Даниэла Стил - Лучший день в жизни
– Конечно, я буду только рада, – заверила Коко. Они посидели обнявшись. Просьба Джейн наполнила Коко гордостью. Наконец она вытерла слезы и неловко засмеялась. – Черт, возможно, это мой единственный шанс увидеть, как рождаются дети, мне же обеспечена участь старой девы.
– На твоем месте я бы об этом пока не беспокоилась, – возразила с улыбкой Джейн. – Насколько я понимаю, от Лесли никаких вестей? – осторожно спросила она, и Коко покачала головой:
– Я ему не звонила. Но в День благодарения мне позвонила его дочь Хлоя. И сказала, что ему недостает меня. И я по нему скучаю.
– Господи, так позвони ему! Не раздумывай!
– Может, и позвоню когда-нибудь, – со вздохом согласилась Коко, но Джейн поняла, что звонить она не станет. Коко слишком напугана и упряма. Джейн скорее всего позвонила бы Лесли, если бы Лиз не считала, что вмешиваться не стоит. Пусть примут решение сами. Но Джейн не терпелось протянуть влюбленным руку помощи.
Затем они поднялись на второй этаж. Коко смешила переваливающаяся утиная походка Джейн, и втайне она не переставала радоваться тому, что будет рядом с сестрой во время родов. Джейн сообщила Лиз об этом, как только они вошли на кухню. Лиз как раз заканчивала готовить ужин.
– Ну, слава Богу! – с облегчением вздохнула она. – А то я понятия не имею, что от меня требуется. Правда, мы ходили на курсы для беременных Ламаза, но я уже все забыла. Слишком уж ответственная задача. – Лиз улыбнулась Коко.
– Верно, – согласилась Коко, охваченная трепетом предвкушения и пораженная заметной переменой в сестре. Отношения между Коко и Джейн за последние два месяца изменились к лучшему. Долгие годы они копили обиды, раздражались и вот сейчас неожиданно стали подругами. Об этом Коко и мечтала всю жизнь.
Усевшись за кухонным столом, они оживленно болтали. Коко рассказала о том, как они с Лесли познакомились в этой самой кухне, над лужей кленового сиропа. Выслушав ее, Лиз расхохотались, а Джейн чуть не упала в обморок.
– Слава Богу, меня здесь не было. Я бы тебя придушила!
– Знаю, потому и не сказала тебе ни слова. Мы буквально купались в кленовом сиропе, пока Лесли не убрал его.
– Напомни мне об этом в следующий раз, когда я попрошу тебя посторожить дом!
Наконец они разошлись переодеваться, и Коко, шагнув через порог своей комнаты, порадовалась, что ей не придется видеть кровать, на которой они спали с Лесли. Детскую ей обещали показать позднее, но она поклялась себе, что в большую спальню даже не заглянет – это слишком больно. Горечь утраты так и не утихла, и Джейн с Лиз догадывались об этом. Флоренс по-прежнему не знала, что происходит, и не задавала вопросов.
Флоренс с Гейбриелом прибыли ровно в семь и привезли очаровательную двухлетнюю девчушку в красном бархатном платьице, таких же бантиках и черных лаковых туфельках на ремешках. Гейбриел сам нарядил дочь. С собой гости захватили большой разборный манеж, в котором можно было уложить малышку, когда она утомится. Дочь Гейбриела оказалась очень милой и послушной. Мать обращалась с ней как со взрослой, и это напомнило Коко о Хлое.
Маленькое черное платье очень шло Флоренс, а Гейбриел внушительно выглядел в темно-синем костюме. Вместе они составили великолепную пару. Коко затеяла игру с малышкой Элисон, Лиз предложила матери и Гейбриелу мартини. Прислушавшись к своим ощущениям, Коко с удивлением отметила, что в присутствии матери опять чувствует себя ребенком. Хорошо еще, что теперь они с Джейн держались на равных.
На кухне Джейн сокрушенно отметила, что Гейбриел начал одеваться как пятидесятилетний мужчина.
– Это к лучшему, иначе они смотрелись бы вместе нелепо, – шепотом возразила Коко, пока Лиз смешивала мартини, – ведь мама по-прежнему ведет себя так, будто ей двадцать пять.
Джейн чертыхнулась.
– Сплошная путаница в этом дурацком мире!
– В нашей семье – это уж точно! – со смехом подтвердила Коко. – Ты живешь с женщиной, мама влюблена в мальчишку.
Флоренс и Гейбриел, зашедшие на кухню за своими мартини, застали их смеющимися, Коко опять вызвалась побыть с ребенком. Очаровательную малышку заворожила елка, которую Лиз нарядила в гостиной. В этом году Джейн могла лишь валяться на диване, наблюдать и давать указания.
– Самой не верится, что ждать еще целых пять недель. Лично я была бы не прочь родить прямо сегодня. Иногда мне кажется, что я вот-вот рожу, особенно в праздники, когда желудок переполнен, – призналась Джейн, вместе с гостями выходя в гостиную и вновь разваливаясь на диване.
– Не забудь позвонить мне, как только начнутся схватки, – напомнила Коко с новым чувством ответственности. Ее уже подхлестывало нетерпение.
Лиз приготовила роскошный ужин. На столе были икра и ростбиф, йоркширский пудинг, картофельное пюре, свежий горошек с мятой, салат и домашние булочки. Все блюда выглядели элегантно, трапеза завершилась роскошным десертом – традиционным сливовым пудингом с кремом. К началу ужина Элисон задремала в своем манеже, и все присутствующие согласились, что она идеальный ребенок. Ей предстояло провести ночь вместе с отцом и Флоренс в номере «Ритц-Карлтона». Флоренс сообщила, что на всякий случай прихватила с собой беруши, а Гейбриел рассмеялся: по-видимому, он обладал неиссякающим запасом терпения и, несмотря на все причуды Флоренс, не сводил с нее влюбленных глаз.
Гости отправились в отель в десять часов, увозя крепко спящую Элисон. Возле дома их ждал лимузин. Флоренс закуталась в меха, Гейбриел надел добротное черное кашемировое пальто. Оба поблагодарили хозяек дома за прекрасный ужин и пообещали вновь навестить их завтра ближе к полудню. Проводив гостей, три женщины дружно занялись посудой, кроме того, Лиз готовила индейку на завтра. Джейн почти ничего не ела, и не потому, что угощение было ей не по вкусу, просто в желудке у нее не осталось места, все занял ребенок. К тому же ее постоянно мучила изжога.
– На самом деле не так-то это легко, как кажется, – посетовала Джейн, потирая поясницу. С каждым днем беременность доставляла ей все больше неудобств.
– Перед сном я помассирую тебе спину, – пообещала Лиз. Она оказалась внимательной и заботливой партнершей. Коко считала, что ее сестре невероятно повезло. Нетрадиционная ориентация Джейн никогда не смущала ее. Коко всегда знала, что Джейн не такая, как все, и принимала это как данность. Даже школьным подругам Коко не стеснялась говорить, что Джейн лесбиянка, и не видела в этом ничего странного.
– Ты была такая смешная в детстве! – засмеялась Джейн, пока они втроем убирали посуду. – Однажды ты кому-то объяснила, что я Лепрекон[5] , а когда я тебя поправила, удивилась, мол, ты думала, что это одно и то же.
