Роковой Париж (СИ) - Ускова Нелли

— Хватит на меня кричать! — Юля в который раз попыталась пресечь его возмущение, но он проигнорировал, продолжая сыпать упреками.

Юля сидела на кровати, поджав колени, и пыталась его утихомирить:

— Денис, успокойся, пожалуйста!

Она ждала, когда Ден выпустит пар, и тогда можно будет нормально поговорить. Минут через десять он, действительно, успокоился, остановился, сел рядом с Юлей, которая на него даже смотреть не хотела после всех этих криков, и опустила голову, уткнувшись в колени. Ден, видимо, понял, что перегнул палку своим возмущением.

— Юля, что там произошло в баре? — спросил он уже более спокойно.

Но девушка молчала, ей не хотелось ни оправдываться, ни что-то объяснять, ни просить прощения, даже разговаривать с Деном не хотелось от обиды за его ор. Действие кофе закончилось, ещё алкоголь добавил слабости. Юля вдруг почувствовала, как сильно её клонит в сон,

— Ты закончил орать? — сердито посмотрела на него Юля. — Тогда я спать.

Она легла на кровать, не раздеваясь, и отвернулась к стене.

— Юля, нам через час уже выходить, мы же собирались в Карловы Вары. В автобусе поспишь, нам ехать два часа, — напомнил Ден.

— Нет, я и сейчас посплю, если позволишь, — лишь буркнула Юля.

Но через час Ден так и не смог её поднять, она ворчала, накрывалась одеялом с головой и тут же засыпала. Денис в итоге сдался, и тоже лёг спать.

56

Пётр чувствовал, что всё поменялось после произошедшего, но больше всего изменился он сам. Появилась тяга к рефлексии, иногда он так задумывался, что терялся в реальности, погружаясь в себя.

Из-за следствия на работе ему влепили выговор, было неприятно, но хорошо, хоть не уволили. После выговора, временного отстранения, бумажной волокиты важность работы для него снизилась, что добавило новую тему для размышлений.

В какой-то момент ему даже стало казаться, что он запутался и занимается не тем. Петру не нравилось это состояние — раньше он считал свой вклад значимым, горел этим проектом, и очень боялся остыть к работе, к авиации, поэтому специально переключал мысли и по вечерам заставлял себя думать над своим самолётом, искать решения для крыльев. Чем больше он усердствовал, тем больше убеждался, что его идеи нереализуемы, но не сдавался. На выходных старался куда-то выбраться либо с ребятами, либо проводил время с Катей. Он даже как-то съездил в гости к Игорю, познакомился с его семьей, они предались совместным воспоминаниям.

И хотя он почти всё время проводил в кругу близких, но обсудить внутренние метаморфозы было не с кем. Саша с Аней готовились к свадьбе и последнюю неделю мая провели у его родителей. А потом друг собрался в Новороссийск — он нашёл покупателя для турбазы. Пётр без них даже немного заскучал в пустой квартире.

В конце июня на выходных Пётр выбрался с сестрой, её мужем и племянником на пикник. И пока Димка с отцом играли в бадминтон, он помогал Кате оборудовать место.

— Кстати, давно хотела отдать тебе это, — сестра протянула ему карту. — Юлино имя, видимо, забыла у нас в квартире, но знал бы ты, где я её обнаружила, — усмехнулась она.

— Юля! Что за человек! — Пётр раздосадовано покачал головой. — Спрятала куда-нибудь, чтобы никто не нашёл?!

— Ага, втиснута была за ключницу. Мы ремонт затеяли месяц назад, открутили коробку, она и выпала, — поджала губы Катя, проницательно всматриваясь в лицо Петра.

Он лишь вздохнул и засунул карту в задний карман джинсов.

— Не хочешь вернуть? — улыбнулась Катя.

— Нет! — буркнул он и возмутился: — Вот что за человек?! Хотел как лучше, позаботиться, а ей ничего от меня не нужно! И никогда не было нужно! Помнишь, я тебя тогда в сентябре спрашивал, что подарить Юле? Она отказалась брать подарок, сказала, что не хочет быть передо мной в долгу! Почему?! Какой долг?! Это всего лишь подарок! Я всё лето выпытывал, клещами вытаскивал, что ей купить. Каждый раз один ответ: «ничего»! — Пётр выдохнул и вдруг посыпал откровениями: — Каждый раз, когда я хотел купить ей что-то, чтобы порадовать, она воспринимала это так, будто я хочу привязать её к себе. Но, как оказалось, я никак не мог удержать её. Никак! Когда она захотела, просто ушла, — и Пётр сник, задумавшись. — Я всегда хотел, чтобы она была счастлива, куда больше, чем просто удержать. Мне всё больше начинает казаться, что я выдумал Юлю, влюбился в идеал, а она на самом деле другая, может, у меня было помутнение рассудка, и я вообще вообразил, что она меня любила.

Катя прищурилась:

— Ты привык к вашим торгово-рыночным отношениям с Анькой, вот тебе и странно, что Юля не трясет с тебя кольца с бриллиантами. А если тебе так важно было счастье Юли, зачем тогда поперся к Аньке и изменил? Думал, Юля обрадуется?!

Пётр поморщился:

— Нашла, что вспомнить, — нахмурился он. — Я до сих пор об этом жалею и пожалел сотни раз. Я ошибся!

— Ты не ошибся, а повел себя как свинья! Что ты сейчас тогда так убиваешься и плачешься уже который месяц, ты потерял Юлю ещё тогда! Она тебя простила, а ты на радостях спихнул всю вину на неё, а про своё рыльце в пушку сразу же забыл! Почему не захотел встретиться с Юлей, когда она тебе писала, и не раз, а к Аньке пошёл по первому зову? А? — Катя вскинула на брата глаза. — Кстати, ты сам-то рассказал Юле, что твоя бывшая жена живёт с тобой в одной квартире? Признайся, что умолчал. Что за двойные стандарты?! Ты каждый раз со мной заводишь разговоры о Юле, почему же не хочешь просто поговорить с ней?

— Зачем? — нахмурился Пётр.

— Затем, что ты страдаешь! Петь, когда ты начнешь бороться и хоть что-то делать?! Я тебе говорю: «прости, отпусти», — пока не простишь, тебе будет больно. Кому от этого плохо? Прощение — это твоя свобода. Это больше нужно тебе, а не ей. Прошло полгода, если болит, поговорите и разойдитесь по-мирному, не носи это в себе. Если хочешь всё вернуть — верни, попробуй, поборись, всё в твоих руках. Если хочешь забыть и двигаться дальше, всё равно нужно начать с прощения.

— Кать, как ты себе это представляешь?! Я её столько раз посылал, а тут позвоню: «Вернись, я всё прощу! Я скучаю, давай начнем всё с начала!» И буду выглядеть как последний идиот, — поморщился он. — Это глупо!

— Иногда мне хочется тебя ударить, — вздохнула сестра. — Петь, тебе сколько лет, напомни?! Тебе почти тридцатка, а чувствуешь себя глупо и не можешь позвонить девушке просто так! Тебе что, повод нужен?!

— Да, мне нужен повод! — резко выдал он.

— Признаться, что ты идиот, по-моему, — весомый аргумент, — засмеялась Катя.

— Кать, я серьёзно!

— Если серьёзно, и ты настроен всё вернуть, тебе нужно постараться. Сделай красивый жест, подбери нужные слова.

— Кать, ты же знаешь, это не про меня. Я с красивыми жестами и красивыми словами всегда выгляжу по-идиотски, — нахмурился он.

— Ты со своими принципами выглядишь по-идиотски! — выдала сестра. — Ты помнишь, как мне Олег предложение сделал?! Учись. Я до сих пор вспоминаю, особенно когда мне его придушить хочется, и каждый раз думаю: «Нет, пусть живёт, он же такой хороший». Он тогда от волнения меня на «вы» начал называть, — засмеялась она. — Такое не забывается. Разве он выглядел глупо?

— Ага, — усмехнулся Пётр. — Я ещё тогда подумал: «Во, дурак!» Не в обиду Олегу, ты знаешь, я его уважаю, но предложение он тебе сделал по-дурацки!

— Ну тебя, — засмеялась Катя и махнула рукой. — В тебе нет ни капли романтики.

— Потому что это всё глупость.

— У тебя всё глупости! Поэтому ходи дальше и страдай! Тебе даже повод встретиться не нужен. Ты же на диплом поедешь, позвони, скажи, мимо проходил, карту занести хочу, — улыбнулась она.

— Кать, это не повод!

— Чем не повод?! — возмутилась она, а потом начала придумывать на ходу варианты. — С днём рождения поздравь, скажи, подарок давно купил, хочешь отдать, может, вещь какую она забыла у тебя, поищи, чтобы вернуть. Ты, главное, речь подготовь, а то знаю я тебя, об основном умолчишь, и разбежитесь снова, — улыбнулась она.