись глаза. — Прямо как Кэтрин Хепберн.
Не знаю почему, но после этих слов я снова начинаю плакать. Я тянусь к горе использованных бумажных носовых платков, но Люси ловко смахивает их в корзину для мусора и протягивает мне нераспечатанную пачку «Клинекс».
— У меня есть кое-что, что поднимет тебе настроение. Я приготовила для тебя куриный суп.
Слезы у меня моментально высыхают.
— Ты приготовила мне куриный суп? — спрашиваю я, не в силах скрыть изумление. — Ты приготовила мне куриный суп?
По всей видимости, ситуация гораздо серьезнее, чем я думала. Люси никогда бы не отправилась на кухню, если бы дело было только в разбитом сердце. Скорее всего у меня рак. В неоперабельной стадии. И если бы Жак меня не бросил, я никогда бы об этом не узнала.
— Чему ты так удивляешься? — искренне недоумевает Люси и достает пластиковый контейнер «Таппервэр» из хозяйственной сумки от «Прада». — Попробуй.
Я снимаю с контейнера синюю крышку и смотрю на жидкость, в которой плавают какие-то частицы непонятного происхождения.
— Надо же, — говорю я. — Не знала, что куриный суп бывает розового цвета.
— Естественно, не бывает. Просто я добавила пищевой краситель, чтобы он выглядел посимпатичнее. Эта куриная желтизна такая скучная!
Я медленно зачерпываю бульон серебряной ложкой, которую заботливо подала мне Люси, и осторожно подношу к губам.
— Ради всего святого, ты не обязана это есть, — останавливает меня подруга.
— Почему? Хуже мне уж точно не станет, — возражаю я и делаю маленький глоток. Потом зачерпываю еще ложку. — Неплохо. Может, слегка пересолено, но в целом неплохо. — Я начинаю методично опустошать содержимое контейнера объемом в полгаллона.
— Если ты так спокойно это ешь, значит, тебе еще хуже, чем я думала, — заявляет Люси, но вид у нее довольный. — Может, отнести немного и Дэну в знак примирения?
— В знак примирения? Конечно, пора уже что-то предпринять. Но если ты решила остановиться на курином супе, тогда, может, стоит положить туда курицу? И немного вермишели. — Я с любопытством смотрю на содержимое пластиковой посудины. — Из чего ты это приготовила? Взяла камни с заднего двора?
