Джон Хоул - Ночная сказка
— Тоби! Долбаный Тоби! — взревел Питер. — От-лич-но! Ну да! Чертова Барбара обычно жертвует деньги на борьбу с раком! Боже мой! Я убью его, — заявил он.
— Ничего не говори ему об этом. Давай все обдумаем, Питеркинс. Пожалуйста. Успокойся, Питер. Ничего ему не говори.
Они тихонько спустились вниз.
Как раз в это мгновение в переднюю дверь вошел хладнокровный и сдержанный Тоби с двумя большими бутылками пепси. Гарриет с удовлетворением заметила, что на щеке у него появился огромный синяк.
Вечер закончился поеданием оставшихся бутербродов, которые запивались шипучей пепси-колой. Потом мужчины договорились о том, чтобы развезти детей по домам. Машины отъехали от дома, а Гарриет, дрожа на ветру, махала им на прощанье. На сердце у нее было тяжело. Питер даже не стал прощаться с ТЛС, однако тот наговорил им столько добрых слов, что, вероятно, не заметил настроения хозяина дома. Да, команда Гринвича проиграла соревнования, но Тоби Лиделл-Смит был в отличном настроении.
Что ж, надо спокойно все обдумать. И быть разумным. Я хочу сказать, что мы живем в реальном мире. Это не боевик со Шварцнеггером. Как говорит Дэнис Хелей: «Если ты свалился в яму, то первым надо перестать копать». Но можем ли мы позволить себе это? То есть, что, черт возьми, нам делать? М-да… Я только что уплатил ноябрьский «взнос». Да, можно не сомневаться, это дело рук ТЛС. Подумать только, я вляпался в эту ситуацию благодаря «лучшему другу». Он еще и смеется над ними, скотина. И получает от этого удовольствие.
«Мне очень жаль, — написал он в последнем послании, — но, боюсь, я достал вас обоих — и тебя, и твою жену. Думаю, вам очень трудно». — Похоже, он просто лишился рассудка.
Не думаю, что мы сможем отвертеться от того, чтобы каждый год жертвовать по двенадцать «кусков» на благотворительность. И больше всего меня злит, что нас принуждают платить деньги. Хотя нет, больше всего меня злит, что я вынужден отдавать деньги.
Что, если я вступлю с ТЛС в конфронтацию? Скажу ему, что мне все известно. Ну и что? Он же просто посмеется надо мной. Скажет: «Да, это я. И что дальше? У меня есть на тебя компромат, и если ты не будешь платить деньги, то я просто вынужден буду опубликовать его». И он будет по-своему прав. А когда ему надоест мое послушание, он сможет повысить требования. Почему бы не попросить у нас, скажем, пять тысяч в месяц? Десять? Мы ничего не сможем сделать. Можно лишь уповать на его доброту, больше не на что.
Ну хорошо, допустим, ему будет нелегко что-то доказать. В конце концов, единственная фотография Г., демонстрирующая ее длинные ноги, еще ни о чем не говорит. Но если вся эта история выйдет наружу, от грязи уже не отмыться. Так всегда бывает. Шакалы из прессы будут месяцами толпиться у наших дверей со своими магнитофонами и камерами. Они не пропустят такой поживы. И все всплывет на поверхность — и Флит-крофт-Мьюз, и фальшивая работа Г., все!
А вот этого мне сейчас как раз и не надо. Маркетинговые исследования показали, что для «Одиннадцатого часа» настали не лучшие времена. На трех последних летучках Джордж настоятельно просил меня подумать о том, какой могла бы быть рубрика «Частный сыщик». Правда, с моей точки зрения, это дело не стоящее, так что я пока сопротивляюсь. И энтузиазма у Джорджа поубавилось. Журнал не получался таким, как было задумано.
Итак, теперь нам, как глоток свежего воздуха, нужен был какой-нибудь скандал. Думаю, Джордж с радостью даже подтолкнул бы дело. Может, он даже считает, что временный застой нам на пользу, тем более что, как выяснилось, перебоев с рекламой пока что нет. Надо только запустить журнал (кстати, я уверен, что дело пойдет, если все сделать грамотно), и мне придется пустить в ход все мое мастерство. Но самому при этом нельзя быть в пушку.
Как же поступить?
Я совершенно серьезно стал подумывать о том, чтобы прикончить негодяя. Я почти уверен, что сумел бы это сделать. Мы с Гарриет даже шумно повздорили из-за этого. Она заявила, что ей кажется, будто мы оба абсолютно потеряли ощущение реальности. Разумеется, она права. Вот уже почти год, как мы живем по собственным правилам. С тех пор как Г. занялась своим бизнесом, мне все кажется каким-то туманным. Хотя, признаться, эта тайная операция даже возбуждала меня. Конечно, кроме того времени, когда я волосы на себе рвал, представляя, как моя жена трахается с каким-нибудь грязным субъектом. Вот от этих мыслей сердце мое холодело. С другой стороны, у меня возникло фантастическое чувство того, что я всемогущ. Временами мне казалось, что мы способны на все. Сможем справиться со всем на свете! И все правила писаны не для нее. Это чувство особенно обострилось, когда я поступил на работу к Хартбеку. Ощущение такое же, как при приеме наркотика. Кажется, что тебе море по колено.
Сидя каждый день в электричке, я смотрю на всех этих рабочих, студентов, моряков, домохозяек, окружающих меня, и мне хочется крикнуть им: «Эй, вы, несчастные, жалкие твари, погрязшие в рутине! Зачем вы живете? Куда идете? Зачем вообще все вокруг? Бросьте свои дела! Придумайте собственные правила игры! Делайте, что вам нужно делать! Одумайтесь!» Нелепо это все, но меня обуревают именно такие чувства.
Однако когда я нахожусь в таком состоянии, мне кажется, что я могу убить его. Да, убить. Но как? Как сделать все таким образом, чтобы меня не поймали? Как совершить убийство, чтобы никто не догадался? Вокруг нас полно убийц, о существовании которых не известно. И их никто не наказывал.
Где же, черт возьми, Чарльз Бронсон? Куда он девается, когда он так нужен?
Вообще-то я знаю, что надо делать. Чтобы покончить со всем раз и навсегда.
Г. считает, что я лишился рассудка. Не исключено. Она говорит:
— Да, конечно, мы попали в беду. Но мы в состоянии заработать денег. И заплатить. А со временем, может, мы сумеем и остановить его. Подумай об этом. Не могу поверить в то, что ты серьезно задумал убить его. Питер, ну неужели ты не преувеличиваешь и действительно хочешь убить кого-то? Пора бы тебе уже и повзрослеть. Ведь речь идет о человеке, которого ты всегда считал своим другом, что бы он там ни сделал. Это просто чушь какая-то, — заявила она. — Может, мы и дошли до ручки, но не до такого же состояния, чтобы лишать кого-то жизни!
А вот я как раз считаю, что мы доведены уже до предела. Думаю, мы находимся в таком состоянии с той самой ночи в Блумсбери. С тех пор все какое-то ненормальное. А знаете, несмотря на все безумство происходящего, я по-прежнему в состоянии трезво оценивать ситуацию. Серьезно. И я сказал об этом Г. Так она перестала со мной разговаривать. Выдала, что я ей противен. Теперь вот мы переговариваемся через детей. И еще с помощью записочек. Так что я больше не хочу убивать ТЛС.
