Гийом Мюссо - Бумажная девушка
– Очень любезно с вашей стороны, мадам, – сказал он, беря маленький пластиковый прямоугольник.
* * *Париж. Европейская больница Марии Кюри. Тот же день
– Ну что, я могу вернуться домой? Мне надоело валяться в кровати! – проворчала Билли.
Профессор Клузо сурово посмотрел на нее.
– Вам больно, когда я нажимаю здесь? – спросил он, прощупывая ее грудную кость.
– Немного.
Врач встревожился. У Билли поднялась температура. Шов покраснел и воспалился, его края немного разошлись. Возможно, это была всего лишь поверхностная инфекция, но все же он назначил несколько исследований.
* * *Нью-Йорк
– Как это платеж не проходит? – прогремел Мило.
– Я сам ничего не понимаю, – извинился Кеннет Эндрюс, – но есть кое-какие проблемы с пластиковой картой вашей жены.
– Я не его жена, – поправила старика Кароль и повернулась к Мило: – Должно быть, я превысила лимит по карте, купив билеты на самолет, но у меня есть средства на сберегательном счете.
– Это сумасшествие, – попытался образумить ее Мило. – Ты же не станешь разорять себя…
Кароль не желала ничего слушать.
– Я должна немедленно связаться с банком, чтобы перевести деньги на другой счет. Но сегодня пятница, и это может затянуться, – объяснила она букинисту.
– Никаких проблем. Заходите, как только будете готовы.
– Этот роман очень важен для нас, – подчеркнула она.
– Я сохраню книгу для вас до вечера понедельника, – пообещал Эндрюс, забирая издание с витрины и пряча ее под прилавок.
– Я могу на вас рассчитывать?
– Даю вам слово, мадам.
* * *Париж. Европейская больница Марии Кюри. Понедельник, 4 сентября
– Ай! – дернулась Билли, когда медсестра положила ей горячий компресс на грудную кость.
На этот раз боль была острее. Все выходные у нее держалась температура, и профессор Клузо перевел ее из восстановительного отделения в отделение кардиологии.
Врач изучал шов Билли. Он воспалился, из раны продолжал течь гной. Клузо опасался воспаления кости и костного мозга, медиастинита, осложнения редкого, но опасного после операций на сердце, вызванного, возможно, золотистым стафилококком.
Он назначил различные исследования, но ни одно не прояснило картину. Рентгеновский снимок грудной клетки показал разрыв двух стальных нитей, но его было трудно расшифровать из-за доброкачественных гематом, вызванных операцией.
Возможно, он тревожился напрасно…
Профессор Клузо помедлил, но потом предпочел сам провести заключительное обследование. Он ввел тонкую иглу в полость между легкими Билли, чтобы взять на анализ немного жидкости из средостения. Невооруженным взглядом было видно, что это похоже на гной.
Профессор назначил внутривенное введение антибиотиков и немедленно отправил взятую пункцию в лабораторию.
* * *Гринвич-Виллидж. Понедельник, 4 октября. 9 часов 30 минут
Миллиардер Олег Мордоров зашел в маленькое кафе на Брум-стрит и заказал капучино, как делал это каждое утро, когда бывал в Нью-Йорке. С картонным стаканом в руке он вышел на тротуар и двинулся по Грин-стрит.
Осеннее солнце освещало здания Манхэттена мягким светом. Олегу нравилось бродить по улицам. Это время не было потрачено впустую, напротив. В такие моменты размышлений он часто принимал самые важные в своей жизни решения. На 11 часов у него была назначена встреча, завершающая крупную сделку с недвижимостью. Группа, которой он руководил, готовилась приобрести здания и склады в Вильямсбурге, Гринпойнте и на Кони-Айленде, чтобы превратить их в роскошные резиденции. Едва ли этот проект понравится жителям этих кварталов, но это уже не его проблема.
Олегу было сорок четыре года, но круглое лицо казалось моложе. В джинсах, вельветовой куртке и свитшоте с капюшоном он не выглядел тем, кем был на самом деле – владельцем одного из самых крупных состояний в России. Он не демонстрировал внешние признаки богатства, не передвигался на лимузине олигарха, а его телохранитель умел соблюдать дистанцию и быть невидимкой. В двадцать шесть лет Олег преподавал философию в Авачинской бухте, когда ему предложили войти в команду муниципального управления Петропавловска-Камчатского, портового города на востоке России. Он погрузился в местную жизнь, а потом после перестройки и ельцинских реформ занялся бизнесом. Он нашел контакт с деловыми людьми, весьма подозрительными, но сумевшими помочь ему воспользоваться политикой приватизации государственных предприятий. Олег от природы не выглядел «деловым», и его противники часто попадались на удочку мечтательной и безобидной внешности, под которой скрывалась железная и несокрушимая воля. К настоящему моменту он уже прошел свой путь и избавился от неудобной дружбы. У него была собственность в Лондоне, Нью-Йорке и Дубае, яхта, частный самолет, профессиональная баскетбольная команда и «конюшня» «Формулы-1».
Олег остановился перед витриной маленького книжного магазина «Керуак и К°». Его внимание привлекла афиша фильма «Неприкаянные» с автографом Мэрилин Монро.
Подарок для Марике? Почему бы и нет…
Он встречался с Марике Ван Эден, голландской топ-моделью двадцати четырех лет, которая вот уже два года не сходила с обложек модных журналов.
– Здравствуйте, – бросил он, входя в магазин.
– Я могу вам помочь, сударь? – поинтересовался Кеннет Эндрюс.
– Автограф Мэрилин Монро, он подлинный?
– Разумеется, сударь, он продается с сертификатом подлинности. Это достойная вещь…
– …которая стоит?
– Три тысячи пятьсот долларов, сударь.
– Идет, – согласился Олег, даже не пытаясь торговаться. – Это для подарка. Вы можете это упаковать?
– Сию секунду.
Пока букинист осторожно заворачивал афишу, Олег вытащил свою платиновую карточку и положил ее рядом с книгой в темно-синем кожаном переплете.
Том Бойд «Трилогия ангелов».
Это же любимый автор Марике…
Олег позволил себе открыть роман, чтобы перелистать его.
– Сколько стоит это издание?
– Сожалею, оно не продается.
Олег улыбнулся. В делах его интересовало исключительно то, что якобы «не продавалось».
– Сколько? – повторил он.
Его круглое лицо потеряло свою приветливость. В глазах зажегся неприятный огонек.
– Книга уже продана, сударь, – спокойно ответил Эндрюс.
– Если она уже продана, то что она здесь делает?
– Клиент должен прийти за ней.
– Следовательно, он за нее пока не заплатил.
– Нет, но я дал ему слово.
– И сколько стоит ваше слово?
– Мое слово не продается, – твердо ответил владелец книжного магазина.
