Звева Модиньяни - Рыжие волосы, зеленые глаза
— В чем дело, Вернати? Можно подумать, я вам сделал непристойное предложение, — пробормотал он сквозь зубы.
— Ваше предложение даже слишком заманчиво, — отозвался Мистраль.
— Невеста не может быть слишком хороша. Говорите прямо, молодой человек, — Феррари начал не на шутку сердиться. — Я предпочитаю самую горькую правду самой сладкой лжи.
— Я связан словом с командой «О'Доннелл», — выпалил Мистраль на одном дыхании.
Старик смерил его долгим испытующим взглядом:
— Только словом или подписью? — спросил он.
— Для меня рукопожатие равносильно подписи, — отрезал молодой человек.
В маленьком зале воцарилось тяжелое молчание. Ренцо Карони переводил взгляд с великого старика на молодого гонщика, все более утверждаясь в мысли, что эти двое созданы, чтобы идти по жизни рука об руку.
— Мне безумно хочется вытолкать вас отсюда к чертовой матери, — взорвался Феррари и тут же поспешил добавить: — Но я этого не сделаю. Такая верность слову заставляет меня думать, что я не ошибся на ваш счет. Вы действительно молодец. Жаль, что нам не суждено работать вместе, но больше всего я жалею вас. «О'Доннелл» никогда не доставит вам такого удовлетворения, какое вы могли бы получить от езды на «Феррари», — изрек он, поднимаясь на ноги. Директор «конюшни» тут же поспешил последовать его примеру.
— Я очень надеюсь, что вы ошибаетесь, командор. Но пока я могу лишь заверить вас, что знакомство с вами доставило мне огромное удовольствие, — сказал Мистраль с твердостью в голосе.
— Я никогда не ошибаюсь. И черта с два я вас выпущу отсюда просто так. Не надейтесь! Сейчас я вам покажу завод. Пусть вас помучит сознание упущенной возможности, — улыбаясь, заключил Феррари.
Пока они выходили из зала, Мистраль с напускной небрежностью заметил:
— Какая удивительная красавица сопровождала сегодня вашего клиента.
— Да уж, лакомый кусочек. И не болтлива: ни слова лишнего! Мы два часа провели вместе, так она и голоса не подала ни разу. Кроме «Здравствуйте», я ничего от нее не услышал, — заметил Феррари.
— Вы знаете, кто она?
— Конечно. Она загадочная женщина. Таинственная незнакомка. Вот уже четыре года она с Петером Штраусом, но никто о ней ничего не знает.
8
Мария узнала его с первого взгляда, и ее сердце учащенно забилось. За четыре года Мистраль совершенно не изменился, в то время как она, по крайней мере внешне, стала неузнаваемой: из деревенской девочки превратилась в элегантную светскую женщину. А он так и остался мальчишкой с непокорным хохолком волос на макушке, ну, может, немного возмужал и похорошел, но сохранил прежнее выражение обаятельной бестии. И становился настоящим героем в мире автомобильного спорта.
Она пристально следила за его карьерой гонщика. В эти самые дни она увидела опубликованную в одном журнале фотографию Мистраля в обществе хорошенькой английской журналистки. Фото было сделано «скрытой камерой» в Биаррице при помощи мощного телеобъектива, заставшего парочку в явно любовной позе на бровке бассейна при отеле «Пале».
Мария обращала взгляд в прошлое, но выплывавшие из него воспоминания не всегда были ясно различимыми. Одного только Мистраля она помнила совершенно отчетливо.
Пройдя почти рядом с ним у выхода из конторы завода в Маранелло, Мария ощутила устремленный на нее пристальный взгляд Мистраля, и ей стало не по себе. Словно ища защиты, она взяла под руку Петера Штрауса и вновь пошла вперед.
Чуткий к малейшим изменениям в настроении Марии, Петер заметил, что с ней происходит нечто необычное.
— Что-то не так? — заботливо спросил он, пока они садились в машину.
— Все в полном порядке, — ответила она, стараясь успокоиться.
Петер бережно, с удивительной для такого великана деликатностью, снял с нее солнцезащитные очки и заглянул ей в глаза.
— Девочка моя, что происходит? — спросил он с отеческим участием.
Мария сделала полупризнание:
— Призраки прошлого.
Петер обнял ее за плечи, приписывая внезапную перемену в ее настроении мрачной туче, укрывшей непроницаемой завесой страшный эпизод пережитого ею насилия. Он знал, что ее душевное равновесие полностью не восстановится до тех пор, пока не развеется эта черная туча.
Мария искренне ценила терпеливые и настойчивые попытки Петера Штрауса вывести ее из состояния самоизоляции, в котором она укрылась от мира. Понадобилось много месяцев, чтобы убедить ее вновь взглянуть в лицо жизни. Она доверилась этому доброму человеку не по собственному выбору, а как раз наоборот, потому что выбирать не приходилось. Так потерпевший крушение хватается за любой обломок, лишь бы выплыть.
Когда ее выписали из клиники в Болонье, Петер дал ей убежище в своем доме на озере Комо, на сказочной грандиозной вилле. Ничего прекраснее Мария в жизни своей не видела и даже вообразить не могла, что такие великолепные дома бывают на свете. Величавое спокойствие огромного озера нравилось ей и помогало обрести мир в душе. Мария мало говорила о себе. Из-за потери памяти у нее не сохранилось воспоминаний о последних трагических событиях, включая все, что было связано с ее кратким пребыванием у Моретты на загородной вилле в Болонье. В ее сознании зиял черный провал, она постоянно чувствовала себя подавленной и скованной.
Иногда Марии казалось, что в густой пелене тумана, обволакивающей ее память, открывается просвет, но эти краткие вспышки ничего не проясняли и лишь пугали ее до смерти.
— Вы боитесь воспоминаний, — говорил ей психиатр, заботам которого Петер доверил ее по рекомендации своего личного врача. Опытный психотерапевт швейцарской школы по имени Роберто Бергонци успешно помог многим пациентам справиться с не менее тяжелыми проблемами. — Вычеркнуть из памяти неприятные события, что ж, это своего рода форма психологической защиты, но она создает значительные трудности для вас, — объяснял он.
После целого года регулярных визитов к врачу Мария не продвинулась ни на шаг: она по-прежнему ничего не помнила, глубоко укоренившийся в ее душе необъяснимый страх вызывал у нее депрессию.
— Не думаю, что мне удастся выздороветь, — как-то раз призналась она психиатру.
— Но вы же хотите вновь обрести самое себя? — спросил доктор Бергонци.
— То, чего хочу я, не имеет значения, — ответила Мария с горькой иронией. — К сожалению, и то, чего хотите вы, тоже не влияет на ход вещей.
Врач ободряюще улыбнулся ей:
— Желание вылечиться — это отправная точка для разрешения проблемы, но мы должны продолжать работать вместе, и я уверен, что в один прекрасный день память вернется к вам, а страх, терзающий вашу душу, исчезнет навсегда.
