Лиана Меррил - Мои красные туфли
Карли отвела взгляд. Она ожидала каких угодно слов, только не этих. Ей хотелось ответить, что сама она ни. за что не привыкнет к его красоте, даже если будет рядом каждый день, до самой старости. Но разве можно сказать подобное? Поэтому Карли сменила тему:
— Спасибо за мой статус. За оба статуса.
— Благодарить вовсе не за что. — На лице Эвана появилось решительное выражение. — Ты это заслужила. Без тебя бы ничего не получилось.
— Тебе очень тяжело дались эти слова? Эван пожал плечами:
— Но ведь это правда.
— В любом случае спасибо.
Карли ждала каких-нибудь объяснений — например, зачем он появился в ее доме. Но объяснений не последовало.
— Похоже, что ты все-таки нашел надежный источник финансирования.
— Да, — ответил Эван и неуверенно засмеялся. — Ни за что не догадаешься, кто спонсор.
Карли покачала головой.
— Мама. — Он заметил удивление и кивнул: — Да, действительно странно. Деньги у нее остались от продажи бизнеса, которым она когда-то владела. И она сказала отцу то же самое, что ты сказала мне: «Это мои деньги, и я могу делать с ними все, что хочу. А потому собираюсь инвестировать в фильм об Арлин Барлоу».
— Твоя мама тебя очень любит. — Карли не стала подчеркивать, что и сама очень любит этого человека.
— Синяк до сих пор остался. — Эван посмотрел на ногу.
— Это хорошо. — Карли все еще держалась за сердце. — Ты это заслужил.
Он пожал плечами. Соглашался, отрицал, извинялся? Трудно сказать. Эван Маклиш казался Карли Бек таким же крепким орешком, как и заковыристые кроссворды в «Нью-Йорк тайме», но в отличие от них надеяться на правильный ответ в следующем номере, через неделю, было абсолютно бесполезно.
В растерянности она снова задала тот же вопрос:
— Что ты здесь делаешь, Эван?
— Хочу, чтобы мы снова оказались вместе, Карли. Хочу, чтобы все стало так же, как раньше. — Слова прозвучали устало и даже смиренно.
— О? — неопределенно воскликнула Карли. Этот человек, конечно, устал, но тем не менее выдвигает требования. Она медленно сняла с воротника халата черный волосок Одина. — Зачем?
— Как зачем? — Эван огорченно сморщился, словно актриса вдруг начала читать не тот текст. Он решил подсказать еще раз. Второй дубль оказался не столь сглаженным и прозвучал резче: — Я же сказал, что хочу, чтобы все снова стало по-прежнему.
— Слышала, — ответила Карли, отказываясь принимать подсказку. — А потому и спрашиваю: зачем?
Эван прикрыл глаза с выражением отчаянной внутренней борьбы и душевной муки. С трудом справившись с переживаниями, он открыл глаза и медленно заговорил:
— Потому что ты несчастна…
— С какой стати ты решил, что я несчастна? — тут же перебила Карли. Это было правдой, но она вовсе не собиралась признавать эту правду вслух, да еще в присутствии заинтересованного лица.
Эван принялся неторопливо загибать пальцы.
— Друзья, родственники, агент…
Карли оттолкнула руки, пока не закончились пальцы:
— Чем ты занимаешься? Следишь? Преследуешь меня?
— Не больше, чем ты меня, — парировал Эван.
— И когда же это я тебя преследовала? Мы давным-давно не виделись!
— Конечно, но ты уже много месяцев сводишь меня с ума, — с отчаянием произнес Эван, сжав руками голову и шагая по кухне. — Когда бы и где бы я ни работал над фильмом, везде ты. Стоит сесть в машину, как из приемника тут же раздается твой голос. Стоит включить телевизор, как этот чертов червяк Элла начинает воспитывать, учить, что непременно надо быть верным и надежным другом и ни в коем случае не забывать отправлять во вторичную переработку все, что можно переработать! Если все это и не считается противозаконным, то непременно должно стать противозаконным!
— Но я же не виновата…
— Все к черту! — Эван замахал руками, отметая любые аргументы. — Я скучаю. Мне плохо без тебя, Карли! Хочу быть с тобой, хочу, чтобы мы были вместе!
Все эти слова — хорошее начало, но еще далеко не все, что требуется для счастья.
— Вместе? В каком качестве? Как друзья, любовники, партнеры? Как?
— Так, как тебе будет угодно. — Эван обреченно опустился на стул. Растрепанные волосы торчали во все стороны.
Карли села рядом и положила руки на крашеный стол.
— Я уже говорила, Эван. Мне нужно все и сразу.
— Прекрасно, — пробормотал он. — Значит, мы женимся.
— Bay! Звучит романтично, словно судебный приговор! А тебе не приходило в голову, что лучше бы предложить или попросить, а не сухо констатировать?
— Ты просто меня убиваешь, Карли, — устало, из глубины измученной души простонал Эван. — Ведь когда-то я был разумным человеком. Знал, что делаю. Отвечал за собственные поступки. Контролировал свое настроение. А потом явилась ты вместе с всемогущими красными туфлями, и все полетело кувырком. Никак не могу понять, почему мечтаю о тебе каждый день, в то время как каждую ночь вижу тебя во сне? Разве здесь есть справедливость?
Карл и не отрываясь смотрела, как спокойный, невозмутимый человек, каким обычно выглядел Эван, начал медленно стучать головой о стол. Один тут же воспользовался возможностью и начал грызть шнурки парадных черных туфель. Сейчас Маклиш выглядел несчастным и разбитым, жалкой копией самого себя. И все из-за нее. Момент торжества казался совсем близким, но не нес того удовлетворения, которого она ожидала.
— Перестань. Голова заболит.
Эван выпрямился и уставился в потолок. Один основательно обслюнявил одну из туфель и принялся за вторую.
— Голова и так болит, — деревянным голосом произнес страдалец. — Так ты выйдешь за меня замуж?
— Нет.
— Нет? — Он так резко вскочил со стула, что кот вылетел из комнаты, словно пуля. — Но ведь ты любишь меня!
— Да уж, вот на этом ты меня поймал, — расстроенно призналась Карли. Но второе место в этой гонке ее вовсе не интересовало. Она заслуживала большего. — Но ведь это еще далеко не все.
— Не понимаю! — воздев руки и умоляя вселенную о милости, вопил Эван. — Я даю тебе все! Хочу на тебе жениться! Ты можешь участвовать в постановках моих фильмов всю оставшуюся жизнь! Я полностью тебе доверяю! Так чего же еще ты хочешь?
Карли встала на цыпочки, крепко схватила самоуверенного хозяина жизни за воротник и посмотрела в синие глаза.
— Вот чего я хочу. — Она поцеловала его с такой страстью, словно близилось второе пришествие и времени оставалось совсем мало. В поцелуе сконцентрировалась жизнь — прошлая, настоящая и будущая, — все, что уже случилось и еще могло произойти. В страстном соединении губ воплотились невысказанные надежды и желания. — Хочу, чтобы ты меня любил, — пробормотала Карли, с трудом успевая произнести слова и сердито раскачиваясь, от чего голова Эвана запрокинулась. Наконец она отпустила свою жертву. — Ничего больше и ни каплей меньше.