Кэндис Кэмп - Розовое дерево
Алан обернулся на звук ее шагов и улыбнулся:
— Опал!
От этой улыбки все внутри Опал перевернулось. Она так озарила его лицо, была такой ласковой и открытой, что ее можно было ошибочно принять за счастливую улыбку любви.
— Привет, Алан! — Ей нравилось, как его темные волосы непослушно падали на лоб.
Волосы у него уже стали довольно длинными и начали завиваться на концах. Опал находила это милым, как, впрочем, и все в нем в последнее время. — Как дела?
— Прекрасно! А у тебя? — Он нетерпеливо отбросил волосы со лба.
— Проклятые волосы! Их давно уже надо подстричь. Опал улыбнулась.
— Хочешь, я позову Джонни?
— Нет. В прошлый раз у него получилось ужасно! Я сам не знаю, что делать. Обычно Черри подстригала меня, но сейчас она уехала. — Он ухмыльнулся. — А пусть растут хоть до пят!
Опал засмеялась.
— Вот это будет картина, представляешь? — Она подошла ближе. — Я могу попробовать укоротить их, если ты не против.
— Ты? — Он помолчал. — Правда? Опал кивнула.
— Я раньше уже стригла. Немного в приюте, а потом подстригала всех детей миссис Рейли, когда у нее работала. — Она усмехнулась. — А волосы у них тоже завивались.
— По крайней мере, мои не вьются. Ладно, рискну. Давай попробуем.
Опал улыбнулась и подошла, чтобы взять малыша.
— Я пойду уложу Роберта спать. Он, должно быть, очень устал. — Она помолчала. Подошло время кормления, и ее грудь к этому часу, как обычно, налилась и побаливала. — А… а ты не будешь против, если я… пойду покормлю его?
— Нет, конечно. Это прекрасно! — Голос его показался странным и даже хрипловатым. Алан откашлялся и продолжал:
— А за это время я поднимусь с кровати.
Опал кивнула, не глядя ему в глаза и унесла малыша. Она быстро поднялась наверх и заперлась в своей комнате. Она положила Роберта на кровать, расстегнула платье и достала грудь. Из нее уже начало капать молоко и промочило не только салфетки, которые она подкладывала, но и самое платье.
Она была уверена, что Алан понял, что она имела в виду, когда сказала, что пойдет кормить ребенка. И он, и она смутились; оба знали, что малыш сосет грудь. Интересно, подумал ли Алан о ее груди, когда она сказала о кормлении? Интересно, он вообще когда-нибудь думал о ней так? По своему небольшому опыту Опал знала, что мужчины всегда думают об этом. Но, может быть, несчастный случай повлиял и на это, и Алан никогда не задумывается о таком? А если нет, и он испытывает те же желания, что и все мужчины, то он просто настоящий джентльмен.
Опал бросила взгляд в зеркало над комодом. Ее грудь в эти дни стала больше и тяжелее, чем обычно. Никогда раньше она не отличалась пышным бюстом; всегда была худенькая и стройная. Но сейчас все ее платья плотно обтягивали грудь. Она машинально дотронулась до сосков. Глаза закрылись, и она представила, что это прикосновение Алана. Его пальцы, должно быть, легкие и нежные… они мягко касаются ее кожи…
Она медленно гладила грудь, воображая, будто это рука Алана. Тепло разлилось по ее животу, и вырвался короткий стон. Последние ночи она просыпалась, чувствуя то же самое, мечтая об Алане. Опал сжала ноги, испытывая тайное наслаждение. Она не помнила, чтобы когда-то раньше ей приходилось чувствовать такое.
Но она понимала, что желать Алана бессмысленно. Он был от нее так далек, как солнце от земли.
Ребенок сердито запищал, устав ждать молоко, и этот звук вернул Опал к реальности. Вздохнув, она взяла малыша на руки.
Алан поднялся с кровати и при помощи веревки пересел в свое кресло. Его мысли сосредоточились лишь на одном: как она там, наверху, кормит мальчика. С того момента, как Опал сказала, что пойдет кормить Роберта, он не мог думать ни о чем другом. Он представлял, как Опал снимает платье, достает налитую молоком грудь и дает ее малышу. Он пытался представить ее грудь, вспоминая ее формы, что видел в ту ночь, когда Опал разбудила его, избавив от кошмаров, и он случайно заметил ее под тоненькой тканью ночной рубашки. Околососковые кружки были большими, темными, с твердыми сосками.
Алан медленно глубоко вздохнул. Он возбуждался от одной мысли о ее обнаженной груди. Через несколько минут придет Опал, и она не должна все это видеть, не должна догадаться, о чем он грезил в ее отсутствии. Ему казалось, она будет ошарашена, узнав, что Алан возбуждается, думая о том, как мать кормит младенца грудью.
Он положил голову на спинку стула, пытаясь сосредоточиться на других вещах. К тому времени, когда Опал должна была вернуться, ему почти удалось совсем избавиться от мысли о ней и о своем желании. Но стоило ей ступить в комнату, как все его старания пошли насмарку. Едва увидев ее, аккуратно одетую и робко улыбающуюся, он снова захотел ее.
Алан постарался улыбнуться.
— Привет. — Он не мог придумать никакой темы, которая бы не касалась кормления Роберта.
— Привет…
— Как Роберт?
— Наелся до отвала и быстро уснул, — сказала она, не успев ничего придумать. Боже, неприлично было даже касаться темы кормления! Алан посчитает ее невоспитанной женщиной. Щеки ее покраснели.
— Я-а-а… ты еще не передумал, насчет того, чтобы я подстригла тебя?
— Нет, конечно! Подравняй волосы, но совсем немного.
— Хорошо. — Она сходила за полотенцем и ножницами и положила все это на столик рядом с его креслом. Потом нахмурилась:
— Знаешь, здесь не получится. Слишком высокая спинка.
— А-а, да… Ну что ж, я смогу пересесть на другой стул. — Он указал на маленький стул, стоящий по другую сторону стола.
— Отлично! Этот подойдет.
Алан был рад, что научился пересаживаться со своего кресла на стул или на кровать, иначе ему пришлось бы испытать унижение и вновь прибегнуть к помощи Джонни.
— Так, но куда же мы его поставим? К окну? — предложила Опал. — Или ты хочешь, чтобы мы намочили волосы? Когда они влажные, их легче стричь.
— Как захочешь. Как ты мочила волосы тех детишек? Мы можем сделать так же.
— Ну… а-а… волосы были мокрыми, потому что дети принимали ванну. — Она отвела глаза, и лицо залилось краской.
При этих словах Алану стало жарко, и не только от смущения. Он покусывал губы, мысленно проклиная себя.
Опал огляделась.
— Если так?.. — Ее лицо прояснилось, и она перетащила низенький стул к умывальнику. — Если ты сядешь на стул спиной к умывальнику и наклонишь назад голову, я как раз смогу намочить твои волосы.
Алан кивнул и подъехал к умывальнику. Он приложил все силы и волю, чтобы удачно пересесть со своего кресла на низенький стул. То, что Опал стояла рядом, наблюдая за каждым его движением, каждой его ошибкой, вовсе не помогало. Он чуть не упал на пол, но вовремя успел подставить руки, ухватившись за стул, и пусть неровно, но, наконец, сесть. Он выпрямился и откинулся назад, почувствовав спинку стула. Глаза его были опущены вниз.