Кимберли Рэнделл - В полночный час
Он пристально посмотрел в глаза Веронике.
— Да я смогу пережить десять вечностей, если мне составят компанию сладкие воспоминания о тебе, пусть хотя бы одно-единственное! — Глаза призрака запылали более горячим и более ярким пламенем, и он подвинулся к Веронике. — Я смогу вытерпеть все, потому что люблю тебя, Вероник. — Валентин протянул руки к девушке. — Я люблю тебя.
Он полюбил ее.
Расстроившись, Вероника беспокойно металась и ворочалась всю ночь. Она решила оставить все как есть, несмотря на попытки Валентина соблазнить ее сразу же после признания в любви.
Девушка второй раз в своей жизни столкнулась с необходимостью принимать трудное решение, и, как и в первом случае, она отвернулась и отошла в сторону.
Потому что должна была сделать это.
Вероника должна была сделать это, причем вовсе не ради того, чтобы самой не сойти с ума, а для того, чтобы спасти душу Валентина. Он полюбил ее, а она полюбила его и не могла, не желала обрекать любимого на вечные муки ада.
— Настоящий ад — это когда я не прикасаюсь к тебе, — сказал ей Валентин. И все-таки он с мрачным взором отступил, когда она отказала ему. В его глазах отражалась невероятная борьба любви со страстью, прошлого с настоящим.
Вероника повернулась на другой бок и зарылась головой в подушки, не обращая внимания на боль между ног.
Это было ничто по сравнению с болью в ее груди, когда она думала о том, как близко Валентин был к тому, чтобы потерять свою душу.
И не один раз, а дважды.
Сначала Вероника пристала к нему со своим проклятым обольщением, а затем явился Норман Натаниель с сумасшедшим желанием изрубить в щепки кровать.
Девушка решила больше не раздеваться. В глубине души она чувствовала, что Норман ужасно испугался и больше не вернется сюда и не будет беспокоить Валентина. Однако, чтобы быть уверенной в этом, девушка задумала попросить мистера Сэмса установить дополнительный замок, а утром сделала анонимный звонок члену городского совета миссис Террибон и сообщила, что ее сыночка поймали, когда он выслеживал бедных беззащитных студенток. Это должно было защитить квартиру девушки на некоторое время от возможного вторжения Нормана Натаниеля.
Этого времени должно хватить Веронике, чтобы отыскать истину и освободить душу Валентина. Именно этим она и собиралась заняться. Девушка полюбила Валентина, и хотя она не могла выразить свою любовь физически, а тем более не могла выйти за него замуж, она могла подарить ему вечный покой.
На следующее утро Вероника пропустила свои занятия и работу, чтобы совершить трехчасовую поездку в «Небесные ворота». Ей необходимо было выяснить истину и дать возможность Валентину уйти в другой мир, прежде чем случится еще что-нибудь. Прежде чем вернется Норман и прежде чем она потеряет свою самоотверженность и попросит Валентина Тремейна остаться с ней, не обращая внимания на последствия.
— Эмма Уоррен! — возбужденно говорил Харви. — Я даже никогда и не предполагал такой возможности.
— А чем примечательна Эмма Уоррен?
— Она была доброй и великодушной женщиной, финансировала дома для детей-сирот, которые были прообразом современных приютов. Она начала печатать первую газету в городе, всегда жертвовала деньги на благотворительные нужды и помогала тем, кому в этой жизни повезло меньше, чем ей. Этот город был опустошенным крошечным городишком после Гражданской войны, а к концу столетия он значительно вырос, его население стало преуспевающим и высокообразованным благодаря поддержке Эммы Уоррен и ее мужа.
— Так кто был отцом этой замечательной женщины?
— Этого я не знаю. Я перерыл множество сведений о ней, но нигде ничего не сказано о ее отце. Думаю, она даже сама не знала его, чем и объясняется ее сочувствие к детям-сиротам. Я был на кладбище, проверил ее надгробие и семейный склеп, просмотрел все мои записи. Кстати, она тоже вела дневник. — Харви покачал головой. — Но там ничего нет.
— Что-то должно быть. У нее есть какие-нибудь потомки? Может быть, родственники что-нибудь знают?
Харви снова покачал головой.
— После Уорренов остался только особняк «Солнечная долина», в котором они жили. Историческое общество Нового Орлеана следит за ним и охраняет его. Он ежедневно открыт для экскурсий.
— Музей? — Когда Харви кивнул. Вероника почувствовала сильное возбуждение. — Может быть, там что-нибудь есть?
— Сомнительно. Я обшарил в доме каждый сантиметр.
Кроме нескольких настоящих старинных предметов, замечательной атмосферы и хорошего ленча — в стоимость входного билета входит стоимость обильного угощения, — там нет ничего полезного.
— В любом случае мне бы хотелось попасть туда. Вы не могли бы нарисовать мне карту?
— Я сделаю лучше: я покажу его вам.
Харви оказался прав. Ленч был просто великолепен — салат из лангустов, тушеные креветки, крем-брюле. Вероника прослушала три рассказа о подлинной жизни в тот период, которому была посвящена экскурсия под названием «Гражданская война — эпоха расцвета Южных штатов».
— Я же вам говорил, здесь ничего нет, — сказал Харви, когда экскурсия закончилась и они очутились на парадной лестнице особняка.
Девушка села и глубоко вздохнула, пробежав взглядом по идеально подстриженному газону. Солнечный свет мерцал в расположенном поблизости каменном фонтане, и Вероника смотрела на зеркальную гладь воды, пока Харви зашел назад в магазин подарков купить жаренных по-домашнему орешков.
Здесь должно что-то быть, она знала это. Внутренне чутье не могло подвести девушку, у нее было какое-то особое предчувствие…
Взгляд Вероники задержался на небольшом белом коттедже, спрятавшемся за густой дубовой рощей.
— Извините, — спросила она экскурсовода, — а кто там живет?
— Никто, мэм. Это часть экспозиции.
— Почему же мы не осмотрели его?
— Этот дом недавно закрыли, чтобы перестелить полы.
Вы не поверите, но эти деревянные полы очень сильно изнашиваются, когда по ним проходит такое количество людей.
— Можно мне осмотреть его?
Экскурсовод отрицательно покачала головой:
— Извините, это исключено.
— А чем замечателен этот коттедж?
— Он принадлежал матери мисс Эммы, она провела в нем свои последние дни.
Клэр. Сердце Вероники замерло, и как раз в этот момент вернулся Харви с жареными орешками.
— Харви, — обратилась к нему девушка, — этот коттедж принадлежал матери Эммы.
— Ну и что? — спросил тот, набив себе рот орешками.
— Так может, там что-нибудь есть, что могло бы помочь нам?
— Я был в нем — там ничего нет.
— Давайте все-таки проверим.
